— То есть? — спрашиваю я, глядя на меч в своих руках, в голове проносятся всевозможные сценарии.
— Черные выйдут против белых. И когда настанет время «срубить» другую фигуру, она убьет её, вот только убийство будет настоящим.
— Как это?
— Скоро увидишь, — говорит он. — Но ты даже не спросишь, какая у тебя роль в этой игре, Алиса?
— Я итак вижу, что я на позиции пешки. — Я замолкаю, вспоминая слова Пиллара о том, как правительство жертвует солдатами, словно пешками.
— Ты спрашиваешь себя, почему ты пешка, Алиса? — от голоса Шахматиста у меня мурашки по коже. — Потому что так захотел Льюис. В Зазеркалье он сделал тебя пешкой, которая бродила по миру шахмат. Как подло с его стороны, сделать тебя самой слабой фигурой в игре; бросить на передовую; как в принципе и поступают с большинством граждан во всем мире, которые не знают, что происходит на самом деле, думают, что защищают свою страну. Почему Льюис предал тебя, спросишь у него позже… в загробном мире. Или, быть может, в Раю Чудесников.
Шея болит очень сильно, ощущение такое, будто на моих плечах вся тяжесть мира. Сложно избегать логику Шахматиста. Если Льюис так сильно меня любил, тогда зачем он сделал меня пешкой? Быть может потому, что я присоединилась к Черным Шахматам? Должно быть, я совершила много ужасного, раз заслужила это.
— Льюис настоящий трус, — говорит Шахматист. — И знаешь почему? Один мудрец сказал однажды, если вы не в силах встать позади войска, которое защищает твою страну, не стесняйтесь встать перед ним.
Смех эхом разносится по стеклянному кубу, действуя на меня словно шоковая терапия.
— Надеюсь, ты готова, Алиса, — говорит он и мой куб движется по доске на два хода вперед, как в обычной шахматной игре. Я — белая пешка, и я только что начала игру.
Сквозь запотевшее стекло, я вижу, как черная пешка тоже делает ход. Две клетки также. Я знаю, что это значит. Это значит, что мой следующий ход — пронзить ее мечом.
— Есть у меня хотя бы маломальский контроль над кубом? — спрашиваю я. — Можно ли мне открыть его на своих условиях?
— Конечно, — отвечает он. — Просто скажи «шах».
В момент героического безрассудства, я кричу изо всех сил:
— Шах!
Стеклянный куб кренится, и я взмахиваю мечом, чтобы отрубить голову черной пешке. Но, должно быть, я слишком медлительна, потому что на доску брызжет кровь. Она моя, не иначе.
Глава 60
И всё же кровь не моя. Она черной пешки, которую я только что прикончила. Её голова катится по шахматной доске. Этот человек мне не знаком. Он пытался убить меня, вместо этого я убила его. Мы не встречались прежде, и точно больше не встретимся, если только в аду.
Внезапно я сознаю, насколько уродлива война.
— Не переживай за нашу смерть, — кричит мне Фабиола, ее стеклянный куб открывается. — Он использует нас… меня по большей части, чтобы добраться до Кэрролианского Рыцаря.
— Как? — кричу я, собираясь перейти на клетку ближе к ней.
— Не пытайся уйти с клетки — отчаянно кричит Фабиола. — У нее есть невидимое электрическое поле, которое поджарит тебя, стоит тебе выйти за пределы!
Её слова, словно кончики пальцев, ловят меня на самом краю. Я замираю на месте и спрашиваю её:
— Откуда тебе это известно?
— Я конструировала их! — признается Фабиола. — Это позволяет нам убить противника в пределах досягаемости меча, но нам самим никогда не выйти за пределы клетки, если только не твоя очередь делать ход в игре.
— И в чём смысл всего этого? Любопытно.
Фабиола колеблется, поднимая наизготовку свой Вострый Меч.
— Он хочет обмануть тебя, чтобы выиграть.
— Обмануть меня?
— Он использует тебя, чтобы выиграть битву на шахматной доске, поскольку знает, что ты чуть что, готова на мое спасение, и если ты одержишь верх, произойдет нечто такое, чего он ждал все эти годы.
— Дай угадаю, — говорю я. — Найдется Кэрролианский Рыцарь?
Фабиола кивает.
— Так отдайте ему этого дурацкого рыцаря, если это спасет всех нас! — Королева Червей прыгает на черной клетке, её стеклянный бокс тоже открыт. — Отдайте ему всё, что он хочет, или он убьет нас!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Заткнись! — кричит Маргарет Королеве со своей клетки в самом дальнем углу. — Ты мелкая злая коротышка.
— Я отрублю тебе голову, если выживу, — предупреждает Маргарет Королева.
— Прекратите! — кричу я. — Вы обе! Быть может, пришло время нам всем встать на одну сторону, иначе мы умрем, и Шахматист получит коня. И кто знает, что он сделает тогда?
— Неплохо сказано, Алиса, — замечает Королева. — Почему бы не начать с того, что ты играешь не на своей стороне?
— Что Вы хотите сказать?
— Ты на белых клетках. Тебя там быть не должно. Хватит притворяться. Пиллар совсем задурил тебе голову, — спорит Королева. — Иди сюда, милая. Присоединяйся к своей Королеве.
Я понимаю, что оборачиваюсь и смотрю на Фабиолу. Её взгляд непроницаем, и я не могу прочесть его.
— Что скажешь, Белая Королева? — спрашиваю я у неё. — Всё еще считаешь, что моё место на стороне черных?
— Я больше понятия не имею, кто ты на самом деле, — отвечает Фабиола. — Я уверена лишь в одном — я убью тебя, если ты присоединишься к Алой Королеве.
— Боже, Фабиола, — вздыхаю я. — Отчего ты стала такой жестокой? Ничего не понимаю. Сперва, ты подбадриваешь меня не поддаваться на уловки Шахматиста, потом обещаешь убить.
— Я всю жизнь посвятила этой войне, Алиса, — возражает Фабиола. — Порой перед собой я вижу не людей с чувствами и сердцем; я вижу лишь черное или белое; Инклингов и Черные Шахматы. Если ты, во имя всего святого, встанешь на сторону Черных Шахмат, я клянусь, что убью тебя.
— Не вставай на её сторону, Алиса, — говорит Маргарет.
— С чего это тебе говорить нечто подобное? — уж от неё я такого не ожидала.
— Я стою на темной стороне, — говорит Маргарет. — У меня свои на то причины, но поверь мне, темная сторона обещает тебе влияние, славу и много денег, но спать по ночам ты перестанешь.
— Тогда почему бы тебе не уйти, Маргарет? — спрашиваю я.
— Я настолько увязла в коррупции, что выхода для меня уже нет, — отвечает она. 0 И хотя я призываю тебя не присоединяться, это не значит, что я не убью тебя, если ты окажешься на нашей стороне.
— Это просто поразительно, — я всплескиваю руками, пораженная их логикой. — Кажется, сегодня всем не терпится прикончить меня.
— Включая меня, — смеется через динамики Шахматист. — Теперь довольно мыльной оперы, давайте сражаться на шахматной доске.
— Что ты задумал? — спрашиваю я.
— Я отключу электрическое поле, и белой армии придется сражаться с черной.
— Это же сумасшествие, — возражаю я. — Я могу погибнуть. Фабиола может погибнуть, и ты никогда не получишь своего рыцаря.
— Ты не погибнешь, Алиса, не от рук черной армии, так же как и Фабиола, и знаешь почему? — спрашивает Шахматист. — Потому что вы обе были на темной стороне. Вы знаете как убивать и выигрывать. Ты, Алиса, самый отважный воин, идеальная пешка и машина для убийств. Все рано или поздно подчиняется тебе. И как только ты победишь, шахматная доска откроет координаты Кэрролианского Рыцаря.
— Я знаю, что раньше была на темной стороне, — говорю я ему, — но Фабиола?
Шахматист громко смеется.
— Ты не знаешь, да?
— Не знаю чего?
— Разве ты не видишь татуировки на её руках? — говорит он, и я бросаю взгляд на Фабиолу. — Думаешь, они с тех времен, когда она была бесстрашным воином и Белой Королевой в Стране Чудес?
Я вопросительно смотрю на Фабиолу.
— Я, как и ты, — говорит она, пристыжено. — Когда-то была одной из Черных Шахмат.
Ад над моей головой застывает. Невероятно осмыслить то, что она сказала.
— Почему, как ты думаешь, я хочу убить тебя? — говорит она. — Не из-за того что ты в прошлом сделала в Стране Чудес или на что ты способна, а потому что каждый день я борюсь с желанием. Желанием вернуться к Черным Шахматам.
