- Мне кажется, или вы стали еще больше хромать?
- Вашими стараниями... - огрызнулась я, отказываясь от предложенной руки и усаживаясь в экипаж.
Инквизитор недоуменно нахмурился и молча уселся напротив. Похоже, он даже не помнит, как толкнул меня.
- Антон просил вас поблагодарить, - сказала я, когда экипаж тронулся. - А я вот даже и не знаю, как выразить свою благодарность...
- Простого спасибо будет достаточно.
- Думаете? Даже не знаю... Хотя нет, знаю, - насмешливо сказала я, пересаживаясь к нему ближе, и проводя рукой по его щеке. - Я думаю, что всю степень моей благодарности может выразить только поцелуй...
- Прекратите! - инквизитор попытался отстраниться, но я придвинулась еще ближе.
- Вы забыли о нашем уговоре, господин инквизитор? - прошептала я ему на ухо, играя с выбившейся прядью его волос и любуясь легким румянцем на щеке. - Вы не можете мне отказать...
- Кхм, - смущенно кашлянула Тень, не знающая, куда деть глаза.
- Ладно, - недовольно поморщилась я. - Пощадим чувства Тени и ограничимся поцелуем в щеку.
И прежде чем он успел опомниться, я прильнула к его щеке в откровенном поцелуе, пустив в ход язык. Кысей отшатнулся от меня, словно от прокаженной, оказавшись опять напротив. Его лицо уже пылало от стыда и гнева, взгляд был устремлен в окно, кулаки сжаты, дыхание сбилось, но он молчал. И все-таки в буйстве его эмоций, обрушившихся на меня, я определенно уловила легкий оттенок тщательно подавляемой страсти. Я улыбнулась и откинулась на сиденье экипажа.
- Ну что, господин инквизитор, рассказывайте.
Он оторвал напряженный взгляд от скучного осеннего пейзажа за окном и перевел его на меня.
- Что рассказывать?
- Что там с проклятием? Я же должна знать, с чем придется иметь дело.
Кысей прикрыл потемневшие до бархатно-чайного оттенка глаза, потом ответил:
- Я не думаю, что семейное проклятие Софи может иметь какое-то отношение...
- Позвольте мне решать. Выкладывайте все.
- Прадеда Софи обвинили в колдовстве и сожгли. Перед казнью он успел проклясть своих потомков, потому что на него донес собственный сын. Эмиль и Софи приехали сюда, когда столичные лекари так и не смогли поставить ей диагноз. Софи все хуже и хуже, она... сильно сдала... Я едва узнал ее, когда увидел...
- И какие же у нее симптомы?
- Ей отказывают руки и ноги. Софи - талантливый ювелир, а теперь не в состоянии заниматься любимым делом. Ее талант был сродни чуду, она могла из самого неприглядного камня сотворить маленькую сказку... Однажды... - он запнулся, вспоминая. - Однажды она из кварца сделала гемму с изображением заступницы Милагрос, что вызвала восхищение самого Папы... Это ее призвание, и я не представляю, каково ей сейчас... Софи очень подавлена, тем более, что теперь без самостоятельной помощи не может даже сама одеться и... - он горестно замолчал.
- Ваша подружка - единственная, кто был на месте преступления, когда убили профессора Грано.
- Софи здесь ни при чем! Я спрашивал ее, - Кысей вдруг запнулся и в сердцах стукнул кулаком по сиденью рядом с собой. - Господи, я же из-за вас уже начал подозревать собственных друзей!
- Тень, дай рисунок господину инквизитору, - попросила я служанку. - Смотрите, правда, у нее настоящий талант рисовать мои кошмары? Впрочем, не только мои...
Кысей застыл, рассматривая чудовищного пса, потом растерянно перевел на меня взгляд и спросил:
- Эту собаку вы видели в Академии?
- Ее видела не только я. Ее видел еще и профессор Грано, в чем я полностью уверена. Я только не понимаю, как она связана с пожарами.
- Два разных колдуна? Не слишком ли это странно?
Я задумалась, глядя на алеющую метку на щеке красавчика, стоит ли ему сообщать все сведения. Ведь совершенно очевидно, что он все равно не будет меня слушать, а значит, может натворить бед.
- Теоретически можно предположить, что это все проклятие, которое по-разному проявляется в зависимости от окружения. Как именно звучало проклятие?
Кысей замялся.
- Я не знаю. Я не спрашивал. А как оно должно звучать?
- Господи! Вы не потрудились даже узнать подробности?
- Послушайте, Софи все равно никак не могла быть вчера ночью в приюте. Она без посторонней помощи с трудом может ходить.
- Вы так защищаете свою подружку, - процедила я, - что даже не подумали...
- Прекратите, - оборвал меня инквизитор. - Софи мне не подружка.
- А кто же?
- Она - жена моего друга. С ней и Эмилем я учился в Академии. Они оба - мои друзья. Я не позволю вам...
- Что не позволите?
- Из-за нелепой ревности огульно обвинять Софи!
- Вы... - я подавилась собственной слюной от злости. - Вы заговариваетесь! Кто вы такой, чтобы вас ревновать! Не более чем смазливый зазнайка...
- А что же вас так возмутило, если это неправда? - перебил меня Кысей.
- Я возмущаюсь только вашей непроходимой глупостью! - рявкнула я, потом глубоко вдохнула и поманила его к себе пальцем. - Сюда.
Он заколебался, и я нетерпеливо добавила:
- Наклонитесь ко мне.
И когда он все-таки послушался, я вцепилась в воротник его рубашки и с силой притянула к себе.
- У меня нет причин ревновать вас, господин инквизитор, - выдохнула я ему в лицо. - Хотя бы потому, что теперь могу сделать с вами все, что пожелаю, и вы... Вы связаны уговором, помните? Поэтому покорно стерпите...
Кысей вырвался из моей хватки, желваки заходили под красиво очерченными скулами, он злился, а я довольно усмехнулась.
- Кстати, а что вы будете делать, если вдруг Софи окажется той самой колдуньей, что... - я прикусила язык, сообразив, что не следует его провоцировать еще больше и напоминать про погибших детей. Меньше всего мне хотелось снова увидеть пугающую пустоту в его глазах. - Колдуньей, которую мы ищем.
Он не ответил, демонстративно отвернувшись от меня и уставившись в окно. Повисло гнетущее молчание, которое вкупе с мерным покачиванием экипажа подействовало на меня - я прикрыла глаза, прислонилась виском к мягкому кожаному сиденью и скользнула в зыбкую дрему. Однако, когда инквизитор неосторожно пошевелился и шепотом заговорил с Тенью, я вынырнула из сонного забытья.
- Тень, что с ее ногой? Почему она стала хромать еще больше?
- Не знаю, - шепотом ответила Тень. - Я вчера помогла госпоже обработать укусы, а сегодня даже не знаю... В этом ужасе ...
Инквизитор вздохнул тяжело, потом потянулся, а в следующее мгновение я почувствовала, как подол моего платья аккуратно приподняли.
- Уберите руки, - сквозь зубы процедила я, неохотно открывая глаза.
Только Кысей выругался и отдернул подол еще выше.
- Какого демона! У вас же... - он схватил меня за лодыжку и принялся ощупывать. - У вас же вывих!
Я попыталась освободить ногу, и неловкое движение вызвало сильную боль. Я зашипела от злости.
- Отпустите и соблюдайте правила приличия, святоша!
- Объясните, как вы умудрились вывихнуть лодыжку? Когда вообще?
- Кто бы говорил! Не надо было толкать меня. Но вы же так спешили броситься в огонь!
Он ошеломленно разжал руки, и я едва сдержалась, чтобы не пнуть его по колену ногой.
- Я... не помню... Но если... Тогда я прошу прощения... Мне правда жаль...
- А я вас не прощаю! И поверьте, заставлю вас пожалеть в полной мере.
Он пропустил мои слова между ушей.
- Вы хоть понимаете, что с вывихом вам надо лежать, а не бегать по...
- Вот именно, господин инквизитор. Давайте прямо сейчас остановим экипаж, и я поеду домой, лягу и буду валяться в постели, в потолок плевать. Эй, извозчик!
- По крайней мере, вам надо показаться лекарю, чтобы он вправил сустав. Как можно быстрее. Иначе могут возникнуть серьезные осложнения.
- А вы сами, что, боитесь вправить?
Кысей покачал головой.
- Я не рискну, можно навредить еще больше.
Экипаж остановился напротив уже знакомого однотипного академического домика, только он был более ухожен, по крайней мере, подстриженная изгородь и поздние хризантемы на клумбе выгодно отличали его от жилья профессора Камилли.
