В голове бьют мысли, словно хлыстом. Это наказание. Это шантаж. И я не могу ничего поставить против. Если раньше я была мягкой и пушистой, то теперь у меня нет повода быть такой. Он отбирает у меня самое дорогое и распоряжается на свой лад. Я не инкубатор! Это война, мой дорогой муж!
13
Алексей Груздьев
Внутри меня бушует гнев, боль и…страх. Я уже ехал по давно забытой дороге. Пытаясь не думать, не анализировать, пытаясь угомонить горечь, что словно горячей жижей влили в горло и оно теперь растекается, лишая спокойно думать.
Клуб встретил людной толпой и красочными вывесками. Внутри безудержное веселье, что меня не цепляет. Мне нужно увидеть человека, которого я не видел уже года четыре. Я знал, что она здесь, иначе и быть не может.
Остановился перед черной дверью и настойчиво постучал, после чего незамедлительно услышал приглашение войти.
Меня встретил обычный кабинет и удивленный взгляд женщины. Прекрасной как всегда. Идеальное серое платье, макияж, прическа. Даже солидный возраст с трудом прослеживается в полумраке комнаты. Кажется, что над ней и вовсе время не властно.
— Здравствуй, — девушка быстро справилась с эмоциями и стёрла с лица шлейф удивления. Сладко расплылась в улыбке и встав с кожаного кресла, грациозно обошла стол.
— Здравствуй, Леша, — ее глаза не могут врать и она рада меня видеть. — Что привело тебя, мой друг? — голос прозвучал искренним волнением.
— Все настолько очевидно? — я сделал пару шагов вглубь кабинета, остановившись в пару шагов от хозяйки заведения.
— Годы, знаешь ли, твоего отсутствия, говорят громче, чем твои попытки скрыть правду от всех смотрящих на тебя. Могу предложить выпить? — я отрицательно мотнул головой. Мне и прошлой выпивки хватило. — Как знаешь. А я с твоего позволения выпью.
Комнатную тишину нарушил цокот острых каблучков. Я тихо наблюдал, как девушка достала графин с какой-то жидкостью и налила себе бокал. Ее движения плавные, даже завораживающие. Не перестаю удивляться ее грации во всем.
Не мог не вспомнить о прошлом. О том, как нам было хорошо в постели. Эвелина намного старше меня и очень чувственная натура с холодным рассудком. Мы небыли любовниками, нам небыли присущи чувства. Просто секс, просто удовлетворение. Друзья по сексу? Да, наверное, это лучшее определение. Но все изменилось, когда я понял, что с каждой нашей близостью, пытаюсь найти в ней черты другой девушки. Даже подарил духи, что так прекрасно и завораживающе подходят не ей. В тот миг понял, что пора остановится, пора все менять и мы расстались. Если это слово приемлемо было в нашей взаимосвязи.
Эля не была против, но перспектива потери сексуального партнёра ее не слишком обрадовало. Она достойно отпустила, желая мне искреннего счастья с той, что так глубоко запала мне в душу. И я не появлялся в жизни хозяйки клуба. Ушёл в работу и в семейную жизнь.
А теперь, спустя столько лет, я вновь стою посередине знакомой комнаты, где ничего не изменилось. Эля проплыла мимо меня и присела на край стола, жестом приглашая сесть на кресло, стоящее перед ней.
Не мог не заметить, что женщина изучает меня, что от нее не может скрыться ни одна дрогнувшая мышца моего лица. Она пыталась считать меня, как раньше, но первой заговорить не собиралась.
— Мне нужен друг, — начал я из далека.
Тонкая бровь изогнулась на идеальном лице, образовав на лбу глубокую морщину. Она неспешна сделала глоток из бокала, не сводя пронизывающего взгляда.
— Я так понимаю, не сексуального характера, а эмоционального. Вот только ты уверен, что кому-либо нужно лезть в то, что может только испортить? — красивый ноготок пару раз звонко стукнул по стеклу в руке, ожидая моего ответа.
— Я запутался. Если не советом, то ушами прошу побыть.
— И ты пришел ко мне, — не вопрос, а мысли в слух. На секунду, пышные ресницы прикрыли глаза и снова посмотрела на меня. — Хорошо. Я рада, что оказалась первой в твоём списке.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— И единственной, — с горечью констатировал факт.
— Что-то с женой?
— Да.
Грудь, обтянутая лёгкой тканью, приподнялась в тяжёлом вдохе. След от помады на прозрачном стекле блеснул, приковывая к себе внимание.
— Она мне изменила, — слова дались мне с трудом. Внутри все сжалось и эмоции сами проступили на лицо. Я слишком долго прятал себя внутри.
— Разве у вас не фиктивный брак?
— Это может что-то оправдывать?
— Она знает о твоих чувствах? Ты ставил ее перед фактом, что для тебя это не просто контракт?
— За столько лет она могла и сама все понять, — нервно откинулся на спинку, прижимая указательный палец к губам.
— Мужчины! — ласково, как-то по-матерински, бросила на меня взгляд. — Мы любим, когда нам шепчут сердечные признания, подкрепленные действиями. Уверена, что она просто считает ваш брак простым штампом. Ты же скуп на эмоции, тут никто не сможет догадается о твоих чувствах и намерениях.
— Она глухая, а не слепая!
— Она женщина, Лёш. Ей нужно чувствовать себя в чужом сердце, что сродни своему. Иди и объяснись перед ней. Вы столько лет вместе, она не может ничего не чувствовать к тебе.
Девушка сделала очередной глоток и легко соскользнув с края стола, подошла ко мне и присела, заглядывая мне в душу. Вблизи видны ее слабые морщинки, что не капли не портят красоту женщины. Чувствуя внутреннее волнение, я все же решаюсь прервать молчаливый диалог:
— Я забрал у нее сына.
Эля изменилась в лице. Секунда и передо мной иной человек. Она смотрела на меня с недоверием, оценивая всю глубину моих слов.
— Что ты сделал? — решила переспросить сидящая перед ним хозяйка этих стен.
— Ты услышала, — женщина выпрямилась, показывая мне точеные коленки. — Я увез сына отцу.
— Зачем ты это сделал? — голос спокоен, не придраться, но я отчётливо увидел порицание.
— Она переспала с другим, — я не искал оправдания. Мне необходимо понимание и, возможно, вот это осуждение. — Я в бешенстве. Меня пожирает злость изнутри, словно червяк, добравшийся до лакомства. Вижу ее и представляю с ним. Мне нужна она всецело. Я не могу потерять ее, — поднял глаза на единственного своего слушателя и увидел волнение. Она переживает за мою падшую душу. Искренни. Так, как никогда не видел этого у родных родителей.
- Когда ты собираешься вернуть ей ребенка? — она прошептала, ожидая услышать то, что заведомо ее разочарует.
— Я хочу ребенка от нее. Это много?
Сжал руками подлокотники. Девушка глубоко вздохнула и легко откинула назад попу, уперевшись об стол. Звонко ударила белоснежными зубами об край соткана, не решаясь сделать глоток.
— Ты деспот, — озвучила вердикт, который вызвал у меня нервную улыбку. — Будь благоразумен. Кто насильно заводит дитя? Он должен быть зачат в любви.
— Я люблю ее!
— Да она и не знает об этом! Как ещё не сбежала? Верни ребенка, извинись и признайся в своих больных чувствах к ней.
Одним глотком осушила бокал и с глухим звуком поставила на стол. По ее словам все так просто.
— Что это изменит? — я не мог скрывать накопившиеся переживания. Устал от постоянного контроля.
— Ты боишься, что она отвергнет тебя, — догадалась девушка. — Но ты сам ее к этому подводишь. Она возненавидит тебя, если ты сделаешь то, что задумал. Она не сможет уйти от ваше ребенка, но и любить тебя больше не захочет. Не твори безумия! Если ты правда любишь ее, то сделай счастливой, а не обреченной.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Сжал виски в тиски своих пальцев. Она права — я перегнул палку. Но что, если она не захочет меня больше видит? Что если вернётся к Ереминову? Смогу ли услышать отказ?
Тишина заполняла комнату. Мое состояние выдает напряжение. Мне порой трудно контролировать порывы, но я должен дать нам шанс.
Я обещал не пропадать и не делать глупости. Она замечательная женщина. Меня всегда удивляло то, что она до сих пор не нашла своего человека. Но не мне лезть к ней в душу.
