Даниэл отпустил ее руку, и она стала выбираться из машины.
— И еще кое-что я хочу сказать тебе, — бросил он ей вслед. — Не швыряй обвинений в лицемерии, пока не убедишься, что твоя собственная совесть чиста. Я только хочу сказать: будь честной. Может, у нас с тобой до настоящей близости сегодня и не дошло — я имею в виду физически. Но в уме и сердце ты была неверна Эрику!
9
Сколько раз за последние несколько недель она была в отеле «Редженси»? Не меньше двенадцати.
Памела остановилась в центре фойе, глубоко вдохнула и направилась к лифту. Мысль о том, что ей предстоит сейчас пережить, заставляла ее сердце то замирать от страха, то бешено колотиться.
Даниэл все еще был в отеле, хотя за последние двое суток его никто не видел. Так, по крайней мере, сказали ей в приемной.
Было восемь часов вечера, суббота. И если девушку из приемной слегка удивило желание Памелы в такой час сделать последнюю проверку перед завтрашним торжеством, то она, конечно же, промолчала. В конце концов, никто не хотел рисковать: в самом престижном отеле города завтра состоится самая пышная свадьба за многие годы. Проколы в организации просто немыслимы.
Даниэл наверняка услышал, что лифт приближается к его этажу, потому что едва Памела успела выпрямить плечи, сделать глубокий вдох и легонько постучать, как дверь перед ней широко распахнулась.
— Похоже, воскресная невеста пожаловала.
В глубоком голосе Даниэла слышалась дьявольская насмешливость. Он стоял в проеме двери, прислонясь к косяку, засунув руки в карманы джинсов. Черная помятая рубашка была нараспашку.
Его волосы были нечесаны, и он явно пару дней не брился. Сапфировые глаза казались поблекшими, мутными и мелкими.
— Ты что, запил? — спросила Памела подозрительно.
— Даже если так, то это моя проблема, — резко ответил он. — То, чем я занимаюсь в своей личной жизни, тебя не должно касаться, так что буду премного благодарен, если в будущем ты оставишь меня в покое.
И все же, несмотря на грубость, его голос звучал надтреснуто, в нем слышалась необычная печаль и боль.
— Кстати, о будущем, — продолжал он, как будто вспомнил что-то важное. — Насколько я помню, это твоя последняя девичья ночь, или как там она называется? Ты должна быть дома и готовиться стать женщиной. Что, нет? Тогда полагаю, что твой робкий жених скрывается где-то в пивнушке и бурно прощается с холостяцкой жизнью.
— Эрик. Его зовут Эрик. И он не одобряет подобных развлечений. Он… он дома.
— Какой разумный мальчик! Набирается сил перед брачной ночью! Но почему же тогда ты здесь, а, Цыпленок Мел? Чему я обязан ни с чем не сравнимым удовольствием быть в твоем обществе?
Она знала, что он задаст этот вопрос.
— Я… я хочу поговорить.
— А я не хочу. Прощай.
Он уже собирался захлопнуть перед ее носом дверь, но она успела быстро шагнуть вперед и удержать ее.
— Даниэл, прошу тебя… Джеффри просил, чтобы я поговорила с тобой.
Он оцепенел. Голубые глаза впились в нее, пытаясь заглянуть ей в душу.
— Джеффри! Какого черта он суется сюда?
— Думаю, ты знаешь. Или попробуй догадаться, — продолжала она. — А если ты впустишь меня, то я сама тебе все расскажу.
Его холодные, оценивающие глаза снова стали болезненно-ранимыми. Несколько секунд он молча смотрел на нее, и на его лице был написан упрямый отказ. Но внезапно его лицо изменилось, и, широко распахнув дверь, он насмешливым жестом пригласил ее войти.
— Прошу, — сказал он и отступил в сторону.
Памела прошла в огромную гостиную. Даниэл вошел следом за ней, пнул ногой дверь спальни, потом прислонился к. ней и сложил руки на груди.
— Хочешь присесть? — Его предложение вежливостью и не пахло.
— Если ты тоже сядешь. — Ей была невыносима мысль, что он будет нависать над ней.
— Не вижу в этом необходимости. Надеюсь, это не займет много времени. Итак, Джеффри. Кажется, ты хотела передать мне что-то от своего брата.
— Не от него, а о нем. Вчера мы собрались на семейной вечеринке. Джеффри пришел со своей женой и двумя дочками. Он слышал, что ты в городе.
— Что ж, наверное, я должен быть благодарен за то, что еще жив. Насколько я помню, твой брат всегда яростно ненавидел меня.
— Я знаю. И он сам вчера признался в этом. И еще он сказал, что был несправедлив к тебе в прошлом.
— Какой жест! — Но, несмотря на издевательский тон, Даниэл явно был заинтригован. — И чем было вызвано такое признание?
— Мы поговорили…
И пока Памела говорила, картины прошлого вечера ясно предстали перед ее глазами…
Гостиная, полная народа: ее родственники и родственники Эрика. Братья со своими семьями.
После ужина все разделились на маленькие группы и разбрелись по углам. Она сидела на подоконнике, когда Джеффри подошел к ней.
— Как поживаешь, сестренка? К сожалению, мы теперь так редко видимся. Ты совсем стала столичной дамой. Кстати, это платье сидит на тебе потрясающе. Элегантно и изысканно. Обе мои сестры сегодня просто неотразимы.
Памела глянула на Сьюзи, которая щебетала с Эриком в другом конце гостиной. Потом пожала плечами и что-то промычала в ответ.
С тех пор, как она вчера рассталась с Даниэлом, ее ум метался из стороны в сторону, чувства были в смятении.
Джеффри заметил, что с ней что-то не так.
— Что с тобой, сестренка? Ты чем-то обеспокоена. Неужели опять Даниэл Грант?
Зачем он произнес это имя, которое она так тщательно пыталась забыть?
— Я слышал, что он в городе, — продолжал Джеффри. — Кстати, я собирался навестить его, но сначала хотел бы переговорить с тобой.
— Навестить его? Зачем? — Памела удивленно раскрыла глаза.
— Сказать по правде, мне совестно перед ним. Да, я вел себя как последний дурак, но, если хочешь, я признаюсь тебе почему: я завидовал ему, чертовски завидовал его внешности, его таланту, его успеху у женщин. Мне не нравилось быть позади него. Но теперь меня беспокоит не только это. Из-за своей слепой зависти я мог навредить тебе.
— Мне? О чем ты, Джеффри?
— Когда ты была беременна…
— Я знаю, ты сказал ему, что я не хочу больше видеть его, — сказала она, заметив, что ее брату крайне неловко. — Мы с Даниэлом на днях говорили об этом. Я тогда и не подозревала, что ты знаешь о нас.
— Один наш друг видел вас вместе и сообщил мне и Джоу. Но это все, что Даниэл сказал тебе? Он не упомянул об остальном? Конечно нет, — сам ответил на свой вопрос Джеффри.
— О чем остальном? — У Памелы началось бешеное головокружение. Голоса гостей слышались, как из туннеля…
— Мне пришлось буквально вытащить из него все это, — продолжала Памела, глядя Даниэлу в глаза. — Но он во всем сознался.
