— Какая еще мудрость, Фабиола? Хватит врать.
— Несмотря на то, что я против, чтоб ты находила Кэрролианского Рыцаря или попросту Коня, я надеялась, что ты сама поймешь, в чем хитрость быть пешкой.
— Глупость какая, Белая Королева. Я умру прежде, чем смогу что-либо выяснить.
— Сзади, — Фабиола невероятным и необъяснимым маневром движется и убивает черную пешку передо мной.
— Спасибо, — говорю я, замирая на месте.
— Не благодари своих собратьев по оружию на войне, — ворчит она.
— Почему?
Она отрубает голову черной пешке, которая собиралась убить меня.
— Поэтому, Алиса.
Я понимаю смысл и, охваченная яростным гневом, движусь вперед, срубая головы направо и налево, используя приемы ЧепуХи. Головы катятся по шахматной доске, которая уже похожа на место кровавой бойни.
— Где Маргарет и Королева? — спрашиваю я у Фабиолы.
— Не вздумай даже искать их. Все люди из правительства — трусы. Прячутся где-нибудь, — отвечает Фабиола.
— Тогда как же нам одержать победу? — спрашиваю я. — Разве нам не полагается убить их всех, или ты обеспокоена лишь тем, что Шахматист найдет Кэрролианского Рыцаря если мы победим?
— Я обеспокоена, но у нас нет выбора, в противном случае мы обе погибнем, — Фабиола снова становится ко мне спиной. — Но победить еще не значит убить их всех.
— Тогда как нам победить?
— Будучи пешкой?
— На что ты намекаешь?
— Ищи в себе, Алиса. Ты должна знать ответ.
Мгновенно, я вспоминаю, как Пиллар жаловался на то, что ему надоели голливудские фильмы. Когда Фабиола говорит мне это, я думаю о том же. Почему бы ей просто не сказать мне, что нужно сделать, чтобы выиграть? Зачем говорить фразы типа «ищи в себе»? Сплошное клише.
Но потом, посреди схватки, в моем воспаленном мозгу появляется мысль. Я слышала о чем-то подобном ранее. Кажется, Пиллар упоминал об этом.
— Я знаю, что нужно делать, — кричу я, продвигаясь вперед. А как только пешка доберется до противоположного края доски, она сможет обменять фигурку на короля или королеву, или более сильного воина.
— Вот Алиса, которую я искала, — говорит Фабиола.
— Хочешь сказать, Алиса, в которую верит Пиллар, — говорю я.
Она морщится, потом мотает головой.
— Послушай, я спроектировала эту доску, чтобы спрятать шахматную фигурку Кэрролла. Не нужно менять фигурки. Всё что тебе нужно сделать, будучи пешкой, дойти до края доски и выиграть.
Несмотря на то, что я готова, я понимаю, насколько сложно будет драться и двигаться по доске. Как мне перебить их всех и добраться до края?
— Не бойся, — говорит Фабиола. — Я помогу тебе добраться до края доски.
— Как это?
В мгновении ока, она громко выкрикивает ругательства Алой Королеве.
— Не провоцируй меня, Фабиола, — слышен крик Алой Королевы. Я не вижу её, вероятно, потому что она слишком мелкая для меня. — Я не сдохну в этом побоище лишь потому что я коротышка, ни один меч не срубит моей головы, — дразнит она Фабиолу. — Но я не позволю тебе делать из меня дуру! Ты знаешь, кто я, и что я могла сотворить с тобой все эти годы. Ты жива благодаря тому, что я позволила.
— Тогда убей меня, — кричит Фабиола.
— Что ты делаешь? — кричу я ей. — Она отправит целую армию прикончить тебя.
— В этом и весь смысл. — Фабиола слабо улыбается, по её взгляду я все понимаю. Она собирает вокруг себя черную армию, чтобы я смогла добраться до края доски.
— Я рискую целым миром ради тебя, Алиса, — говорит Фабиола. — Поэтому не подведи.
Я хочу возразить, но черная армия уже здесь. Голова Фабиолы исчезает в толпе черных зонтов. И прежде чем это происходит, в её взгляде мелькает нечто такое, чего мне не понять. Что она только что сказала? Добраться до края доски и не подвести?
Глава 63
Самолет Пиллара
Сян, Тибетский Монах, откинулся на спинку модного кожаного кресла на самолете Пиллара. Он потягивал пину коладу и разглядывал журнал «ПлейБой» округлившимися глазами, того гляди и сознание потеряет.
— На этом в Америке свет клином не сошелся, — Пиллар выхватил журнал у него из рук. — Я не собираюсь давать тебе визу, чтобы ты стал обузой для этой великой страны. Я хочу, чтобы ты стал моим помощником. Большинство иммигрантов этим живут.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Прости Цао Пао Вонг, — Сян выглядел смущенным. — У меня слабость к западным искушениям.
— Нет такого понятия как восточные или западные искушения, Сян, — Пиллар приготовил свой мини-кальян, пока они улетали из Калмыкии. — Вот кальян — искушение, даже зависимость, если сунут туда правильное дерьмо, и определенно восточное.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я хочу сказать, что ты можешь быть монахом, ослом или хорошим человеком, без разницы. Выбор за тобой.
— Значит, Американская Виза — мой выбор?
— Да, но тогда всё — выбор. — Пиллар затянулся кальяном.
— К чему такая критичность и мрачность, Цао Пао Вонг? Всё из-за Алисы?
Пиллар кивнул, слегка дернув головой.
— Тогда почему ты бросил её?
— Всё сложно, Сян. Иногда мы вынуждены бросать людей, которых любим.
— Не понимаю этого. В монастыре мы никогда не бросаем тех, кого любим.
— Всё потому что ваши задницы по кругу занесены снегом, — ответил Пиллар. — И потому что в своем изолированном мирке вы в безопасности от ужасов этого мира. Поверь мне, виза просто вскружила тебе голову, чем принесла покоя. А знаешь почему? Потому что она заставляет тебя делать выбор.
— А что не так?
— Ну, одним выбор представляется гениальным решением, — Пиллар кашлянул, уже не радуясь дыму. — И лишь потом, ты понимаешь, что твой выбор был неверным.
— Это ужасно.
— А знаешь, что по-настоящему ужасно? Жить потом с последствиями.
— Но это не объясняет, почему ты бросил Алису?
— Я не бросал её. Всё с ней будет в порядке.
— Ты, правда, веришь, что она доберется до края доски и выиграет?
— Она это сделает, поверь мне. Она невероятная молодая женщина.
— Тогда что тебя тревожит?
— Правда, с которой ей придется столкнуться, — ответил Пиллар. — Победа приведет её к еще одному разрушительному выбору.
— Почему у меня такое ощущение, будто это как-то связано с её прошлым?
— Верно. Алисе придется иметь дело с теми ужасными вещами, что она совершила в прошлом.
— Не все ли мы совершаем нечто подобное в прошлом?
— У тебя нет прошлого, снежная пташка, так что избавь себя от этого, — напрягся Пиллар. — Алисе придется выбирать между Черными Шахматами и Инклингами.
— У меня предчувствие, что она выберет Инклингов.
— У меня тоже, но было всё так просто. Потому что стоит спросить любого о правде, они ответят либо белое, либо черное..
— Инклинги или Черные Шахматы, — предположил Сян. — Имеет смысл.
— Ошибаешься, Сян. Правда никогда не бывает белой или черной. Это всё Голливудские фильмы напортачили.
— Тогда каков же цвет правды?
— Серый, — ответил Пиллар. — Уродливый серый, который превращает дождливые лондонские дни в райский цветник.
Глава 64
Шахматный Город, Калмыкия
Каждый мой шаг на пути к краю шахматной доски напоминает мне о трусости. Как же я могу позволить Фабиоле погибнуть? Вся эта логика войны и то, как в ней нужно драться, снова сбивает меня с толку. Я повторяю снова и снова. Война уродлива и ослепительно серая.
Пара солдат черной армии замечает мое бегство, и возвращаются, чтобы напасть на меня, но я с лёгкостью расправляюсь с ними. Запах крови на мне не только тошнотворен, но и унизителен. Ненавижу убивать их всех.
За спиной я всё ещё слышу голос Фабиолы, она кричит, убивая направо и налево. Отважный и великолепный воин. Но я отчётливо слышу, как она дважды кричала от боли. Её ранили ножом, но она не сдаётся, пока они не украдут её последних вздох.
