Дни шли за днями, месяцы за месяцами, и не было у прекрасной Ванды более кроткого и покорного утешителя, чем рыцарь Бенде. Целыми днями сидел он возле нее, говорил с ней о погибшем Рабогани, называл себя его лучшим другом, вспоминал его слова, поступки и, наконец, вкрался к ней в доверие.
В одно светлое весеннее утро, когда птички весело чирикали в ветвях, а из зеленой травы выглядывали свежие полевые цветочки, рыцарь Бенде сказал молодой вдове:
— Прекрасная Ванда, трудно вам жить одной, без защитника, позвольте мне сделаться вашим охранителем, доставьте мне счастье быть вашим мужем.
Ванда ответила: «Нет».
Три дня рыцарь Бенде и все старые родственники и родственницы Ванды, которым за это время Бенде успел понравиться, уговаривали молодую женщину. На четвертый день она согласилась.
Стали готовиться к свадьбе. Целыми днями в замке толпились иностранные купцы, приносившие товары. В кухне в громадном очаге пылал огонь, на вертелах поджаривали громадные бычьи и бараньи туши, фазанов, уток, перепелов…
Наконец, красавица Ванда в белом атласном платье, прекрасная и бледная, пошла в сопровождении дам и нарядных гостей к церкви рода Рабогани, стоявшей не очень близко от дома. По желанию Бенде двери в церковь закрыли. Жених и невеста опустились на колени перед алтарем. Старый священник начал службу. Полились звуки органа. Все затихли. Вдруг раздались резкие удары в церковные врата, послышался крик и ропот поселян, собравшихся на паперти, чтобы посмотреть на свадебную процессию. Священник перестал читать молитву. Рыцарь Бенде побледнел.
— Продолжайте, отец мой, — прошептал жених. — Это ничего, какой-нибудь шалун-мальчишка бросил в дверь камень.
Только что патер раскрыл губы, как раздались еще более ужасные удары, обе двери широко распахнулись, и в церковь ворвался большой вороной конь с разметанной гривой и пламенными глазами.
— Конь Рабогани! — закричали многие, увидев его, и расступились. Не обращая ни на кого внимания, конь в несколько прыжков очутился подле Бенде, схватил его зубами за нарядную одежду и, вытащив из церкви, сбросил с паперти. Все это случилось так скоро, что никто из остолбеневших приглашенных не мог остановить рассерженное животное. Ванда, завидев коня, упала в обморок.
Понятно, свадебный обряд не мог быть совершен, тем более что, как только Бенде поднимался с земли, конь снова толкал его на помост. Больную Ванду отнесли в замок. Родственницы и служанки столпились вокруг ее ложа. Приглашенные перешептывались, сторонились Бенде и говорили, что дело нечисто. Никто не мог поймать коня. Он никому не давался, только когда подошел старый слуга Рабогани, он ласково положил ему голову на плечо, подогнул ноги, всем своим поведением показывая, что он просит старика сесть на него. Едва старый Андреас исполнил желание коня, как Фарбагос, любимый сокол рыцаря Рабогани, пропавший в тот же день, когда исчез и его хозяин, спустился с высоты и уселся на плечо верного слуги.
Все с изумлением смотрели на происходящее, но недолго пришлось им смотреть… Вороной конь помчался с быстротой молнии и скоро исчез в густом лесу.
Долго-долго скакал он, унося на своей спине верного Андреаса и охотничьего сокола Рабогани. В самую глубь леса, в самую чащу занес он их. Там Андреас увидел, что под тремя дубами лежит рыцарь, словно убитый вчера, а в его груди торчит кинжал предателя Бенде.
Заливаясь слезами, сошел старик с коня и припал губами к бескровным рукам своего доброго господина.
В эту минуту он услышал какой-то шум в ветвях, соколиный клекот и карканье. Андреас невольно поднял глаза и увидел, что Фарбагос давит когтями черного, как смоль, вороненка, в то же время зорко поглядывая по сторонам блестящими глазами. Остальные воронята, рассевшись по ветвям, жалобно каркали, раскрывая свои еще желтые рты. Послышался шорох, шелест крыльев. С дуба посыпались прошлогодние сухие листья. Громадный черный ворон с седоватым налетом на широких могучих крыльях опустился на дуб. Никогда в жизни не видывал Андреас таких больших и могучих птиц этой породы, вдобавок на голове ворона блестел золотой обруч. Старая птица посмотрела своими умными темными глазами на Андреаса и, сложив крылья, заговорила с ним человеческим голосом:
— Прикажи твоему соколу выпустить вороненка! Я царь воронов, уже прожил тысячу лет, знаю весь свет и видел все доброе, все злое, все тайное и все явное. Вели соколу отпустить моего внучонка, и я отблагодарю тебя за это.
— А не обманешь? — спросил Андреас.
— Не обману, вели только отпустить вороненка. Вот тебе порукой мой царский венец! — Он опустил голову, и в руки Андреаса упал золотой обруч тонкой работы.
Андреас велел Фарбагосу отпустить вороненка. Царь-ворон громко крикнул, и на его зов появились два ворона поменьше, но тоже очень большие и тоже с обручами на головах.
— Вороновы сыновья, — подумал Андреас.
На птичьем языке ворон сказал им что-то, и они улетели, один в правую, другой в левую сторону. Спустя час они вернулись. С трудом размахивая усталыми крыльями, вороны несли в лапках по склянке. Они спустились к Андреасу, положили склянки ему на колени и уселись на ветвях дуба.
— Сыновья мои летали далеко за море, на дивный остров Лазоревого Царства и принесли оттуда пузырьки с мертвой и живой водой. Брызни мертвой водой на его тело. Впрочем, я сам уже облил его этой водой, чтобы сохранить от тления, так как знал, что рано или поздно конь принесет тебя сюда. Тебе остается только смочить мертвой водой его волосы, ладони рук и подошвы ног, а потом опрыскать живой водой его глаза, губы и грудь над сердцем. Ну, я исполнил свое дело, теперь отдай мне венец, без которого я потеряю царскую власть.
Ворон слетел на землю и, когда Андреас надел на его черную, как бархат, большую голову царский венец, взвился над деревьями и исчез.
Андреас исполнил все, что сказал ворон, и едва последняя капля живой воды упала на сердце храброго рыцаря, Рабогани потянулся, зевнул, открыл глаза, увидел Андреаса и, улыбнувшись, сказал:
— Кажется, я заспался.
— Да, господин, и ты еще долго спал бы, если бы не твой верный конь.
И он рассказал ему все.
Рабогани сел на коня и в сопровождении слуги и сокола вернулся в свой замок.
Услышав, что Рабогани подъехал к подъемному мосту, предатель Бенде так испугался, что убежал за тридевять земель, и никто никогда больше не видал его. Радости Ванды не было границ. Они с мужем счастливо зажили в своем богатом замке, щедро наградили и одарили Андреаса. На коня никто больше не садился, только Рабогани изредка ездил на нем, чтобы доставить ему удовольствие. Его холили и лелеяли, кормили и ласкали. Соколу отвели самое лучшее помещение и позволили охотиться на каких угодно птиц.
НЕВЕДОМЫЙ РАЙ
(шведская сказка)
Раз маленький Гаральд сидел на берегу океана и смотрел вдаль.
Перед тем он прочитал описание чудных южных стран, в которых виноград широко раскидывает свои листья, апельсиновые и лимонные деревья блестят под лучами солнца, горы покрыты цветами, а небо темно-голубого цвета.
— Ах, если бы я мог полюбоваться этими чудными странами, — прошептал Гаральд.
Вдруг он увидел, что по волнам океана движется что-то белое, приближаясь к берегу, и вскоре различил большого лебедя. Он подплыл и вышел на берег близ мальчика.
— По глазам твоим вижу, чего ты хочешь, — сказал лебедь. — Ты хочешь знать, откуда я приплыл.
— Да, да. Я тоскую по великолепным странам, лежащим там, на юге, — воскликнул Гаральд и попросил лебедя унести его в эти дивные места.
— Я не туда держу путь, — ответил лебедь, — но если хочешь, садись мне на спину, я покажу тебе рай, о котором я часто тосковал в миртовых рощах и пальмовых лесах.
— Да, я хотел бы посмотреть на него.
— Ну, летим.
Едва успел Гаральд усесться на спину лебедя, как большая птица высоко поднялась.
— Обними мою шею обеими руками и хорошенько смотри вокруг, я лечу низко, и ты можешь рассмотреть все во время нашего путешествия.
Гаральд увидел большие равнины, покрытые полями с волнующимися хлебами, леса с густыми буками, великолепные замки, окруженные парками, полными цветов.
Повсюду поднимались остроконечные крыши церквей. Там и сям на равнине виднелись сады и огороды.
Картина скоро переменилась. Начались горы. Лебедю пришлось подняться выше. У подножия утесов шумели темные сосновые леса. В глубине долин извивались серебристые ручьи, которые местами расширялись в маленькие озера, окруженные березами с бледной листвой.
— Что это за равнина? Она блестит, точно серебряная.
— Это озеро озер, — ответил лебедь.
В то время как они неслись над водой, Гаральд слышал величавый шум волн, омывающих остров, покрытый дубами.
