– Курс, подъём, на зарядку становись!
Это дежурный поднимает слушателей.
Нехотя, продирая глаза после сна, вскакиваем с постелей. Надо быстрее, а то старшина может и тренировку начать, если вовремя не подняться.
И побежали на набережную Даугавы. Там поутру командиры проводили физическую зарядку Раз-два, раз-два. Бегом, бегом.
В то время я уже был командиром отделения, младшим сержантом. Очень этим гордился, домой писал о своём отделении, о том, как меня слушаются подчинённые, и так далее.
Кстати, командиром я стал не случайно. В том, что мне наряду со слушателями, прибывшими в училище из войск, доверили командовать отделением, безусловно, была заслуга отца. Последние два года учёбы в школе он неплохо муштровал меня, а потому я, прибыв в училище, быстро умел наматывать портянки, за минуту подшивал подворотничок и много ещё чего знал и умел из военного быта.
Начальник курса, после зачисления на курс пообщавшись со мной в канцелярии, представил меня к званию и поставил командовать. И вот я сержант, пока, правда, младший, но уже начальник.
В этот день зарядка длилась как никогда долго. Так мне казалось. Дело в том, что я подкашливал, била лёгкая дрожь, короче, чувствовал себя отвратительно.
А впереди учёба, и после обеда отделение заступает в наряд, сегодня была наша очередь. Я должен был заступать дежурным по курсу. Наглотавшись таблеток, вроде немного отошёл, температуры не было, полегчало.
На занятиях был вместе с отделением. День прошёл, как всегда, напряжённо и насыщенно. После обеда мы направились в казарму. Инструктаж, отдых, подготовка к разводу. Вот и всё, мы заступили на службу.
Особенность службы дежурного внутреннего наряда состояла в том, что отдыхать он мог только утром с десяти и до четырнадцати часов. Так что впереди был вечер и долгая ночь. Но, в общем-то, это и не такая большая проблема, это был не первый мой наряд, я уже знал, как справиться с долгой ночью. Есть конспекты, учебники. Кстати, бельишко можно спокойно постирать, умывальник пуст ночью.
Но сегодня я чувствовал себя отвратительно. К вечеру голова опять разболелась. Одним словом, болею, я это понял. Меняться не хотелось, половину службы простоял. Как-нибудь продержусь и дальше.
Ночью стало совсем невмоготу. Спать хотелось, глаза сами закрывались, однако головная боль, как ни странно, прошла. Побегал, попрыгал, чуть полегчало. Сел к учебникам, голова падает, сплю. Опять побегал.
Сене Курилину, моему товарищу и дневальному в этот день, надоело смотреть на мои мучения:
– Саня, перестань мучиться, иди приляг, если что, я скажу, что ты заболел. А ещё лучше, давай старшину разбудим, он решит, что делать.
– Сенька, отстань. Всё нормально. Я нормально себя чувствую.
Побегал по коридору, походил, посидел с книгой и понял – сейчас вот прямо здесь грохнусь и засну мёртвым сном.
Логика в словах Курилина была. Что случится, если я часок подремлю? Четыре часа ночи, все пятый сон видят, в том числе и старшина, а дежурный по училищу уже приходил, второй раз они, как правило, не ходят.
– Сеня, я действительно пойду полежу, толкнёшь, если что. Хорошо?
– Ты только не на кровать, за вешалку с шинелями ложись, там уж точно никто не увидит.
Так я и сделал. Снял свою шинель и приютился на ней. Голову ещё не опустил – всё, сплю.
Очнулся от скрипучего голоса:
– Где дежурный! Почему нет на месте дневального?!
Старшина! Вот влип!
Смотрю в щель между полом и шинелями. Так и есть. Перед глазами пятки старшины Омельченко. Почему-то они мне показались ярко-жёлтыми. Может, я вспомнил прокуренный указательный палец правой руки Гриши, или пятки действительно у него были такими жёлтыми? Не помню.
Одним словом, влип!
Стал потихоньку выбираться из своего укрытия, делая вид, что заправляю шинели. Куда там, по моей физиономии было видно, какие шинели я заправлял! Тут же нашёлся и дневальный, вроде бы в туалет отходил. Но и по его лицу тоже было видно, что туалет этот где-то недалеко от моей вешалки.
Гриша Омельченко принялся нас распекать, да ещё так громко! Мои сокурсники помнят Гришин голос. С украинским акцентом, однотонный, скрипучий. Как будто сквозь зубы, выдавливая слова, старшина вспомнил и устав, и империалистов, которые не дремлют. Только вот мать не вспоминал, в служебных ситуациях Гриша никогда не ругался. Да лучше бы выматерил!
Естественно, со службы сняли весь наряд. На замену подняли моих же сокурсников. А они злющие-презлющие. И что не злиться? Разбудили в половине пятого утра, не дали доспать, планы на день менять теперь надо. Но служба есть служба, надо дежурить.
Лег я, расстроенный ужасно. Заснуть не могу. Вся простуда враз вышла.
Закрываю глаза – и, как в сказке, передо мной жёлтые старшинские пятки. Открываю – нет. Опять закрываю, опять пятки. Что за чертовщина!
И это видение меня ещё долго преследовало.
С должности командира отделения меня сняли, в сержантах, правда, остался.
На нашего старшину дулся я долго, дескать, мог бы и по-другому поступить. Мог бы. Только такой уж принципиальный был наш старшина, Гриша Омельченко.
И, наверное, он прав был.
Кофе по-польски
Демышев, что ты тут сидишь, к складу давай, не слышал что ли, с трёх часов наше время. Давай, давай, шагай. – И комбат нетерпеливо подтолкнул Сергея к выходу.
– Мать честная, четвёртый час. Не успею!
Лейтенант скорым шагом двинул в сторону складов главного инженера.
Сергей Демышев вот уже три недели как в полку. После окончания училища, отдохнув в отпуске у родителей, прибыл к месту службы в этот небольшой гарнизон на юге Украины. Привыкает, втягивается, присматривается к армейской жизни. Хотя сказать «втягивается» было бы не совсем верно. Он одним из первых сдал на допуск к несению боевого дежурства, на следующей неделе ему заступать. Так что нормально, всё по плану.
Но то, о чём ему рассказывали в стенах училища, и что он знал чисто теоретически, причём знал неплохо, предстояло ныне познавать на практике. Вот и сейчас надо было готовиться к регламенту. Теория пройдена, зачёты с утра сданы, сегодня последний день подготовки к полугодовому обслуживанию техники, надо было получить расходный материал, ветошь, смазку и прочее, прочее…
Завтра в бой, точнее, начинается первый день обслуживания.
Среди всего, что предстояло получить на складе, был спирт, которого, согласно нормам снабжения и перечню регламентных работ, выдавалось весьма много. Впрочем, ракетчики знают: много спирта не бывает, скорее, его бывает мало. И все знают также, что не всё надо бы на технику использовать, надо и себя, родного, не обидеть. Естественно, этого делать было нельзя, однако все умудрялись заначивать некое количество этой живительной влаги.
Итак, наш герой у склада. Здесь царствуют майор Данелия Иван Павлович, главный инженер дивизиона, и заведующий складом старшина Мышкин Пётр Харитонович. В такие дни, как сегодняшний, то есть при выдаче спирта, Данелия присутствует обязательно – как бы чего не вышло – и не дай Бог старшина кому лишку передаст.
Но по лицу Петра Харитоновича было видно – не то, что лишку, а своего не получите. Так-то.
Обстановка здесь была рабочей. Получил – отходи.
– Ты кто такой, лейтенант?
– Как кто, с восьмой я, оператор машины подготовки.
– А! Это новенький, что ли? Вместо Квакина прибыл?
– Ну да. Вот список, давайте по нему, и я пошёл.
– Что там у нас?
Старшина пробежал глазами накладную, скрылся на минуту в складском закутке и, вернувшись, положил на стол груду белых тряпок – ветошь.
– Имей в виду, ветошь – на всю батарею.
– Ну, что ещё?
– А спирт?
– Так я тебе что, в карманы налью его? – ухмыльнулся Харитоныч.
– Зачем же в карманы, вот фляги.
– Знаешь что, лейтенант, не дури. Ваш зампотех получил спирт, дуй к нему.
Не знал Серёжа, что эту ценную жидкость заместители командира батарей получают и сами раздают уже в батареях тем, кто непосредственно работает, обслуживая технику в батарее.
Естественно, спиртом колёса тележки не моют, он идёт на обработку самых тонких узлов и деталей, коих у лейтенанта Демышева в его машине подготовки было великое множество, ну, и спирта по нормам положено было почти килограмм.
Мельникова он нашёл в учебном корпусе.
– Андрей Павлович, можно спирт получить на обслуживание?
Сергей достал из портфеля две потёртые солдатские фляги, причём одна из них, та, что от Квакина осталась, была, как у многих ракетчиков, раздута компрессором, и вместо положенного объёма один литр могла вместить литр триста жидкости.
Мельников с удивлением посмотрел на офицера.
– Это какой же спирт?
– Так тот, который положено по инструкции. Другого не бывает.
– Ну ты нахал, однако! Бери, отливай из канистры бензин, и гуляй. Ишь, спирта ему захотелось.
– Товарищ капитан, я комбату доложу! Чем я клеммы и контакты протирать буду? Вы же знаете, бензином нельзя. Мне положено кило, вот и отливайте.
