Она вернулась в кубрик и стала искать ключ, чтобы запереть люк в рубке. Она решила выйти на берег и купить себе поздний завтрак, а потом — теплое пальто.
— Привет! — крикнула запыхавшаяся Лайла. Она с шумом спустилась по трапу, неся коробку с пиццей. Ее интерфейс проецировал мультяшных гремлинов. Они разрывали картонную коробку и с чавканьем пожирали пиццу. — Коул предупредил, что ты поздно проснешься, но я боялась тебя не застать. Я принесла ленч!
Ана взяла теплую коробку, и гремлины исчезли. Когда Лайла спрыгнула с последней ступеньки, коробка снова ожила и заиграла веселый мотивчик. Лайла свела у груди два пальца щепоткой, и это движение отключило звук интерфейса.
— Я как раз собиралась уходить, но не нашла ключа от люка, — сказала Ана.
— А! Об этом можешь не беспокоиться. Нас тут знают. — Она подошла к полке и выудила ключ из керамической вазочки в форме совы. — Вообще он здесь, — сказала она, — на будущее.
— По правде говоря, — призналась Ана, — я собиралась поговорить с тобой об этом. Э-э… Как ты считаешь, когда мне надо будет найти себе другое жилье? У меня сложилось впечатление, что тот, кто обычно спит в каюте, должен скоро вернуться.
Лайла рассмеялась.
— А ты не знаешь? — спросила она.
— Не знаю чего?
— Это же каюта Коула. «Энкиду» — его баржа.
— О! — Смутившись и растерявшись, Ана повернулась, чтобы взять стаканы с сушилки рядом с мойкой. — Да, я знала, что это его баржа, но вроде как решила, что они с Рэйчел — пара. Он ничего не сказал насчет постели. Я даже не поняла. Наверное, тогда мне лучше поискать ту молодежную гостиницу… Как она называется? Кажется, на Гринленд-роуд…
— Ни за что! — заявила Лайла.
— Но я же не могу…
— Еще как можешь! Коул будет спать в кубрике на диване.
Ана поежилась. Вчера вечером Коул не только освободил для нее свою каюту: своей игрой она помешала ему лечь на диване. Ей было неловко соглашаться на такое. Она решила, что раз Коул и Рэйчел живут на одной барже, значит они — пара. Мысль о том, что Коул может оказаться свободным, почему-то ее беспокоила.
Лайла плюхнула картонную коробку на кухонный стол и сорвала с нее крышку.
— Вы из-за чего-то поругались? — спросила она.
От пиццы исходил острый запах томатного соуса и консервированных шампиньонов. У Аны забурчало в животе. В Общине никто не ел такие продукты, особенно девушки ее лет, которым надо было думать о цвете своего лица и здоровье своего организма, которому вскоре предстояло вынашивать детей.
— Поругались? — переспросила Ана.
Лайла вынула кусок пиццы и, переложив на тарелку, подала Ане. Ана неуверенно потрогала его.
— Ну, может, это он волнуется насчет завтрашнего вечера, — сказала Лайла.
— А что будет завтра вечером?
— Ну, раз он больше не под арестом, то снова начнет помогать одному Чистому из Общины перебраться к «просветителям». Этот тип хочет исчезнуть.
Ане вспомнились те трое Чистых служащих «Новастры», которые якобы были похищены.
— А почему он хочет исчезнуть?
Лайла пожала плечами, запихивая в рот пиццу.
— Он министр. И у него есть какая-то древняя запись, которая доказывает, что «Новастра», правительство и председатель Коллегии придумали все это дело с Чистыми еще до того, как тот нобелевский лауреат открыл генетическую метку шизофрении. Ты знаешь, что такое Взгляд?
При упоминании об отце Ана покраснела, но, похоже, Лайла этого не заметила.
— Э-э… это когда смотрят на что-то?
— Нет, я имею в виду «Просвещенный взгляд».
— Это то «Просвещение», в котором Коул состоит?
Лайла кивнула, жуя пиццу.
— Но это совсем не то, что ты думаешь.
— Я уже не знаю, что и думать.
— Ну, для начала и это уже хорошо, — с улыбкой сказала Лайла. — Сначала проект «Просвещение» был просто одним из временных лагерей, устроенных правительством после катастрофы с жильем. Но вот только летом по нему прокатился вирус. Журналисты чересчур раздули проблему, и в результате правительство устроило для лагеря шестимесячный карантин. Правительство позаботилось о том, чтобы стены были непреодолимыми. В лагерь никого не впускали, из него никого не выпускали. В итоге спустя девять месяцев лагерь признали полностью здоровым, и правительство объявило, что всех переселят на север. Многие жители лагеря захотели остаться. Начались массовые протесты и так далее, и тому подобное, и в конце концов правительство отступилось и оставило всех в покое. Тебе что-то из этого не кажется знакомым?
Ана покачала головой.
— Ну вот, лагерь работал над тем, чтобы полностью себя обеспечивать. Животные, посевы, собственные энергетические установки для электричества и артезианские скважины. Спустя несколько лет, когда туда приехали документалисты, чтобы снять ролик о последствиях, то оказалось, что жители лагеря ведут идиллическую жизнь по сравнению с безумным хаосом Города. Это все было до референдума по вопросу о генетическом отделении Чистых. В средствах массовой информации лагерь назвали «Проект „Просвещение“». Многое из того, что защищали живущие там люди, шло вразрез с действиями политиков. Когда голос сторонников проекта стал громче и начал политизироваться, официального представителя проекта, Ричарда Кокса, стали обвинять и поносить. Попытались представить дело так, будто он — шарлатан, антиобщественный тип и стремится только к власти.
— Ричард Кокс — это же террорист, устроивший взрыв?
— Если верить тому, что тебе хочет внушить правительство. Он был невиновен. Короче, журналисты разузнали прошлое Ричарда Кокса — что он был биржевым трейдером, что потерял миллионы, бросил жену и детей, — и у него чуть снова не случился нервный срыв. Но тут в лагере появился этот шаман, Нганасан. Взялся неизвестно откуда. То есть речь не о том, что он просто перелез через стену, — к этому времени границы страны уже строго охранялись. Нельзя было просто пересечь их, чтобы отправиться куда-то на отдых или приехать в страну навестить родственников, с которыми ты давно не виделся. И к тому же этот тип явился из Сибири!
Ана поставила на стол свою тарелку с пиццей и скрестила руки на груди. Может, «Просвещение» и не настолько опасно, как это изображают журналисты, но там явно происходит что-то странное.
— Короче, этот шаман умел выходить в духовную сферу. Он излечил Ричарда и показал ему, что есть такой мальчик, о котором Ричард заботится и который, вероятно, может стать частью какого-то очень важного события. Только надо, чтобы Ричард и дальше защищал этого мальчика и оберегал от бед.
— И предполагается, что Коул — именно этот мальчик.
— Ты сама это сказала.
Ана прикусила щеку, досадуя на то, что поспешила прийти к тому выводу, который ей так явно пыталась навязать Лайла.
— Ладно, и что такое тогда этот «Просвещенный взгляд»? — спросила она.
— Это мимолетное видение вероятного будущего.
— А, так лидеры «Просвещения» действительно говорят, будто видят будущее!
«Если они несут такое, то неудивительно, что у них столь странная репутация».
Лайла откинулась на спинку стула.
— Проблема Взгляда в том, — объяснила она, — что он раздроблен. Как будто смотришь в расколотое зеркало, где не хватает кусков.
— По-моему, это мало чем отличается от всех остальных верований, — сказала Ана. — Ты просто должен верить в то, о чем тебе говорят. Тебе ведь не случалось испытать Взгляд?
— Мне — нет, — ответила Лайла.
У Аны по спине пробежали мурашки. То, что она подразумевала, было ясно — и стало настоящим вызовом. Ана прищурилась.
— А Коулу — да! — проговорила она.
И это не было вопросом.
Лайла кивнула.
— Коул видел будущее?.. Как?
— Ну, шаман сумел помочь ему выйти в духовный мир, явившись ему во сне и показав дверь. Когда Коул шагнул за эту дверь, то словно вошел в будущее. В такую же реальность, как та, где мы с тобой здесь сидим.
— Разве ты не говорила, что оно раздроблено?
— Ну, представь себе, будто ты лежишь в своей постели девять лет назад — и вдруг обнаруживаешь себя здесь и сейчас. Ты ничего не будешь знать о том, что происходило для того, чтобы ты сюда попала. Так что ты как будто получаешь кусок мозаики, но понятия не имеешь, как она складывается.
— Это Коул тебе так рассказал?
— Нет. Коул об этом не говорит. Мне рассказывал Ричард.
— Террорист, устроивший взрыв?
— И почему это мне кажется, что ты ходишь по кругу?
— Может, мы попали в петлю времени?
— Ха-ха.
Потолок загудел, как будто кто-то прыгнул на баржу.
— Мне пора возвращаться к лотку, — сказала Лайла. — Если не доешь пиццу, уберешь ее в холодильник?
— Конечно.
— Ладно. Пока-пока.
Она выскочила из кухни в кубрик и подождала у трапа, пока по нему спускался Коул.
