Джош быстро снимает мой лифчик и нижнее белье, в безумии рук и летающей одежды мы, наконец, обнажены, и я чувствую, как его желание крепко прижимается к моему животу.
— У тебя есть презервативы? — спрашиваю я шепотом, но в голосе слышится отчаяние.
Джош кивает и тянется к тумбочке, открывая ящик, чтобы достать квадратный пакетик. Я не в себе, это самая безрассудная вещь, которую я когда-либо делала. Я принимаю это от него, как дьяволица, которой я никогда не знала, что могу быть, как будто я не в первый раз пользуюсь презервативом. Последний раз мы с Ки занимались сексом так давно, что думаю, не будет ли там паутины. Ки всегда обо всем заботился. Но теперь уже нет, и будь я проклята, если позволю Джошу взять все в свои руки. Это мое решение, моя безрассудная интрижка на одну ночь, и мне нужно быть кем-то другим. Для разнообразия мне нужно стать львицей.
Чувствуя прилив сил, я толкаю Джоша на спину. Его смех затихает, когда я скольжу вниз по его обнаженному телу и беру его в рот. Из него вырывается первобытный стон. Опьяненная властью, что именно я вызываю такую реакцию у мужчины. Его очевидное удовольствие дает мне уверенность, что он получает что-то от этого грязного действия. Я беру то, что хочу, но и даю кое-что взамен. Надеюсь, этого достаточно.
Когда он становится невероятно твердым у меня во рту, Джош хватает меня под руки, и я снова поднимаюсь по его телу.
— Мне нужно быть внутри тебя, — говорит он, его глаза потемнели от вожделения.
Кивнув, я хватаю презерватив с подушки, где оставила его, разрываю пакет зубами и с удивительной легкостью надеваю. Я смотрю на Джоша и улыбаюсь. Его глаза закрыты, дыхание прерывистое. Уверена, что он близко к краю, и я не могу ждать, чтобы подтолкнуть его.
Не колеблясь, сажусь на него, поднимаясь выше на коленях, чтобы оказаться там, где отчаянно нуждаюсь. Глаза Джоша распахиваются, когда я немного опускаюсь, позволяя кончику войти в меня. Ни один из нас не дышит, когда я погружаюсь дюйм за дюймом. Я останавливаюсь на полпути, позволяя себе приспособиться к его размеру, прежде чем мой внутренний голос снова рычит, и я полностью опускаюсь на него.
Джош приподнимается.
— Черт, Эмерсон! Эмерсон! Боже мой, Эмерсон! — он повторяет мое имя в мольбе, чтобы я никогда не останавливалась, и в надежде, что я отвечу.
Он обнимает меня за талию, прижимая к себе, а рот пожирает мою правую грудь, посасывая и покусывая, как будто он точно знает, что сведет меня с ума и одичает от похоти. Когда я начинаю двигаться, он вознаграждает мою другую грудь с таким же пылом. В моих закрытых глазах звезды, а удовольствие становится невыносимым.
Мы летим все выше и выше. Звезды, которые я видела несколько минут назад, превратились в целую галактику ослепительных огней. Мое тело овладевает им все сильнее и сильнее, и он отвечает мне тем же, возбуждая каждым поцелуем и прикосновением, все выше и выше.
Я уверена, что сейчас взорвусь, превратившись в море удовольствия. От этого можно умереть? Это нормально?
— Я собираюсь кончить, — тихо стонет Джош. — Детка, давай со мной.
Я не могу ответить словами. Кажется, я больше не могу говорить. Я не сталкиваю его со скалы. Я – всего лишь один большой шар ощущений, и с последним толчком моих бедер и еще одним толчком его, я держу его руку и прыгаю в темноту.
Толчки стихают, и мы держимся друг за друга, не желая расставаться после такого мощного опыта. Я слезаю и ложусь рядом с ним. Мое дыхание все еще неровное, поэтому я закрываю глаза и сосредотачиваюсь на дыхании. Слышу, как он двигается, и кровать поднимается, когда он встает. Мгновение спустя он возвращается к кровати и укладывается рядом со мной. Открыв глаза, я поворачиваюсь на бок, отчаянно надеясь, что это не будет неловко.
— Это было… — он замолкает, и я думаю, что ему трудно выразить словами, насколько это было невероятно.
— Знаю, — о чем бы он ни думал, мы с ним на одной волне.
— Я никогда… — и он снова не может закончить предложение.
— Я тоже.
— Мы…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— И ты тоже, — я говорю, улыбаясь, немного недоверчиво, что это так комфортно и совершенно интимно.
Я бросаю взгляд на часы – точная копия тех, что стояли в комнате, где я спала.
— Кто это сделал?
Джош усмехается.
— Это приложение. Лука втягивает меня во все эти безумства. Разработчик сделал видео, где рисует пожилая женщина, чтобы сохранить идеальное время. Не знаю, сколько времени я потратил, наблюдая за ней.
— Могу себе представить.
Мы оба лежим на его кровати лицом друг к другу и улыбаемся, как идиоты. Что мне теперь делать? Я действительно хочу принять душ, но мне вернуться в свободную комнату и остаться там, или я должна воспользоваться его ванной, а потом лечь с ним в постель? Боже мой.
— У тебя такие выразительные глаза, — говорит Джош, прерывая мой внутренний хаос. — Я видел момент, когда ты перестала расслабляться и наслаждаться последствиями и начала о чем-то беспокоиться, — он поднимает бровь и убирает волосы, упавшие мне на лицо, за ухо. — Видимо, ты думаешь, остаться ли тебе здесь со мной на ночь или вернуться в свободную комнату, — он прищуривается, явно считая себя очень умным.
— Вообще-то, — говорю я, — Я тоже думала, какой ванной мне воспользоваться, — кажется, я для этого человека открытая книга, и он очень доволен, что читает меня.
— Воспользуйся моей, — он быстро целует меня в губы. — И останься со мной.
— Уверен? — спрашиваю я, закатывая глаза от своего глупого вопроса. Конечно он уверен. Почему нет? У нас только что был великолепный секс, и он, вероятно, разогревается для второго раунда в душе, а потом, возможно, он планирует заняться со мной утренним сексом. Он, похоже, думает, что это начало чего-то между нами, и я не дала ему повода думать иначе.
Доказав, что в душевой достаточно места для двоих, Джош засыпает через несколько секунд после пожелания доброй ночи, полностью насытившись. Я же, напротив, бодрствую, наедине со своей виной и мучительными мыслями.
День был слишком прекрасен.
Джош был слишком совершенен.
Я чудовище.
Не в силах уснуть, когда демоны опустошают мой разум, я в конце концов сдаюсь. Пытаясь отключиться, я наблюдала, как моя маленькая старая подруга на циферблате рисует часы несколько минут. Она только что закончила час пятнадцать, и я не чувствую себя ближе ко сну, чем, когда Джош задремал. Я решаю встать и немного пройтись. Может, выйду на улицу и постараюсь успокоиться.
Одевшись, на цыпочках пробираюсь по тихому дому. Когда я выхожу на улицу, Лерой выходит из своей конуры, чтобы присоединиться ко мне, и я благодарна ему за компанию.
Несмотря на поздний час, видимость хорошая благодаря полной Луне. Озеро волнующе прекрасно в мягком свете. Ухает сова, нарушая тишину, которую я нахожу невероятно мирной. Безмятежность напоминает мне о времени, проведенном у реки с Мереки в нашем родном городе.
Я иду по тропинке к воде. С озера поднимается туман, и меня поражает мысль, что это может быть сцена из фильма об убийстве.
Когда я останавливаюсь и смотрю на спокойную воду, все эмоции, которые мне удавалось подавить за последние двадцать четыре часа, всплывают на поверхность. Меня переполняет желание заплакать, и не успеваю опомниться, как падаю на колени и безудержно рыдаю.
Не знаю, как долго я плачу, но, когда у меня не остается слез, я заставляю себя встать и вытираю лицо рукавами рубашки. Я чувствую присутствие Джоша еще до того, как он подходит ко мне, но не оборачиваюсь. Не хочу, чтобы он видел мое опухшее, заплаканное лицо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Что ты здесь делаешь? — спрашивает Джош, сокращая расстояние, чтобы оказаться прямо передо мной. — Я проснулся, а тебя нет.
Отвожу взгляд от спокойного озера и смотрю на ураган, бушующий в его глазах. Вместо того чтобы отвернуться, падаю в центр бури.
— Я не могла уснуть.
Он поднимает голову.
— Не хочешь рассказать, почему плакала? — меня убивает боль на его лице.
