не признать: менялся антураж, но не менялись люди. Они здесь были такими же, как и везде. И проблемы у всех были примерно одинаковые. Как не остаться голодными и без дров на зиму, как сделать свою дружину сильнее, чем у соседа, как выгоднее пристроить дочь замуж или найти сыну женку с приданым побольше… И вскоре азарт ушел, уступив место привычке.
С другой стороны, Демьян не мог не согласиться с тем, что воздух здесь был чище, а вода слаще. И кормили всегда вкусно. Но Демьян если и захаживал в Тридевятый один, предпочитал останавливаться там, где никто не смог бы догадаться, кто он есть. И, разумеется, такие места были далеки от царских теремов.
Однажды Василиса взяла его с собой к Алексею. Это были самые тоскливые три дня в его жизни. С родным сыном мамы они общего языка не нашли. Больше он с ней к нему не ходил, и всегда искренне жалел Злату, когда той приходилось нести эту повинность. Впрочем, после достопамятного побега Златы из царского терема на ярмарку они на семейном совете решили, что ей больше не обязательно там гостить.
Вообще побег тот был показательным. Тогда Злата позволила себе то, чего не позволяла до этого никогда: открыто нарушила все возможные правила и выступила против Алексея. Она и до этого не питала к старшему брату особо теплых чувств, что не могло не льстить Демьяну, но никогда не шла наперекор его воле. А случилось ведь это осенью, сразу после того злополучного лета, когда Злата внезапно так сильно переменилась. Демьян все гадал, почему он заметил эту перемену, а Кощей с Василисой — нет. Может быть, потому что он — союзник во всех ее детских проделках и главное доверенное лицо — знал ее с той стороны, с которой не знали они. А может быть, потому что ее поведение рядом с ними особо и не изменилось. Она все так же осталась любящей, заботливой, ответственной дочерью. Только вот он видел холодный блеск в глазах, которого раньше не было, а потом и вовсе совершенно случайно нашел подтверждение своим подозрениям.
Как-то раз зимой она приехала к нему очень поздно и попросилась переночевать, сославшись на то, что нынче пятница и завтра не нужно в школу. А еще попросила сказать маме и папе, если спросят, что она вернулась к нему намного раньше. Демьян без задней мысли полюбопытствовал, где она провела вечер.
— У Димы родители уехали на какой-то концерт, квартира была свободной, — пожала плечами Злата.
— У Димы? — переспросил Демьян.
— Ага. Он ходит со мной в университет на спецкурс по истории. Раздражающе умный. Собирается в Москву после школы, хочет поступать там.
— И вы… занимались? — неуверенно предположил Демьян.
Злата засмеялась. И этот смех ему не понравился. Холодный циничный смех. Его сестра не могла смеяться так. Он еще помнил, как под ее ногами распускались цветы, когда она была влюблена.
— Занимались… занимались… — покачала головой она, взирая на него снисходительно. — Брат, тебе сколько лет, а? Сплю я с ним.
Она сказала это абсолютно спокойно, без всякого смущения и стеснения, глядя прямо ему в глаза. Демьян справился с первым шоком и осторожно поинтересовался:
— И давно вы встречаетесь?
Злата вздохнула, и на лицо ее пала тень.
— Мы не встречаемся в том смысле, который ты сейчас вложил в это слово. Просто его родители то и дело куда-то ходят, и у нас есть возможность немного сбросить напряжение. Это ты в одиннадцатом классе балду пинал, а потом непонятно как все экзамены сдал, у меня так не получится, у него тоже. Вот и все. Не переживай, мы предохраняемся. Расскажешь отцу, превращу тебя в кого-нибудь неприятного…
И снова засмеялась. И последнее совсем не прозвучало как шутка.
— Да ладно тебе, Дем, — поморщилась Злата, проследив за его изменившимся выражением лица. — Не вздумай включать режим поборника морали. Вспомни, во сколько затащил в постель свою первую девушку. То-то же. А знаешь, она тоже была чьей-то дочерью и сестрой. Давай лучше поужинаем, а. Я голодная ужасно. Готовить Димина мать любит куда меньше, чем вести светскую жизнь.
В июне Дима сдал экзамены, уехал в Москву поступать и поступил. Никаких эмоций по этому поводу Злата не выказала. А в сентябре в универе уже нашла себе кого-то другого. Демьян успокаивал себя: сам он по молодости не гнушался сексом и на одну ночь, а Злата все-таки была куда более избирательна, и ее любовники — по другому их язык назвать не поворачивался, как бы ужасно это не звучало, учитывая ее возраст — так вот, ее любовники как правило держались долго, пока не надоедали ей самой. Но все же он надеялся, что однажды ее сердце дрогнет. Он бы многое отдал, чтобы узнать, что у нее там случилось с тем ее первым парнем, но Злата даже имя его назвать отказалась. Как-то раз он не выдержал и попытался проникнуть к ней в разум, пока она спала, убеждая себя, что поступает так из самых благих побуждений. Но к своему удивлению наткнулся даже не на щиты, а на монолитные стены, явно выстроенные при помощи магии, и не смог их преодолеть.
Должен ли он был сообщить об этом Кощею? Должен. Но Злата бы его никогда не простила.
Он думал об этом, идя на шаг позади наставника, пока их вели по коридорам терема. Деревянные доски скрипели под сапогами. Застежка на вороте кафтана давила на горло. И ремень он, пожалуй, сегодня повязал слишком туго, но не перевязывать же при всех. И зачем тот вечер пришел ему на память? И так что-то было тошно. Все звучало в голове Юлино: «Ты со мной тоже так делаешь?» А помедитировать он так и не успел.
В небольшом, но красиво расписанном тронном зале обнаружилось столпотворение. Демьян огляделся, не поворачивая головы, скосив глаза, и узрел встревоженные лица бояр. Удивляться тут было нечему. Их с Кощеем появление в этом мире крайне редко вызывало иную реакцию. Они с наставником не дошли до князя пять шагов, синхронно остановились и кивнули в знак приветствия вставшему им навстречу Ростиславу.
Ростислава Демьян видел впервые и был удивлен тем, как хорошо он выглядит. По его подсчетам ему сейчас должно было быть не менее восьмидесяти лет. Однако он едва бы дал князю пятьдесят. Неужели ему досталось столько сил, что позволили обмануть время? Таких
