— В мамином доме.
— Это ты ей его подарил?
— Я видел, как свет побеждает темноту на твоем рисунке. Это помогло мне, и я хотел, чтобы это помогло и ей. Она погрузилась во тьму, когда умер папа, и я был уверен, что она умрет от разбитого сердца.
— И это ей помогло? — спрашиваю я, шокированная мыслью о том, что мое личное путешествие помогает другим.
Он кивает, утыкаясь носом мне в шею.
— У нас с братьями есть мама.
— Но она все еще скорбит, — говорю я, вспоминая ее отсутствующий взгляд и покрасневшие глаза, когда она говорила о своей потерянной любви.
Джош отстраняется и смотрит мне в глаза.
— И она будет горевать вечно, но это больше не занимает все ее существование, — в его улыбке печаль, но в глазах свет. — Мне нравится думать, что ты показала ей путь назад.
Что-то, что Мереки однажды сказал мне, всплыло в моей голове, и я задыхаюсь от эмоций.
Ты – мой сияющий свет, когда вокруг тьма. Никогда не позволяй своему свету погаснуть, потому что он ярче, чем просто мой мир.
— Мне так много нужно тебе сказать, Джош, — теперь я знаю, что мой собственный мир меняется, и Мереки никогда не был моим компасом. Мне нужно выйти из тени и снова сиять в своем мире.
Правая рука Джоша проскальзывает под мои ноги и поднимает меня на кровать, где я оказываюсь лежащей на спине перед ним. Раздвинув мои ноги, он встает между ними на колени.
— Это может подождать? — с любовью спрашивает он, прикрыв глаза. Он хватает меня за лодыжки и отталкивает назад, так что мои колени согнуты, и я полностью открыта для него. Я не чувствую себя уязвимой или смущенной. Я чувствую, что готова позволить ему снова наслаждаться мной.
— Это может подождать, — говорю я, застонав, когда он покрывает меня поцелуями от колен до бедер, к самой моей чувствительной части.
— Боже, Джош, — говорю я, выдыхая его имя, когда он облизывает и посасывает с опытной точностью. Мои бедра напрягаются, а голова откидывается на одеяло, когда его язык достигает чувствительного места, запуская фейерверк по всему моему извивающемуся телу. Я открыта и уязвима, но чувствую себя в безопасности. Он сосредоточен исключительно на моем удовольствии, и я беру все, что он может мне дать.
В то время как волны продолжают разбиваться, и меня захлестывает экстаз, который я никогда раньше не знала, Джош двигается вверх по моему телу и входит. Мои глаза резко открываются, когда новые ощущения берут верх. Я наполнена им, раздавлена самым лучшим образом, и обхватываю его ногами, заставляя двигаться глубже, сильнее, быстрее.
— Посмотри на меня, — говорит он, приподнимаясь на локтях по обе стороны от моей головы. Руками откидывает мои волосы с лица, и обхватывает ладонями мои щеки.
— Почувствуй меня глубоко внутри себя.
Смотрю в его ясные зеленые глаза и улыбаюсь.
— Я чувствую всего тебя.
Он снова входит, и я поднимаю бедра навстречу.
— Ты такая красивая, Эмерсон.
Я принимаю комплимент с томной улыбкой, одурманенная удовольствием, но стараюсь поддерживать зрительный контакт. Я провожу руками по его спине и крепкой заднице. От его тела захватывает дух, но то, как он поглощает все мое существо, больше, чем просто физическое. Я скучала по близости с мужчиной, кожа к коже. Нами движет не только похоть, я чувствую с ним связь во всем.
— Джош, это были невероятные выходные, — говорю я, когда мы смотрим друг на друга, наслаждаясь нашим блаженством после кульминации. — Спасибо.
Он слегка целует меня в губы.
— Мне следовало бы поблагодарить тебя за закончившийся бензин.
Я съеживаюсь. Ненавижу чувствовать себя девушкой в беде, но должна признать, что это положило начало цепи событий, которые привели меня в объятия Джоша.
— Интересно, это вообще когда-нибудь бы случилось?
— Конечно, — он машет рукой между нами. — Это было неизбежно.
А то, что случилось через несколько дней после моего восемнадцатилетия, тоже было неизбежно?
Прежде чем я успеваю потеряться в водовороте воспоминаний, Джош встает и идет к двери. Я перекатываюсь на живот, приподнимаюсь на локтях и опускаю подбородок на руки. Это дает мне идеальную точку обзора, чтобы полюбоваться уходящим голым Джошем. Представление заканчивается слишком быстро, он возвращается меньше чем через минуту, держа в руках нашу одежду.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Я на сто процентов за то, что ты останешься голой, просто чтобы ты знала.
Закатив глаза, я улыбаюсь, опускаю ноги с кровати и тянусь за одеждой.
— Хорошая попытка, — говорю я, посмеиваясь. — Мне действительно пора.
Джош берет меня за руку и ведет к машине.
— Позвонишь сообщить, что благополучно добралась до дома? — спрашивает он, прижимая меня к себе так, словно никогда не отпустит.
Киваю, уткнувшись ему в грудь. Я чувствую невероятное облегчение, когда обнимаю что-то настоящее. Я провела слишком много лет, сражаясь со своим прошлым.
Уезжая, я спрашиваю себя, как и когда я расскажу Джошу правду.
Глава 28
Прошло два дня с тех пор, как я покинула дом Джоша, и я скучаю по нему больше, чем могла себе представить, и уж точно больше, чем следовало бы. Я скучаю по его рукам на мне и нашим телам, двигающимся вместе. Я и не подозревала, насколько одинока была на самом деле.
Я не разговаривала с Мереки, и так будет лучше. Мне нужно перестать хотеть его, как наркозависимая, всегда ищущая очередной дозы. Теперь я на правильном пути, и его тоже пора отпустить. Я знаю, что это будет самое трудное, что мне когда-либо приходилось сделать, но независимо от того, кем мы являемся, мы обязаны нормально разойтись. Я сдержу свое обещание быть в нашем доме у реки через четыре дня после моего дня рождения, и я знаю, что он тоже там будет. Я слишком сильно держалась за него, и теперь понимаю это.
— Эмерсон, тебя кое-кто хочет видеть, — говорит Кэрри, когда я достаю из духовки подставку с кексами.
Мое сердце сжимается, надеясь, что Джош приехал в город раньше, но знаю, что это маловероятно. Вчера вечером он сказал по телефону, что у него есть планы с Тоддом на сегодня и что он заедет за мной после работы, чтобы поужинать перед занятием. Я надеюсь, что ему не будет неловко меня там видеть, учитывая то, что произошло между нами в выходные, потому что я хочу быть там и из-за рисования, и из-за него.
— Кто? — спрашиваю я.
— Мадлен Гибсон, из галереи недалеко отсюда. Она пьет кофе за одним из столиков на улице и спросила тебя, — нетипично дружелюбным тоном Кэрри добавляет. — Здесь тихо, так почему бы тебе не закончить сейчас и не присоединиться к ней?
— Хорошо, спасибо, — я снимаю фартук, беру с полки сумку и иду к магазину, чтобы встретиться с Мадлен.
— Надеюсь, ты не против, что я заглядываю к тебе, когда ты на работе, — говорит она, поднимая голову и глядя меня. — Я просто надеялась, что мы сможем быстро поговорить.
— Кэрри сказала, что я могу закончить сейчас, так что я вся ваша, — отвечаю я, садясь напротив. — Что случилось?
— Даже не знаю, как сказать, — говорит она, неловко ерзая на стуле.
Ее тон выводит меня из себя, и я с трудом сглатываю.
— Что такое? — мой желудок сжимается. — С Джошем все в порядке? — не знаю, почему я спрашиваю, но они друзья, и, возможно, что-то случилось, и она собирается сообщить мне ужасную новость. Слезы щиплют мне глаза, и я начинаю дрожать.
В ее взгляде смятение.
— С Джошем все в порядке. Но это касается и его.
Я отрицательно качаю головой.
— Пожалуйста, объясните, что происходит. Вы меня пугаете.
Она встречается со мной взглядом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ты рассказала ему о своем рисунке.
Я киваю.
— Да. Откуда вы знаете?
— Джош звонил мне сегодня, хотел поговорить об этом.
Я сажусь прямее, мне не нравится, к чему все это идет.
— Он хочет помочь тебе, Эмерсон.
— Я никогда не просила его о помощи.
Она держит руки перед собой.
