И вот настал момент процедуры, когда взяв одну из склянок с розоватой жидкостью, лекарша молча принялась за дело…
Капля, ещё немного плеснула и тут же начала заливать мою рану жидкостью… Сначала я почувствовала небольшое жжение, потом начало щипать и спустя минуту неприятные ощущения стали усиливаться…
— Жжёт — хмурясь и цепляясь своими тонкими пальчиками в простыню, шептала я.
— Терпи девочка, терпи. — лишь бурчала женщина, внимательно смотря на мою спину, в которой сейчас разгорался огонь.
— Я не могу… — начав извиваться, говорила я уже громче, начиная терпеть из за всех сил.
Тут я почувствовала как мои голени обхватывает Аларик, не давая дрыгаться ногами. А горячие руки Адамаса прижимают мои кисти к лежанке.
Я бы запониковала потому, что меня полностью обездвижели, но сделать я этого не успела… Лекарша плестнула в мою рану ещё немного жидкости и моё тело накрыла такая жгучая боль, что сил терпеть уже не было…
Я закричала так пронзительно и громко, что глаза Адамаса тревожно задержались на моем лице, читая и впитывая каждую эмоцию боли. Моё тело так болело, что каждая его клеточка молила о пощаде, плавясь снова и снова. Разносясь по венам жгучей лавой, заставляя извиваться, вертеться и кричать… Захлебываясь слезами…
— Сколько ещё? — прорычал Адамас, исподлобья гляда на лекаршу.
— Пока внешние ткани не расплавятся, что бы очистить рану. Держите ещё!
Я плакала, проклинала этот мир и свою судьбу, которая послала мне столько испытаний и боли.
— Я умру, умру сейчас… Мне очень больно. Молю Адамас прекратите. — я кричала жалобно, умоляла остановиться.
Но хватка не ослабла, лишь играющие желваки на скулах и выпуклые вены на шеи Адамаса говорили о том, что ему тоже было не просто смотреть на терзания Амалии, но он знал, это было не обходимо….
…
Ночь, тёмный лес, искаженные деревья… И я. Бегу в длинном белом платье басиком по сырой земле, то и дело оборачиваясь, надеясь спастись, убежать, скрыться от моего приследователя… Мои шелковистые, длинные волосы развиваются на ветру и вот я падаю… Цепляясь ледяными пальцами в землю пытаюсь подняться, но тут над головой слышится свист от смертельного взмаха и тут же моё тело пронизывает резкая боль, от которой оглушающий крик заполняет весь лес, пробуждая его жителей и давая им понять, что расправа началась… А мою агонию сопровождает призрачный, довольный смех неизвестного…
— Нет, нет, нет — начала кричать я, подскочив на кровати и не сразу сумев сообразить что это был сон, просто сон…
— Тише Амалия, тише. — послышался такой знакомый и ставший мне родным голос, когда к моей постели подошёл Адамас.
— Мне приснился лес и я была одна, нападение… — начала судорожно повторять, пытаясь дотронуться до собственной спины.
— Всё позади, приди в себя! — сказал он жёстче, но без злобы, сев на край постели и встряхнув меня за плечи.
Я была так разбита и подавлена, что не сразу заметила изменения в поведение Адамаса…
— Моя рана… Последнее что я помню, это как вы держали меня, пока та женщина сжигала меня заживо! — прошипела я вспоминая свои мольбы о помощи, которые так и остались глухи. — Мои слезы, это твоя вина…
— Ты права. — не стал отрицать Адамас, спокойно добавив, — Прошу тебя, подойди к зеркалу.
Не дожидаясь моего ответа, он встал и взяв меня за руку потянул за собой.
Мы подошли к большому, во весь человеческий рост зеркалу.
Он отпустил мою руку в тот момент, когда я стояла напротив своего отрожения, заставляя рассмотреть себя… Я была в легкой, хлопковой сорочке белого цвета, доходяшей мне до пят. Мои волосы были слегка растрепаны, но спускались красивыми, соблазнительными локанами по спине. Щеки немного розоваты, губы алы и сочны, а глаза широко распахнуты и сияют цветом океана. Я была здорова внешне, да и чувствовала себя также.
Тут его горячие ладони опустились на мои плечи, заставляя меня повернуться спиной к зеркалу. Он встал ровно передо мной, и моё горячее дыхание касалось его мощной груди, которая сейчас была скрыта за серой, льняной рубахой, не скрывающей его красивого, мускулистого тела. Я не смотрела ему в глаза, не могла решиться…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Обернись. — сказал от тише обычного, аккуратно убирая мои волосы со спины на плечо, от чего мурашки пробежали по моей коже…
Я обернулась, платье на спине было с треугольным вырезом до самой попы, а на нежной, светлой коже рисовались три длинных, розоватых шрама, напоминающих о пережитой боли…
— Почти не видно, все зажило. — шептала я удивлённо смотря в отражение.
— Думаю теперь ты поймёшь, почему так необходимо было промыть твою рану. И меньше всего я хочу сделать тебе больно, ты помнишь?
— Ага, только у тебя это плохо получается. — съязвила все таки я, — Но сколько я спала, что рана так затянулась?
— Две недели. И процесс был ускорен специальными мазями! В вашем мире такая рана заживала бы несколько месяцев.
— Ого… А ты знал что я очнусь сегодня?
— Нет.
— Почему тогда ты оказался здесь
сейчас?
— Я и не уходил.
Я обернулась на него сразу же, прекратив рассматривать свои шрамы и переключая все свое внимание на Адамаса. Запрокидывая голову, что бы взглянуть в его глаза, которые сейчас казались необычно яркими и чувственными.
— Все две недели?
— Да. Отлучаясь ненадолго лишь на военные советы.
Я смотрела в его глаза пристально, надеясь поймать его на подозрительной эмоции. Но почему-то от каждого его слова веяло искренностью и правдой.
— Но почему? Тогда в лесу ты дал понять мне, что я для тебя ничего не значу!
Он не ответил, лишь продолжал смотреть на меня сверху вниз.
— Я ведь права! К чему тогда этот спектакль? — продолжала я, желая добиться ответа, каким бы он не был.
Его густые ресницы сначала опустились задумчиво вниз, потом вспархнули вверх, когда скорее всего он обдумывал стоит ли ему что то говорить или нет. Но он все же проговорил… твёрдо, уверенно, глядя в мои глаза с необычной для него теплотой.
— То, что происходит со мной когда ты находишься рядом, это не правильно! Мой мир, моя кровь, мои мысли… Все начинает крутиться вокруг тебя одной. Я начинаю думать только о тебе. И то, каким я станавлюсь для тебя, мне не нравилось. Раньше. Но после того случая, когда Хурия ранила тебя, и ты была на волоске от смерти, я понял что был не прав. Я ошибался во всем. В том, что думал что ты делаешь меня слабым. Что я смогу прожить без тебя. Но правда в том Амалия, что ты и есть та причина, которая заставляет меня жить. И теперь я не оставлю тебя никогда.
Я смотрела с широко распахнутыми глазами, не моргая и кажется не дыша, даже не смея ожидать от него таких слов, когда взяв мои руки в свои ладони, он спросил…
— Ты сможешь простить меня?
Я не думала долго вспомнив какая боль терзала моё сердце, когда я решила что Адамас погибнет и я больше не увижу его, не прикоснусь…
И первое что я сделала это кивнула, коротко и ели заметно, собираясь добавить заветное "прощаю", когда Адамас все понял как всегда быстро и правильно. Перехватывая меня резко за талию, а второй рукой нежно за лицо, и целуя внезапно, сладко и желанно в мягкие, чувственные губы…
И больше не нужны было ни каких слов, ни каких объяснений, ведь я все чувствовала, все видела и теперь наконец знала. Хватаясь за его волосы цепко, сильнее притягивая к себе, от того каким долгим и невыносимым была эта разлука, разлука душевная, телесная и эмоциональная…
Не останавливаясь не на секунду, мы целовались горячо и ненасытно, мелкими шагами продвигаясь к постели. Когда откинув всю свою скромность на второй план, я принялась судорожно стаскивать с него рубашку, желая поскорее прикоснуться к любимому, горячему телу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Избавившись от тряпки, мои ладони наконец прикоснулись к смуглой, упругой коже, под которой сразу же стали перкатываться и играть мышцы.
Я чувствовала какой пожар разжигается в его теле от моих прикосновений, какое сильное желание просыпается с его страстными поцелуями в моем. Он ласкал меня без остановки… Поглаживая, пощюпывая, целуя и кусая мою шею, от того каким сильным была его тоска по мне, как безумно он желал почувствовать меня снова…
