- Нужно двигаться. Тебе придется потерпеть.
- Кажется, что все сошли с ума.
- Так и есть.
Отрицать что-то было глупо. Мир в один момент перестал существовать. Не просто то состояние устойчивого покоя, к которому привыкли все люди, а сама реальность вокруг дала трещину. Наверняка, многие уже по-настоящему сошли с ума. Эти бедолаги не доживут до заката: лишенные здравомыслия и понимания происходящего, они будут как безобидные зверьки сами лезть в капканы охотников. В случае с творящимся адом вокруг, выйдут на дорогу и нарисуют мишень у себя на груди.
Прятаться тоже было глупо. Только оставаясь в движении можно было хоть как-то чувствовать себя в безопасности.
Так его научили.
Из головы быстро исчезли все лишние знания, уступив место экспедиционным уставам и элементарным знаниям топографии. Необходимо было покинуть зону боевых действий, но Олег понятия не имел, где она заканчивается и не стал ли мегаполис целиком такой одной большой зоной.
Если Москва теперь военный полигон, то все его жители, сами того не желая, превратились в ходячие цели для снайперских прицелов и наводчиков военной техники.
Словно в ответ на его мысли, послышался выстрел, сделанный из крупнокалиберной винтовки. Пуля выбила каменную крошку из стены неподалеку.
- Вставай, вставай!
Олег подтолкнул девушку, хватая ее под руку. Они вдвоем заковыляли к зияющей дыре в переулке, ведущей на другую сторону улицы.
Еще один выстрел разбил стекло на втором этаже прямо над ними. Осколки посыпались им под ноги, на головы, за воротники. Внимание это на себя уже не обращало. Сознание медленно, но все же переходило на работу в аварийном режиме, когда все привычные и будничные восприятия заменяются на первобытные инстинкты, главной задачей которых является выживание.
- Мы умрем?
Маргарита внезапно остановилась и оттолкнула Олегу в сторону, с ужасом глядя на его перемазанное сажей лицо. Сама она выглядела еще хуже, но перед ней не было зеркала, а осознавать это девушка не хотела.
- Нет, я вытащу нас из этого. Нужно только...
- Что нужно? В нас стреляют! Почему? Почему они это делают? Что вообще творится? Мне кажется, мы уже умерли! Мы все умерли!!!
Девушка перешла на истеричный срывающийся визг. Она пыталась справиться с болью в ноге и, похоже, ее способ работал, но время на остановки и слезы у них не было. Олег схватил ее за плечи и сильно встряхнул, прерывая поток невнятного воя из ее горла.
- Успокойся, слышишь? Ты жива и я рядом с тобой, это главное. А теперь давай выбираться отсюда. Согласна?
- И что нам делать?
Она задала правильный вопрос, все еще находясь в состоянии шока. Едва ли девушка на самом деле собиралась успокаиваться. Сейчас для нее главное пересилить боль, это ее сражение, помощи в котором сейчас было ждать неоткуда. Олег же мысленно прокладывал дальнейший маршрут под аккомпанемент пулеметных очередей и грохочущих взрывов...
Он открыл глаза и уставился в самый обычный белый потолок. Вокруг было светло, прямо над головой гудел кондиционер, нагнетая прохладный чистый воздух без примесей. Сбоку пищал кардиомонитор и еще несколько каких-то непонятных приборов, от которых к его телу тянулись провода и тонкие трубки разных цветов. Небольшой закуток около кровати был завешан плотной полупрозрачной пленкой, едва колыхавшейся в нескольких сантиметрах над полом.
Олег несколько раз моргнул, прогоняя нахлынувшие воспоминания. Тот день уже давно не всплывал в его памяти, а сейчас в полусне, он вновь увидел мгновения того, как все начиналось.
В то утро биржи не открылись. Правительство, крупные компании, частные подрядчики и промышленные гиганты тут же начали борьбу за власть и ресурсы на заре нового мира. Аналитики, которые предсказывали подобное развитие событий, давно продались и молчали, или закончили жизнь в сточной канаве, поэтому общественность была не в курсе того, что на самом деле творилось на торговых площадках рушащейся экономики и финансового сектора. Многие догадывались, но не знали, когда же все это произойдет. Войска и армии наемников убивали друг друга, не обращая внимания на потери среди гражданского населения. Допустимые жертвы не существовали в военное время.
Мало кто понимал, что действительно творилось в те дни, а кто понимал, старался как можно дальше оказаться от густонаселенных районов, предварительно набрав запасов для выживания где-нибудь за Уралом или у южных границ государства.
Он хорошо помнил, как после начала бойни, они добрались до полицейского участка, который больше походил на салун прошлого века на диком западе. Присоединившись там к кучке таких же едва держащихся на ногах, раненых людей, они пробирались к выезду из города, полностью перекрытым солдатами внутренних войск.
Они были отрезаны от любых источников информации. Все, на кого они могли надеяться, были они сами. Одна из женщин в их группе, оказалась медсестрой из хирургического института. Она быстро помогла Марго прийти в себя, а после ассистировала Олегу, когда они вдвоем приводили ногу девушки в порядок, промывая рану, доставая осколки и зашивая ее, под неутихающие звуки сражений.
Все происходящее казалось невозможным. Самая настоящая война на улицах одного из крупнейших мегаполисов в мире, сердце ядерной державы. Но это была не захватническая война, не экспансия бывших союзников. Самая настоящая кровавая битва, грызня за право сидеть на троне, возвышающемся над пока еще только формирующимся новым мировым порядком.
Позже это назовут стодневной блокадой, когда все пути и дороги в область были отрезаны. Никто толком так и не сможет объяснить, для чего это было сделано, но так или иначе, через три месяца уже никто не заикался о гражданской войне, которая так и не разгорелась. Кроме туманных упоминаний о Сове и его партизанской организации, не было и намека на то, что кто-то собирается устроить новый бунт в новом мире. Людей просто поставили перед фактом новых правил: выживайте в соответствии с ними или умрите. А уже через несколько лет появилось состязание.
Олег покачал головой и сел на койке, свесив ноги над полом.
Он был одет в тонкую больничную пижаму бледно-голубого цвета на липучках. Никакой другой одежды рядом не было. Рядом вообще ничего не было, кроме медицинской аппаратуры и неясных теней, маячивших по ту сторону пленки.
Потрогав свой живот, Олег оттянул ворот пижамы и взглянул на него. Плотная повязка перетягивала его торс. Боли не было, но неприятные ощущения все-таки присутствовали. Бинт сильно сжимал кожу, но это было не самое неприятное ощущение из возможных.
Он попробовал встать.
Босые ступни тут же ощутили холодок пола. Покачиваясь, Олег оторвал электроды от груди, вытащил иголку из вены. Капелька крови тут же выкатилась на внутренней стороне руки. Красная дорожка выделилась поверх синевы вен, поблескивая своим насыщенным цветом. Сил было немного, но вполне достаточно, чтобы уверенно держаться прямо и оставаться в сознании, не ощущая какого-то явного дискомфорта.
Тебе пальцами живот продырявили, подумал Олег, неодобрительно качая головой, словно порицая самого себя, что допустил такое. Его, конечно, отлично залатали, но без последствий это не останется.
Придерживая ладонь возле пресса, будто опасаясь, что рана может открыться или еще что-нибудь, он сделал несколько шагов и уверенно отодвинул пленку свободной рукой.
За ней оказалось довольно просторное помещение, в котором стояли еще шесть или семь таких же отдельных боксов, в которых просматривались очертания кроватей и специальных стоек, капельниц, мониторов и прочих пищащих и жужжащих приборов. Но почти все они были пусты, кроме самого ближнего к нему.
Делая шаг за шагом, Олег пытался понять, сколько он был без сознания.
Ощущения говорили, что не меньше суток, но по свету, который лился в помещение из широких окон, можно было подумать, что прошло всего пару часов после боя в клетке.
Начинался ранний вечер. Солнце уже клонилось к закату, но все еще ярко освещало все на земле, а предметы отбрасывали вытянутые тени. Можно было разобрать и переливы птичьих песен, доносящиеся сквозь стены, а может это были лишь причудливые завывания ветра в системе вентиляционных коробов под высоким потолком, алюминиевые перекрытия которого говорили о каркасной сборке медицинского блока.
Неподалеку от входа, Олег рассмотрел двустворчатые двери метрах в сорока от себя, находился широкий стол, заваленный папками и бумагами. На базе подмигивали зелеными огоньками два радиотелефона, на столешнице, свесив длинную антенну над полом, лежала черная рация.
Продолжая двигаться к соседнему закутку с кроватью, Олег подумал, что ему не следовало вставать, но раз он уже сделал это и спокойно стоит на ногах, то ничего страшного не случится.
