матерью каковы? Ну, у мамы-то сейчас с головой плохо, точнее, совсем никак, эта скотина управляющий полностью подчинил ее своей воле. И ведь изложил Полине свои методы коротко и ясно, подлец! Уложить женщину в постель, а там уж сделать так, чтобы она обо всем забыла!
Ясно теперь, какая мысль не давала Гале покоя – что делала Полина в дорогущем ресторане «Белиссимо»? Ведь столкнулись-то они с матерью, когда она выходила! Да ей, чтобы там пообедать, полгода работать нужно! А им не пришло в голову спросить…
Небось сам управляющий мать туда и пригласил, чтобы подстроить эту «случайную» встречу, а потом позвонил и сказал, что не сможет прийти. Все рассчитал, скотина!
Нет, нужно сделать вид, что она ничего не слышала, ничего не знает, ни о чем не догадывается. Нужно сделать вид, что она куда глупее и легкомысленнее, чем на самом деле, играть свою собственную игру. Надо притупить внимание противника, усыпить его бдительность, дать ему понять, что она – слабый соперник, легкая добыча. Только так она сможет победить, только так сумеет выжить.
Поэтому, сжав зубы, едва сдерживая возмущение, Галина осталась сидеть за столом.
Прошло несколько минут, и она услышала, как Полина рассчиталась с официанткой, встала и ушла из кафе.
Через окно она увидела ее на улице – и на короткое мгновение даже пожалела ее: Полина медленно брела, опустив голову, натыкаясь на прохожих. Немолодая, усталая женщина, как говорят, сильно побитая жизнью.
Но жалость тут же сменилась ненавистью: ничего нет хуже предательства, а Полина предала их с матерью. И Полина, и Олег… особенно больно ей было от того, что в этом участвовал Олег. Но зачем он согласился на это?
В ее кабинку заглянула официантка.
– Вы еще что-нибудь хотите? – осведомилась она с профессиональной приветливостью.
– Нет, спасибо! – Галина положила на стол деньги и поднялась.
Видимо, официантка прочитала что-то на ее лице, потому что она огорченно проговорила:
– Вам что-то не понравилось?
– Нет, все было замечательно, – успокоила ее Галина, – это мое личное…
– Удачи вам! – напутствовала ее девушка.
Галина поблагодарила ее и вышла на улицу.
Вокруг сновали занятые, озабоченные люди, у каждого было какое-то дело, свои заботы и радости – но она была сейчас далеко от этого повседневного мира.
Ее мир рухнул, рассыпался, развалился, и теперь она стояла посреди дымящихся руин.
Что делать? Как жить дальше? Совершенно не с кем обсудить свои проблемы, некому довериться.
Тут в голове наконец сверкнула здравая мысль позвонить Стейницу. И рассказать ему если не все, то хотя бы про предательство Полины, про гибель Алексея и Гели Широковой. Он все-таки адвокат, вот пускай и даст ей профессиональный совет. А то все его разговоры о том, что ей надо быть осторожной, не больше чем пустые слова.
Галя набрала номер Стейница, но механический голос ответил, что абонент недоступен.
– Вот когда он очень нужен, тогда его нет! – в сердцах высказалась она вслух.
И поймала на себе взгляд проходившего мимо простоватого парня.
– Эй, девушка, может быть, я за него буду? – спросил он весело.
Она отвернулась и бросилась к машине. Да что же это такое? Раньше никто не посмел бы к ней приставать на улице! Неужели у нее такой несчастный и безответный вид?
– Погоди-погоди, куда же ты так быстро? – Оказывается, парень несся за ней и даже схватил за рукав.
– Отвали, урод! – Галя вспомнила, как надо вести себя на улице в родном городе.
Парень, увидев, в какую машину она садится, свистнул разочарованно и отстал.
Из машины она еще раз позвонила Альберту Францевичу, затем, получив тот же ответ, набрала номер его офиса. Там были сплошные длинные гудки. Да куда же они все подевались? Хотя бы секретарша должна быть на месте!
Она подумала еще немного и вспомнила, что контора Стейница находится в офисном центре, там охрана общая и девушка на коммутаторе сидит. Где-то был их номер… Слава тебе господи, хоть кто-то взял трубку!
– Простите, – заговорила она неуверенно, – не могу ли я узнать, отчего у Альберта Францевича Стейница в конторе никто не отзывается? Я им звоню с утра…
– А они закрыты, – ответила девушка.
– Вот новость! С чего это вдруг?
– Закрыты по поводу похорон, – невозмутимо продолжала девица, и у Гали перехватило дыхание.
Неужели Альберт Францевич умер? Все ее бросают, все…
– На похороны поехали, – тянула свое девица, – и соседние офисы тоже закрыты.
– Да кто умер-то? – крикнула Галина. – Говори толком!
– Инна Романовна под машину попала…
С трудом из глубины памяти выплыла мысль, что, кажется, Инной звали помощницу адвоката. Вот еще некстати машина ее сбила!
Галя усовестилась своим мыслям только после того, как бросила трубку. И почти тотчас ей позвонил Стейниц.
– Вы мне звонили? – спросил он вполголоса. – Что случилось?
– Много всего, – ответил Галина, – очень много всего.
– Вы здоровы? – всполошился адвокат.
– Пока да, – бросила она, – но…
– Не по телефону, – поспешно прервал он ее, – и в контору приезжать не нужно.
– Слушайте, по садам с вами гулять у меня сил нет! – взмолилась Галя. – Альберт Францевич…
– Понял, все понял… – перебил он, – значит, сделаем так. Запомните адрес. Знаете, где это?
– Где-то в промышленном районе, кажется…
– Ничего, найдете. Жду вас через час.
Она добиралась больше часа. И оказалась наконец на улице, где с одной стороны шел унылый бетонный забор, а с другой возвышались длинные корпуса какого-то промышленного предприятия.
Медленно проехав мимо забора, Галя с трудом разглядела узкий проезд, покрытый разбитым до неприличия асфальтом. В конце проезда была небольшая площадка, куда она приткнула машину. Все, дальше ехать некуда. Только собралась она звонить Стейницу, в серой закопченной стене далеко не нового дома открылась небольшая дверца, из нее выглянула полная тетка в несвежем белом халате и поманила девушку за собой.
Галя с опаской оглянулась на машину, но пошла. Они миновали темноватый коридор, затем какое-то большое помещение, заставленное непонятными приспособлениями. Чем дальше они шли, тем сильнее пахло чем-то домашним и приятным.
Следующее помещение было поменьше и почище. Его перегораживала на две неравные части прозрачная стена. И там, за стеклом, пекли хлеб. Комки теста беззвучно шлепались на поддон, и тут же две металлические руки замешивали и лепили из теста батоны. Потом батоны ложились на конвейерную ленту и скрывались в печи – и выходили оттуда уже румяными и такими аппетитными, что хотелось съесть их немедленно. Свежим хлебом пахло одуряюще, у Гали тут же свело желудок.
Там, за перегородкой, было жарко, а тут просто тепло. И стояли два столика с пластмассовыми стульями. За одним из этих столиков сидел Альберт Францевич и с увлечением наблюдал
