Морган закрыл глаза и кивнул, со стыдом переживая вновь все, что произошло тогда.
- Я должен был исповедоваться в грехах, которых не совершал, чтобы отдалить смерть, изобрести новые грехи, чтобы выиграть время...
Арлиан пробормотал:
- Это... это можно понять. И что же ты ему сказал?
Морган покачал головой.
- Я ничего не успел сказать. В тот момент, должно быть, кто-то услышал мои молитвы. Дункан ввалился в комнату через отверстие в потолке, и его меч проложил дорогу, сея смерть, к выходу из этой ловушки.
В другой комнате епископ Кардиель напряженно сидел в кресле у окна. Дункан стоял на коленях перед ним.
Хотя руки Дункана были связаны, он сложил пальцы в молитвенном жесте и опустил их на подушку второго кресла. Несмотря на низко опущенную голову, голос Дункана звучал твердо.
Серые глаза Кардиеля, внимательно слушавшего рассказ, старались, казалось, проникнуть в мозг Дункана.
- Не знаю, сколько человек я убил. Может быть, четверых или пятерых. Нескольких ранил. Но когда Горони бросился на меня с ножом, я схватил его и использовал как щит, не думая о том, что он священник. Аларик был совсем плох. Он убил только одного человека, насколько я знаю, и я должен был защищать его. Горони был моим заложником, пока я помогал Моргану вырваться из рук бандитов. И в результате пожара, вспыхнувшего во время битвы, сгорела часовня.
Кардиель спросил:
- Именно тогда ты обнаружил себя как Дерини?
Дункан кивнул.
- Когда Аларик пытался открыть дверь, оказалось, что она заперта снаружи по распоряжению Варина. Аларик раньше пользовался своим могуществом, чтобы открывать замки, но сейчас он был в таком состоянии, что это было ему не по силам. Так что мне пришлось выбирать: или открыться в том, что я Дерини, или погибнуть. И я сделал выбор. Я использовал могущество, чтобы открыть замок и выйти наружу. Горони, увидев это, начал кричать. За ним о святотатстве и богохульстве завопил Варин.
Когда мы ушли, вспыхнула часовня. Мы ничем не могли помочь, поэтому с тяжестью в душе вскочили на лошадей и ускакали. Думаю, пожар спас нас от преследования и смерти. Если бы за нами была погоня, нас обязательно бы схватили. Аларик был очень слаб.
Дункан опустил голову, закрыл глаза, стараясь изгнать из памяти ужасные события.
Кардиель покачал головой.
- А что же было дальше? - мягко спросил он.
К концу повествования голос Моргана окреп и приобрел обычные интонации. Морган взглянул на прелата.
Лицо Арлиана было строгим и замкнутым, но Морган мог почти поклясться, что на этом красивом лице промелькнуло оживление. Затем взгляд Арлиана скользнул вниз - на руки, сложенные на коленях, на епископское кольцо, излучающее свет. Он поднялся и, отвернувшись от Моргана, заговорил ровно и бесстрастно:
- Аларик, как вы проникли в Джассу? Ваша одежда говорит о том, что вы раздели двух бедных монахов Томаса. Вы им не причинили вреда, надеюсь?
- Нет, Ваше Преосвященство. Вы найдете их спящими под главным алтарем собора. К сожалению, это был единственный способ добраться до цели, не причинив никому вреда. Ручаюсь, что они проснутся в добром здравии и без всяких неприятных последствий.
- Ясно.
Арлиан задумчиво посмотрел на коленопреклоненного Моргана, затем заложил руки за спину и отвернулся к окну.
- Я не могу одобрить твои действия, Аларик, - сказал он.
Морган вскинул голову, с его губ рвались яростные протесты.
Арлиан оборвал его.
- Нет, не перебивай. Я сказал, что не могу одобрить твои действия. Пока. В твоем рассказе есть кое-какие детали, которые мне хотелось бы уточнить. Но сейчас не время говорить об этом. Может быть, Кардиель и Дункан закончили беседу...
Он подошел к двери и широко распахнул ее.
Морган встал на ноги, с любопытством глядя вслед епископу, который вышел в большую комнату.
Дункан сидел в кресле у окна. Кардиель устроился у другого окна, подперев голову рукой, удобно лежащей на подоконнике. Увидев вошедших, он хотел заговорить, но Арлиан предостерегающе покачал головой.
- Нам нужно сначала переговорить между собой, Томас. Идем. Охранники могут остаться с ними.
Арлиан открыл дверь, и в комнату быстро вошли солдаты, держа мечи наготове. По сигналу Арлиана они выстроились, загородив вход, с суеверным страхом глядя на пленников.
Когда дверь за епископами закрылась, Морган медленно подошел к кузену и сел в кресло рядом с ним. Он слышал дыхание Дункана за собой, когда, наклонившись, приложил лоб к прохладному стеклу окна, закрыл глаза и постарался сосредоточиться.
- Надеюсь, мы не совершили ошибки, Дункан, - мысленно передал он кузену. - Если Арлиан и Кардиель не поверили нам, то, несмотря на наши добрые намерения, нам уготован смертный приговор. Каково твое мнение о Кардиеле? Как он отнесся к твоему рассказу?
Ответ последовал после долгой паузы:
- Не знаю. Действительно не знаю.
10
- Ну, так что же ты думаешь о Моргане и Дункане? - спросил Арлиан.
Два мятежных епископа стояли в личной молельне Кардиеля. Двери были заперты изнутри, а снаружи стояли бдительные стражи из личной охраны епископа Джассы.
Арлиан облокотился на алтарную ограду. Пальцы его нервно перебирали массивную серебряную цепь, на которой висел нагрудный крест.
Кардиель, будучи не с силах справиться с волнением, широкими шагами ходил взад-вперед, энергично жестикулируя.
- Слушай, Денис. Хотя и следовало бы быть более осторожным, но я все же склоняюсь к тому, чтобы поверить им. Их рассказ очень правдоподобен, в отличие от тех, что мы слышали раньше. А кроме того, он во многом согласуется с рассказом Горони, хотя события трактуются с другой точки зрения. Честно говоря, не вижу, как они могли поступить иначе и остаться при этом в живых. Я, наверное, на их месте сделал бы то же самое.
- Даже применил бы магию?
- Если бы мог, да.
Арлиан в рассеянности прикусил одно звено цепи:
- Мне кажется, ты смотришь не с той позиции, Томас. Дело не в том, что они сделали, а в том, что они применили магию.
- Но они применили ее для спасения своих жизней!
- Но мы всегда учили народ, что магия - это зло, грех.
- А может быть, мы неправы. Так бывало не раз. Ведь если бы Морган и Дункан не были Дерини и явились бы к нам за прощением, то они были бы прощены.
- Они Дерини, они отлучены от церкви, и грехи им не отпущены, сказал Арлиан. - Ты должен признать, что основное их прегрешение в том, что они Дерини. А разве это правильно? Разве справедливо судить человека за то, что он родился Дерини? Ведь они же не сами выбирали себе родителей!
Кардиель яростно потряс головой:
- Конечно, несправедливо. Это так же смехотворно, как говорить, что человек с голубыми глазами лучше, чем с серыми. Ведь цвет глаз изменить невозможно, - он порывисто махнул рукой. - Человека можно судить только по его делам, а не по цвету глаз, расе и тому подобному.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
