зловещим, но она придержала язык.
– Верно. Как странно, что у тебя есть зацепка по тому самому делу, которое я пытаюсь раскрыть.
Выражение лица Хэла снова стало непроницаемым.
– Я никак не могу перестать думать о нашем затруднительном положении, – надавила Рен. – Награжденный солдат и будущий политик, бросающий все, чтобы стать камердинером человека, у которого нет никаких амбиций, кроме как устроить самую экстравагантную вечеринку сезона? Я так не думаю. Твоя зацепка не могла привести тебя сюда, не так ли?
Как она и предполагала, он ничего не ответил. Было наивно думать, что он скормит ей хотя бы крохи информации. Рен скрестила руки на груди.
– Ладно. Ты можешь хотя бы рассказать мне о болезни? Когда появились первые симптомы, что ты почувствовал?
– Три недели назад, – ответил Хэл. Его слова казались правдивыми, судя по атрофии мышц и мягким впадинам под скулами. – Все начиналось постепенно. Примерно через два дня у меня поднялась температура, начался кашель.
Рен нахмурилась, нацарапав небольшую заметку.
– Гемоптизис появился изначально или только недавно?
Хэл моргнул, глядя на нее.
– Кровохарканье, – объяснила она. – Прости.
– Понятно. Сразу же.
Она подняла ручку, заметив почти ироничную нотку в его голосе. Рен совершенно не могла понять, смеялся он над ней или нет. Покачав головой, она проигнорировала это и записала следующую заметку.
– Ладно. Лихорадка. Кровохарканье. Что еще?
– Усиливающаяся усталость. К третьему дню я не мог встать с кровати. Казалось, что меня изнутри разрывают на части. – Он ненадолго замолчал. – Я думал, что умру.
– Честно говоря, чудо, что этого не произошло. И с тех пор тебе становилось все хуже?
– Нет. Все выровнялось довольно быстро.
– Понятно. – Рен пожевала кончик ручки и обдумала все, что она выяснила о болезни. Постепенное появление симптомов, за которым следует внезапный всплеск и постепенное прогрессирование. На момент его прибытия инфицированных людей не было – не то чтобы это имело значение, учитывая, что в его крови не было вирусных или бактериальных клеток.
Тогда откуда она появилась? Что это?
Если магия не сработает, ей придется попробовать что-то еще. Хотя она тщательно изучала болезни, у нее не было особого опыта в их лечении. Как военный врач, она редко имела дела с болезнями, которые систематически атаковали тело. Травмы солдат часто были ужасными, но всегда содержали глубокие раны и простые яды, странно изогнутые конечности и порванные связки. В то время как болезнь Хэла была глубокой и невидимой. Она ускользала от нее.
Рен открыла сумку – Байерс всегда смеялся над ней за то, что она постоянно носила ее с собой. «Эта штука – бездонный колодец орудий пыток», – сказал он, когда она однажды достала из нее скальпель, чтобы использовать его в качестве самодельного ножа для вскрытия писем. Воспоминание кольнуло, как ушибленный синяк, и у нее перехватило дыхание.
«Не сейчас, – подумала она. – Пожалуйста, не сейчас».
Хэл Кавендиш больше не увидит ее в момент слабости. Пока Рен рылась в сумке в поисках необходимых ей принадлежностей, она опустила взгляд, преодолевая новую волну горя, пока она не улеглась. Наконец она достала жгут, бутылку спирта, шприц и три стеклянные пробирки.
– Что ты делаешь? – спросил Хэл.
– Очевидно, я что-то упускаю. Твоя кровь поможет увидеть, что именно.
Казалось, он тщательно обдумывал ее ответ.
– Данийские целители редко практикуют медицину, помимо своей магии.
Это было утверждение, хотя она поняла, что он ждет ответа, как будто ища подтверждения своим словам.
– Редко. – Рен ненадолго замолчала. – И?
– Но ты это делаешь. – Хэл наклонил голову, словно это было очевидным. – Это примечательно.
В голосе слышалось легкое любопытство, хотя выражение его лица оставалось непроницаемым. Тем не менее она почувствовала небольшую искру гордости от его признания.
– Спасибо.
Казалось, его слегка позабавил ее ответ.
– Это всего лишь констатация факта.
Рен сдержалась, чтобы не закатить глаза.
– Я не заметила, что ты начал собирать информацию обо мне.
– Только некоторую. – Хэл смерил ее оценивающим взглядом, словно надеялся узнать больше. – Например, ты слегка прикасаешься к левой ноге и хрустишь костяшками пальцев после того, как твоя магия исчезает. Однако мне не нужно усердно искать подсказки. Твое лицо так ясно передает твое настроение.
Рен уставилась на него.
– Ты же понимаешь, насколько это настораживает?
– К сожалению, это сила привычки, – ответил он. – Я прожил так долго только благодаря наблюдениям.
Это определенно выбивало из колеи. В безжалостной Весрии, она полагала, было полезно вести мысленное досье на каждого встречного.
– Я поняла. Ты идеальный солдат и идеальный политик, даже при смерти. Меня это должно было впечатлить? Или это угроза?
– Я всего лишь поддерживаю разговор. Я… стоит признать, давно не практиковался в этом.
Безусловно. Если, по его мнению, это была остроумная беседа, она сомневалась, что сбежит из этого места в здравом уме. «Богиня, даруй мне терпение». Прикрепляя пробирку к шприцу, Рен напомнила себе, как будет приятно доставить его королеве.
– Мое лицо не так уж сильно меняется, – пробормотала она под нос. А затем обратилась к Хэлу: – Дай мне руку.
Он неохотно подчинился. Она схватила его за запястье – и электрический ток пронзил ее руку. Они оба отпрянули друг от друга, но теплое ощущение все еще потрескивало, как огонь, в пространстве между ними.
Глаза Хэла встретились с ее.
– Что это было?
В его вопросе она услышала невысказанное обвинение: «Что ты сделала?» Рен всплеснула руками.
– Ничего.
– Разве?
Ох, это действительно было кое-чем особенным, ладно. Целители редко работали с одним пациентом в течение длительного периода времени, чтобы этого не происходило. Но его тон слишком раздражал ее, чтобы ответить ему прямо.
– Еще одно поразительное наблюдение, Кавендиш. Неужели это действительно так ужасно?
Он бросил на нее сердитый взгляд.
– Да, неудобно так хорошо чувствовать тебя.
«Хорошо, – хотела ответить она. – Страдай вместе со мной».
Это действительно было неудобно. Постоянное ощущение его энергии вокруг нее, слабое давление его сердцебиения, отдающееся в ее барабанных перепонках. И это ужасное ощущение мурашек под ее кожей, когда она прикоснулась к нему. Она не могла дождаться, когда освободится от этого. Еще две недели.
Рен положила руку ему на лоб, дрожа, когда ее магия завибрировала внутри его тела, как приветствие.
– Проще всего я могу объяснить это так: моя магия связана с твоими клетками, но она хочет вернуться. Ты – часть меня, а я – часть тебя. В конце концов, когда ты выздоровеешь, твое тело выведет ее из организма. Это временно – и совершенно ненамеренно, стоит добавить. Так что, будь любезен, перестань пялиться на меня.
Его враждебность постепенно перешла в горечь
