ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ НА "ОКТЯБРЕ"
Илько и Матвеев не ошиблись. Как нам потом рассказал Николай Иванович, при окончательной проверке действительно оказалось, что "Владимир" и "Эдуард" - это одно и то же судно. Были вызваны другие моряки, которые раньше плавали на "Владимире", и они тоже быстро опознали пароход. Так Илько возвратил своей Родине ее собственность, похищенную во время англо-американского нашествия, - большой морской пароход. ...Английский флаг на судне был спущен, и сразу же по флагштоку взлетело и затрепетало на свежем порывистом ветру красное полотнище с серпом и молотом в уголке - флаг Советской страны. Осенью "Владимир" вместе с другими судами был поставлен к соломбальскому причалу для текущего ремонта. Только теперь пароход получил уже новое название - "Октябрь". - Ты знаешь, кто назначен старшим механиком на "Октябрь"? - спросил меня Костя, когда мы вечером возвращались из мастерской. - Откуда же я знаю? - Николай Иванович! - восхищенно сказал Костя. - И я хочу... Он замолчал. - Ну, чего же ты хочешь? - нетерпеливо спросил я. - Я хочу... ох, это было бы здорово!.. Хочу попросить, чтобы меня, тоже послали на "Октябрь". - На ремонт, что ли? - Ясно дело, сейчас на ремонт, а весной и в плавание. С Николаем Ивановичем! Признаться, я чуть не лопнул от зависти. Через две недели все мы, закончив производственное обучение в школьных мастерских, должны были пойти на практику, на ремонт пароходов. Конечно, если Костя попросит Николая Ивановича, старший механик охотно возьмет его к себе на судно. И как это Костя первый додумался? А куда же, на какой пароход пошлют меня? Впрочем... - Послушай, Костя, а двух учеников не возьмут на "Октябрь"? Мой приятель принял такой вид, словно он уже состоял в числе команды "Октября". - Не знаю, - сказал он соболезнующе, - вряд ли. К чему нам двух учеников? - А как же на "Днепре" в прошлом году двое учеников было? Тут Костя расхохотался и покровительственно похлопал меня по плечу: - Испугался, что я один попаду к Николаю Ивановичу, а? Не бойся! Могут даже троих на одно судно взять. Я успокоился, обрадованный, и предложил: - Мы еще Илько возьмем. - Ясное дело, его нужно. Его на "Октябрь" обязательно возьмут. Ведь если бы он не вспомнил... Мы были уверены, что нас троих пошлют на "Октябрь". Но вышло иначе. На "Октябрь" требовался только один ученик. Николай Иванович сам ходил в отдел кадров пароходства хлопотать о нас. Там едва-едва согласились дать ему двух учеников. Мы были крайне огорчены. Кто же из нас пойдет на другой пароход? Я подумал и сказал Косте: - Илько обязательно должен быть на "Октябре". Ведь если бы не он, пароход бы опять ушел в Англию. - Конечно, - согласился Костя. - Пусть Илько идет на "Октябрь". А мы с тобой... бросим жребий. Он свернул в трубочки два листка бумаги. На одном из листиков было написано заветное слово. Трубочки Костя положил в кепку. - Тащи! С трепетом запустил я руку в кепку, вытащил одну трубочку, развернул ее и прочитал: "Октябрь"! Я радовался, смеялся и прыгал, пока не заметил разочарованно-хмурого взгляда Кости. Мне тоже сразу стало грустно. - Слушай, Костя, иди на "Октябрь", а я пойду на другой пароход. - Нет, - сказал Костя, и глаза его просветлели. - Уговор дороже денег... Мы еще с тобой поработаем на одном корабле и поплаваем. А раз сейчас тебе выпал "Октябрь" - ты и иди. ..."Октябрь" был большой пароход с машиной в тысячу сил, с трехтопочным котлом и множеством вспомогательных механизмов. Когда мы с Илько пришли на пароход, на его трубе уже красовалась марка советского торгового флота - неширокая красная полоса. Котел еще был под паром, но скоро огни в топках должны были погасить. Для зимнего ремонта на судне оставались механики, три машиниста и два кочегара. - Справимся! - сказал Николай Иванович и, показывая на нас, добавил: - Вон у нас еще какие помощники есть! Мы смущенно молчали, а механики и машинисты с любопытством смотрели на нас - своих помощников. Кроме Николая Ивановича, на "Октябре" оказался еще один наш знакомый, которому мы несказанно обрадовались. Это был кочегар Матвеев. Он упросил в пароходстве, чтобы его направили на старое судно, где он плавал много лет. - Вы все знаете, - продолжал Николай Иванович, разговаривая с командой, что наш "Октябрь", бывший пароход "Владимир", недавно возвращен советскому флоту. Во время интервенции он был уведен англичанами за границу. В то время интервенты похитили из разных советских портов свыше двухсот наших крупных пароходов. Это вам, товарищи, известно. Но вы, кроме Матвеева, не знаете, что наш "Октябрь" возвращен Родине благодаря вот этому мальчику, благодаря Илько... Конечно, механики, машинисты и кочегары этого не знали и были изумлены сообщением старшего механика. Тут начались расспросы, и Николаю Ивановичу пришлось рассказать историю возвращения корабля. - Вот это здорово! - восторженно сказал один из машинистов, когда механик закончил рассказ. - Я сам видел, как уводили наши пароходы за границу. Больно было смотреть... я помню те дни... Спасибо тебе, Илько! Машинист подошел к Илько и крепко пожал руку моему другу. Вслед за ним и все остальные члены команды "Октября" с благодарностью пожимали руку смущенному Илько. - Ну, с чего начнем? - спросил Николай Иванович. - Пожалуй, будущим морякам следует по-настоящему с судном познакомиться. Теорию уже изучали? - Начали пароходную механику, - сказал я. - Добро! Значит, сегодня и посмотрим весь пароход, познакомимся с ним, а завтра к ремонту приступим. Дела всем хватит, хорошая практика перед плаванием будет. Раньше мне пришлось повидать немало самых разнообразных судов - и морских пароходов, и буксиров, и шхун, и ботов. Я даже считал себя знатоком корабельной науки. Все-таки ведь мой отец был матросом, и он многому меня научил. Кое-что я слышал от знакомых моряков. Кроме того, я сам чистил котлы. Но в этот день я понял, что знаю о кораблях еще очень мало. Есть ребята, вроде Гриши Осокина, которые думают, что моряком стать очень просто: поступил на судно - и ты уже моряк. Однако эти ребята ошибаются. На каждом корабле столько механизмов, приспособлений, приборов, что даже одни их названия не скоро запомнишь. Впрочем, что касается Гриши Осокина, то он теперь уже по-иному думает о морском деле. На одном из последних уроков по кораблестроению в школе он смешал в кучу шпангоуты, бимсы и стрингера и, конечно, получил неудовлетворительную отметку. - У вас, Осокин, не корабль получается, - сказал тогда Грише преподаватель, - а свалка металлического лома. Для будущего моряка это непростительно. Плохо! Садитесь! ...Экскурсия по пароходу с Николаем Ивановичем была настоящим путешествием. Корабль! Только старый, опытный моряк, каким был Николай Иванович, мог показать все то чудесное, что скрыто за этим словом. Николай Иванович показывал и рассказывал, а мы с Илько его расспрашивали. В первые минуты я держался солидно, делая вид, что все это мне давно известно. Однако первый же мой вопрос, который был задан тоном бывалого моряка, оказался для меня конфузом. Я хотел узнать, с какой скоростью ходит "Октябрь", и спросил: - А сколько узлов в час делает "Октябрь"? Слова "узлов" и "делает" должны были показать мою осведомленность в морском деле. Но вышло совсем иначе. Николай Иванович улыбнулся и сказал: - Узлов в час? Так, дорогой, моряки не говорят. Узел не мера длины, а единица скорости судна. Наш "Октябрь" идет в час восемь морских миль, это значит он идет восемь узлов. И когда говорят столько-то узлов, то в "час" не добавляют. Если узлов, то уж обязательно только в час. Не путайте мили с узлами. На судне много необычного. Поэтому, если вам придется попасть на корабль, не называйте палубу полом даже в каюте. На судне нет перил, но есть поручни. Веревки здесь называются концами. И стрелы на корабле не для того, чтобы ими стрелять, но для того, чтобы поднимать груз. И барабан у лебедки не для того, чтобы барабанить, но для того, чтобы наматывать на него трос. Да, путешествие по пароходу было для нас полно открытий и всевозможных неожиданностей. Мы не заметили, как прошло время, и нам уже нужно было собираться домой. На другой день начался ремонт. Мы с Илько помогали механикам и машинистам разбирать машину. Потом нам пришлось взяться за притирку кранов и клапанов, которых у паровой машины, у котла и у вспомогательных механизмов бесчисленное множество. Огонь в топках котла был погашен. В машинном отделении сразу стало прохладно. Зато кочегары установили камелек - небольшую чугунную печку. Когда в камельке разводили огонь, становилось очень тепло. Стенки камелька так накалялись, что казались румяными. Почти каждый день старший механик Николай Иванович приносил на судно какие-нибудь новости. Перед началом работы и во время перекура он рассказывал машинистам и кочегарам о том, что происходит в Советской республике и за ее рубежами. За несколько дней перед Новым годом Николай Иванович пришел на пароход взволнованный и радостный. - Ну-ка, дорогой, - обратился он ко мне, - скажи, в каком государстве ты живешь? - В Советской республике, - ответил я. - Правильно. Но знай еще вот что: все советские народы теперь объединились в одно государство. И государство наше теперь называется Союз Советских Социалистических Республик! - Союз Советских Социалистических Республик! - повторил я. И эти гордые слова повторяли в тот день все моряки "Октября". Было это в декабре 1922 года, когда в Москве только что закончился Первый Всесоюзный съезд Советов. О съезде Советов нам тоже рассказывал Николай Иванович. Всю зиму мы проработали на судоремонте, с нетерпением ожидая весны и первого рейса в море.
