над моим домом, так же стучит ставнями дома Реньяров. Но, может, стена, разделяющая нас, такая же как этот
Водопад? С виду она непреодолима, — подумал Филипп, протянул вперед руку, и его кисть исчезла в клокочущей воде. — Но я же смог перейти с одного берега на другой. Должна же существовать тропа от одного берега к другому? Должны же
Существовать мосты? А если их нет, то их нужно возводить».
И тут же Филипп зло оборвал себя. Он до боли в суставах сжал кулаки и вспомнил свирепый взгляд старого Гильома Реньяра, брошенный на него из-под косматых бровей. Он вспомнил нацеленный пистолет и огонь, полыхнувший из
Ствола. Вспомнил, как отец покачнулся и рухнул на стерню, крикнув перед смертью:»Беги! Беги, Филипп!»
И он, как заученную молитву, повторил:
— Беги, беги, Филипп!
— Тогда я убежал, — прошептал Филипп, — но теперь мне не к лицу бегать, я отомщу за тебя, отец.
Выбравшись на другой берег, он отыскал своего коня, беззаботно пасущегося на лужайке, вскочил в седло и помчался к своему дому.
Небо словно вторило мрачным мыслям Филиппа и быстро темнело. Из-за холмов плыли тяжелые мохнатые тучи, готовые вот-вот разразиться проливным дождем. Как ни торопил Филипп своего коня, все равно не успел добраться домой сухим. Дождь хлынул как из ведра. Казалось, с неба низвергается водопад. Филипп мгновенно
Промок до нитки, но его мокрые губы все равно продолжали шептать одно слово, прохладное на вкус и горьковатое:
— Констанция! Констанция!
И тут же он добавлял, будто бы бередя раны, будто бы добавляя в бокал терпкого вина яд:
— Констанция Реньяр! Реньяр! И почему, почему ты не родилась в другом доме? Почему ты носишь это ненавистное имя? Почему между нами кровь моего отца и кровь двух его братьев?
Наконец, промокший до нитки, продрогший, он добрался до дома, быстро снял с лошади седло и завел ее в конюшню. Прикрываясь седлом от дождя, хотя и понимая, что это ни к чему, Филипп вошел в дом и сразу же, бросив у порога сумку с рыбой на пол, двинулся к жарко пылающему очагу.
— Ну ты и вымок! — сказала сестра, продолжая стряпать.
— Да, погода разбушевалась.
— А рыбу ты привез?
— Конечно, посмотри в сумке. Сестра тут же подняла тяжелую кожаную сумку и заглянула внутрь.
— О, да ты, Филипп, замечательный рыбак! Две такие огромные рыбы! Значит, ты еще не забыл, чему тебя учил отец.
— Нет, я ничего не забыл. У меня такая память, сестра, что я помню все до мельчайших подробностей. Я помню тот день, когда убили отца.
— Не надо, не надо об этом, Филипп. Мать может услышать, расплачется, и тогда ты ее ничем не успокоишь.
Она тут же отложила свою стряпню и принялась чистить рыбу.Когда девушка закончила, она строго посмотрела на брата, и на ее губах появилась улыбка, и до этого не очень приветливое лицо Лилиан преобразилось и засияло, как пышный букет, украшающий унылую комнату.
— Давай брат, раздевайся, ведь ты весь промок до нитки и дрожишь как воробей.
И тут же Филипп вспомнил Констанцию. Его мрачное лицо мгновенно прояснилось.
— Чему ты улыбаешься? — обратилась к нему сестра.
— Да так, подумал о воробье, — отшутился Филипп.
— Раздевайся скорее, а то простынешь. И садись ближе к огню.
Филипп стаскивал с себя мокрую одежду, но улыбка не сходила с его лица.
— Мне кажется, что ты, Филипп, что-то от меня скрываешь, что-то произошло в твоей жизни.
— Да ничего я не скрываю, — буркнул Филипп.
— Нет-нет, скрываешь, я же тебя знаю хорошо и чувствую по выражению твоего лица, по взгляду, что какие-то приятные мысли занимают твою душу.
— Лилиан, отвяжись, я тебя прошу, а не то я разозлюсь.
— Брат, а не влюбился ли ты ненароком? — Лилиан всплеснула руками, обрадованная собственной догадке. — Точно, ты влюбился! Все мужчины одинаковы — стоит им только увидеть хорошенькую девушку, как на их лицах появляется масляная улыбка, а глаза начинают блестеть, как уголья в очаге.
— Лилиан, если ты не отвяжешься, то я тебя выставлю на дождь.
— Значит, я угадала и мой братец влюбился. Наш мрачный Филипп нашел свою избранницу.
— Замолчи! — бросил мокрой рубашкой в сестру Филипп. Та ловко поймала ее и стала развешивать у очага, продолжая улыбаться своим потаенным мыслям.
— Если ты не перестанешь улыбаться, Лилиан, я запущу в тебя сапогом.
— Да хоть горшком можешь в меня запустить, все равно ты влюбился и не можешь этого скрыть.
Филипп отвернулся, чтобы сестра не видела его лица. Он попытался убрать улыбку со своих губ, но это ему не удалось, она словно прилипла.
А сестра подошла сзади, положила руки на плечи Филиппу и крепко его обняла.
— Я очень рада за тебя, брат. И пожалуйста, не сердись на меня, я не желаю тебе зла, я действительно рада. А она красивая? — уже другим голосом зашептала Лилиан прямо в ухо Филиппу.
— У меня нет слов! — сказал Филипп.
— Ну, брат, это не объяснение. Ты хоть скажи, кто она и откуда. Я ее знаю? — и Лилиан принялась называть имена всех известных ей в округе девушек.
Филипп каждый раз отрицательно качал головой.
— Не старайся, Лилиан, у тебя все равно ничего не получится.
Тогда Лилиан принялась перечислять молодых вдов. Но Филипп все равно продолжал качать головой и просить сестру остановиться. Но Лилиан уже разошлась. И Филипп знал, пока сестра не выговорится, она не остановится.
Наконец, запас имен иссяк. И тогда Лилиан избрала другую тактику. Она обошла брата, села у его ног, оперлась руками о его колени и вопросительно заглянула ему в глаза.
— Я буду смотреть в твои глаза и отгадаю ее имя. Ты сейчас думаешь о ней, это естественно, ведь ты ни о ком другом сейчас думать не можешь.
Филипп утвердительно кивнул.
— Вы с ней еще не целовались, хотя, зная твой скрытный характер, я уверена, что ты, даже если бы вы и целовались, мне этого не сказал. Погоди, погоди, — Лилиан придержала голову брата, — в твоих глазах стоит ее портрет.
— Лилиан, не мучайся и не пытайся хитростью вытянуть из меня признание. Даже если ты два дня не будешь меня кормить, я тебе ничего не скажу.
— Филипп, а если я тебе дам большой кусок свежего пирога?
— С телятиной и луком? — словно бы торгуясь, произнес Филипп.
— Нет, сегодня пирог с индейкой.
— Если с индейкой, то не скажу. Если бы был с телятиной, может быть, я бы еще признался.
— Но хочешь, Филипп, я отгадаю, какого цвета волосы у твоей избранницы?
Филипп
