«Очень сильно надеюсь на то, что эта моя теория окажется таким же пшиком, как и все предыдущие. Теперь только ждать. И бояться. Так страшно мне не было уже давно. Может ли быть Зона своеобразной иммунной реакцией, местным воспалением? Как врач, я вполне могу допустить такую мысль. Предполагаемые районы инициации вторичных очагов: Челябинская область в первую очередь, очень может быть Семипалатинск или Новая Земля. Участки крупных экологических катастроф также в группе риска»
— Кофе, Лунь. — Хип поставила две чашки на стол и присела рядом. — Что-то не так?
— Жить становится всё интереснее, стажёр. — Я отхлебнул кофе, взял диск с надписью «Луню» и вставил в дисковод.
Короткая видеозапись. Несколько десятков папок: файлы для ПМК, тексты, фотографии. Я навёл курсор на значок фильма и щёлкнул «Воспроизвести».
На мониторе появилось изображение комнаты Доктора. Оно пару раз качнулось, что-то громко зашуршало, пока камера устанавливалась на столе, в кадре мелькнул белый халат.
— Ну вот, вроде нормально, — услышал я голос Доктора. — Приступим.
Доктор подошёл к креслу, уселся в него, достал трубку. Затем положил в неё большую щепоть табака, примял пальцем и прикурил от спички. По комнате поплыл сизоватый клуб дыма.
— Здравствуй, сталкер Лунь. Если ты сейчас смотришь эту запись, то, значит, в силу некоторых причин я уже не смогу поговорить с тобой лично. И, вероятно, у нас уже состоялся с тобой один разговор. Тот, на который я пока не могу решиться. Уверен, что ты сейчас разозлён, и я могу это понять. Догадываюсь, что у тебя возникло множество вопросов и сомнений относительно моей… гм… просьбы. Откажешься ли ты? Скорее всего, да. Уверен ли я в том, что Монолит тебя примет? Нет, не уверен. Изменится что-нибудь после того, как ты доберешься до ЧАЭС, и доберешься ли вообще? Не знаю. Услышит Монолит чужую просьбу, оставшись глухим по отношению к твоей заветной мечте? Вряд ли. Наконец, есть ли шансы на то, что, даже услышав, он её выполнит? Один из тысячи.
И даже этот ничтожный шанс не оставляет нам выбора. Буду с тобой откровенен. Сталкер Лунь… да, я понимаю, как это сейчас прозвучит. Человечество вскоре прекратит своё существование. В лучшем случае, нам осталось пять лет. В худшем — меньше двух. Я ни в коем случае не пытаюсь записать тебя в спасители мира, но… возможно, от тебя зависит, будем ли мы ликвидированы под корень, до последнего человека, или же некоторым из нас будет дана возможность выжить.
И ещё. Я гарантирую вам, тебе и Хип, что если вы доберетесь до Монолита, то, по крайней мере, вы выживете. Гарантирую, сталкер. Не спрашивай, откуда я это знаю. Я уже привык к тому, что некоторые знания сами приходят ко мне из Зоны, и, хотя они не предоставляли мне ответа на главный вопрос, они всегда были истинными. Пусть это тоже будет причиной, по которой вам следует туда идти.
Одни вы не доберетесь до Саркофага. У вас будет проводник. Думаю, один из лучших проводников, которые когда-либо существовали в Зоне. Но будь с ней осторожен, Лунь. Какой бы человечной она тебе не казалась, знай, что это не человек и никогда им не станет. Она разумна, да, но разум существ Зоны построен по совершенно иным законам, нежели у нас. Я пытался привить ей человеческое. Бесполезная это была затея. Я словно пытался написать картину на окне. Краски ложатся легко, рисунок получается правильным, красивым, но стекло останется стеклом, оно не впитает красителей, и солнечный свет со временем уничтожит всю работу.
Пеночка разыщет тебя, когда наступит подходящее время. Думаю, что это случится примерно через месяц, может, два. Мне остаётся только надеяться, что за этот месяц свет солнца не будет слишком ярким, а краски, которыми я рисовал, окажутся качественными и стойкими. Видишь, Лунь, сколько «надеюсь», «если» и «может быть» я разбросал на твоём пути. Ты уж прости старика.
Последнее. Передай диски указанным на них адресатам. Это важно. К тому же, это снимет с тебя подозрения в причастности к… ну, думаю, ты понял, к чему. У меня, пожалуй, всё… да, ты уже возвращаешься из своей самовольной ходки. Что же, пойду, устрою тебе выволочку за нарушение больничного режима. Сохрани себя, сталкер. Обязательно сохрани"
Доктор встал, подошёл к камере, и пару секунд я видел только белую ткань его халата. Изображение погасло.
— Ведь этого же не может быть, Лунь? — Прошептала Хип. — Доктор ошибается, правда? Он и раньше говорил, что его выводы бывали ошибочны, так ведь, Лунь? Скажи, что это неправда! Не молчи!!!
Я не смог ничего сказать. Просто обнял Хип, прижал к груди, и она страшно, взахлёб разрыдалась, вздрагивая в моих объятиях.
***
Странно устроен человек. Особенно если этот человек — сталкер. Удивительное дело, но после того, как я утешил Хип, и "переварил" эти действительно страшные новости сам, я успокоился. Всё стало понятно — зачем идти к Монолиту, о каких "водах" говорил Доктор, и даже окружающих людей, знакомых и незнакомых, я начал воспринимать с какой-то отстранённостью. Почти равнодушием. Последние сомнения относительно похода к Монолиту отпали. Ну да, скоро кирдык всему. Да, Доктор, скорее всего, прав. Два года? Пять лет? Ну что ж, бывает, мы люди привычные — для сталкера каждый выход в Зону этакий маленький личный Армагеддон. А на человечество нормальному, здоровому сталкеру обычно начхать — мы от него сюда и ушли, отгородились от социума стеной Периметра, где-то там оно, далеко, да и существует ли вообще оно для нас, или просто мерещится?…
Да, уходили туда артефакты, шкуры и головы мутантов, чтобы т а м превратиться в различное, полезное сталкеру барахло, продукты, патроны. О т т у д а приходили новички, наивные, напуганные, амбициозные — одним словом, новички, которых вскоре перетрут жернова Зоны, сделав из одних муку, из других — отруби, а из третьих и вовсе мёртвую придорожную пыль, без имени, без памяти, без следа. Действительно, странно устроен сталкер: одной из первых связных мыслей после, мягко говоря, оглушительной новости, была следующая: "Вот, блин… ежели человечество накроется, то где же снарягу и патроны брать? Без консервов тоже как-то грустно будет. И… чёрт! Кому же тогда хабар продавать!?" Нормальная такая мысль. Сталкерская.
Подлинный ужас всей ситуации приходил постепенно. Слишком свежи были ещё в моей памяти подвалы и бомбоубежища с "группами БВП". Ржавые, шелушащиеся двери, часто запертые изнутри, и когда видишь эти засовы, когда корябаешь их ножом, просунутым в дверную щель, то уже знаешь, что увидишь там, во мраке подвалов, ставших могильниками. Нет, не кости, хотя и кости тоже есть, но не они сразу привлекают внимание. Вначале ты видишь тряпьё. Грязные, покоробившиеся, пёстрые тряпки, лежащие неопрятными горками, холмиками, пластами. Пальто, пиджаки, брюки, платьица. Сумочки. Ботинки с приставшей к протекторам грязью. А кости в этих холмиках различаешь уже потом, когда приглядишься. Нет, не выбеленные редким в Зоне солнцем, не такие, как на поверхности, к виду которых давно привык. Красно-коричневые, тёмно-серые, рыжие черепа, позвонки, кисти рук, суставы, погрызенные крысами. Делаешь снимок. Второй. Третий. А потом, когда отсняты страшные кадры, собираешь все документы, какие сможешь найти. Слипшийся, почерневший паспорт. Ещё один, испорченный "свет-плесенью", его надо брать осторожно, ядовитая теперь эта книжечка, ожог от спор может быть нешуточный. Свидетельство о рождении. Студенческий билет, на фото молодой улыбчивый парень с непослушной, вихром, чёлкой. Откуда ему было знать, что у берегов реки Тетерев нельзя, ни в коем случае нельзя прятаться от Выброса под землю, что там самая смерть, напротив, забираться нужно вверх, на деревья, крыши, хотя бы на остовы легковушек, но только чтоб от земли подальше. Да и знал ли он вообще, что такое Выброс? В "Потери гражданского населения в результате локальной, невыясненного характера катастрофы 2007 года" добавится и твоя фамилия, парень. "Обнаружил Лунь в с. Степное, в квадрате… сектор… номер акта… Обнаружил Сионист в ПГТ Иловище, в квадрате… сектор… номер акта…". А теперь, сталкер, представь, какие горы тряпья и костей будут лежать на улицах многомиллионных городов. Сколько его будет там, где сейчас смеются и плачут, дружат и ссорятся, рожают детей, где ещё не знают о том, что очень скоро по их солнечным улочкам прогуляется смерть. Пожелтеет листва в скверах и парках, обычная детская площадка с песочницей, качелями и забытой на лавочке куклой станет смертельно опасной, а на клумбах под ослепшими окнами вместо астр и физалиса вырастут красные стрелы "снорочьего чеснока" и тонкие, острые ленты "пальцереза". Представь это, сталкер. И попробуй спокойно заснуть.
Хип, видимо, поняла это гораздо раньше меня. Или, может быть, просто почувствовала своим девичьим, тонким чутьём. Она теперь часто плакала по ночам, а днём не отходила ни на шаг, и я по мере сил старался хоть как-то её утешить.
