— Я ждала тебя, — сказала Нила.
— Ждала? Да я и сам не знал несколько минут назад, что приду сюда.
Она беззаботно рассмеялась.
— Ты обычно приходишь сюда, чтобы обдумать проблемы. Эта девушка, Джалита, — проблема.
Закрывая за собой дверь, Гэн сказал:
— Значит, я получу совет, не так ли?
Он стал раздеваться.
— Они убили всю ее семью, Гэн. Ее мать заложница у той старухи.
— Какой старухи? — Гэн опустился в ванну так, что его уши оказались под водой.
Нила подняла его голову за чуб.
— Держи свои уши над водой, я хочу сказать тебе кое-что! — И она поведала Гэну о Сосолассе и религии Скэнов, а также о том месте, которое занимала в ней Слезы Нефрита, потом о пленении Джалиты и о ее жизни в рабстве. Свой рассказ Нила закончила так:
— Если бы кто-нибудь пленил твою мать, разве ты не притворился бы, что готов выполнять все, что тебе прикажут?
С закрытыми глазами, Гэн ответил:
— Я никогда не знал своей матери. Как я могу ответить…
Нила окунула его с головой. Гэн поднялся, кашляя и отфыркиваясь. Прочистив горло, он капитулировал:
— Глубокая убедительность твоих доводов меня покорила. Мне очень хочется рассказать тебе, почему Джалита меня так настораживает. Потому, что она не рассказала всей правды о себе и почему она оказалась здесь. Она прожила с этой жрицей — Слезы Нефрита, ты сказала, какое странное имя, — более четырех лет. Она не рассказала тебе, какую работу ее заставляла выполнять эта женщина? Я так и думал, что нет. И разве тебе не показалось странным, что столь красивую женщину не забрал себе какой-нибудь мужчина? Вот еще одна причина. — Гэн поднял руку, чтобы предотвратить яростные возражения Нилы, а затем продолжил: — Да, она утверждает, что Слезы Нефрита послала ее шпионить за нами и передавать ей сведения через неизвестного человека. Но какие сведения? О наших беседах? О том, что мы едим на ужин? О наших любимых цветах? Возьмем этого неизвестного сообщника. Поверив Джалите, я должен подозревать всех вступающих в контакт с ней. Одно это подозрение поможет нашим врагам.
— Она уже пообещала открыть мне имя того, кто к ней придет! — Улыбка превосходства на лице Нилы сверкала, как острый нож.
— Из того, что ты рассказала мне о Слезах Нефрита и из того, что я знаю о Скэнах, меня не удивит, если они решили пожертвовать ложным заговорщиком ради того, чтобы сохранить настоящего.
В ванной повисла длительная тишина. Протянув руки, Гэн положил их на плечи Нилы. Она никак не реагировала и отвела свой взгляд.
— В чем дело? Что я сказал? — спросил Гэн.
Покачав головой, Нила ответила:
— Дело не в том, что было сказано, а в том, кто это сказал. — Она тревожно посмотрела на него. — Тот Гэн, которого я полюбила, мой Ночной Дозорный, мой верный мечтатель, никогда не подумал бы о подобном двуличии. Теперь ты должен думать о таких вещах. Ты к этому привык. Что же мы с тобой сделали?
— Никто ничего не сделал. Я делал то, что должен был делать. Человек из народа Людей Собаки правит тремя королевствами. — Гэн отпустил Нилу и, откинувшись с закрытыми глазами, сел.
— Пророчество…
Гэн ее резко перебил:
— Пророчество! Я помню, как ты мне говорила, что тебе безразлично пророчество моей матери.
— Я говорила, что если это не то, чего ты хочешь, то просто уйди, и что я буду рядом с тобой.
Гэн прислонился плечом к ее плечу.
— Я в западне. Бароны Харбундая — Фир, Галмонтис, Джалайл, Малтен, все они воевали друг с другом, будучи членами одного или другого союза на протяжении многих поколений. Единственное, что у них общее, — это вполне обоснованное недоверие к Оланам. Я единственный, кому они все доверяют. Стоит мне уйти, и они начнут междоусобные распри и будут перебиты, как только наступившая весна принесет Скэнов, Летучую Орду и Людей Реки.
— Их судьба — не твоя забота.
Гэн резко повернулся и посмотрел на нее сверху вниз.
— Повтори это глядя мне в глаза.
Нила отвела взгляд и сделала движение, будто собираясь уйти. Гэн нежно, но крепко удержал ее за плечи. Их окружали струи поднимавшегося пара. Наконец Нила сказала:
— Это несправедливо.
Гэн усмехнулся. Наклонившись, он поцеловал ее в щеку.
— Я скажу тебе, что несправедливо. Я один, за закрытой дверью, голый в ванне вместе со своей красавицей женой, и мы разговариваем.
Бросив на Гэна быстрый взгляд, Нила сжала челюсти.
— Это… Это так похоже на мужчину. Нам нужно поговорить об этих вещах. Это серьезно.
— Я никогда не был более серьезен!
— Нет, Гэн, я действительно так считаю. Прекрати!
Она попыталась схватить его руки, которые стали скользить вниз по ее плечам. Намереваясь выйти из ванны, она стала подниматься, но, перехватив взгляд Гэна, поняла, какая именно часть ее тела показалась из воды, и быстро опустилась обратно.
На какой-то миг она действительно рассердилась, говоря себе, что на все есть свое время и свое место, что то обстоятельство, что они были одни и обнажены, ничего не имело общего с действительно серьезными вопросами. По крайней мере, не должно было иметь, и кому-то нужно об этом помнить.
Но он был рядом. Он гладил ее волосы, обнимал ее. Еще было не поздно проявить твердость, оттолкнуть его и настоять на разговоре.
Дело не в том, что он не делился с ней, не спрашивал ее совета. Он все это делал. Он доверял ей.
У них действительно было мало времени, чтобы насладиться… Это опасное слово. Отдать должное. Чтобы отдать должное друг другу. Нет, насладиться лучше. Действительно. Нужно быть честной. А он такой красивый. Сильный. Сильный? Как туда попали его руки, которые она так крепко держала за запястья?
Она отвернула свое лицо, непонятно как очутившееся у его плеча, и спросила:
— Ты уверен, что дверь заперта?
Подмигнув и ухмыльнувшись, Гэн ответил:
— Это первое, что я сделал, войдя сюда!
Он знал, что она снова рассердится. Он уже выходил из ванны, держа ее на руках. Обхватив его за шею, Нила с деланным неудовольствием произнесла:
— Ты стал таким вероломным!
Широко улыбаясь, Гэн ответил:
— Это так похоже на мужчину!
На следующее утро, согнувшись над столом Бернхард, Леклерк яростно что-то писал. Используя птичье перо, он быстро покрывал грубыми чертежами кусок кожи. Продолжая работать, он ворчливым тоном говорил Бернхард:
— Ненавижу работать с этой несчастной смесью из древесного угля и воды. Я бы душу продал дьяволу за шариковую ручку и блокнот!
Похлопав его по спине, улыбающаяся Бернхард упрекнула:
— Следи за своим языком, Луис. Здешний народец может позаботиться, чтобы освободить твою душу от мирских забот как раз за такие разговорчики.
— Знаю, — сердито ответил Леклерк. И тут же просиял. Он выпрямился и ткнул своим импровизированным пером в чертеж. — Вот, готово! Да, это будет работать. Все так, как я запомнил. Эти стержни крепятся жилами. Они натягивают поперечину, видишь? Конечно, для этого потребуется лебедка, но это несложно. Спуск. Вот что будет сложнее.
— Что вас обоих так заинтриговало? — прервал их чей-то голос. Вслед за Дженет Картер в небольшую комнату Бернхард в аббатстве Ирисов вошла Сью Анспач. Присутствие четверых взрослых полностью перекрыло всякую вентиляцию между узким окошком и щелью двери в каменной стене. В комнате стояла лишь самая необходимая, грубо сколоченная мебель: узкая кровать, крошечный столик, на котором едва помещались тазик для умывания, кувшин и чертеж Леклерка. Единственный стул, на который уселся Луис. Коробка под кроватью вместо сундука. Трехрожковый канделябр в углу. Прямо за ним на деревянном колышке как невозможный анахронизм висел «вайп» Бернхард.
Казалось, что черные церковные одеяния пришедших поглотили весь свет в комнате. Бернхард пояснила:
— Конвей рассказал Луису, что Жрец Луны использует огромный лук. Луис утверждает, что лучшие катапульты имели другую конструкцию. Он собирается построить несколько штук.
Картер обратилась к согнутой спине Леклерка:
— А я думала, ты учишь людей строить своды, лучшие дороги, акведуки. Войной занимаются Конвей и Тейт. Пусть они занимаются этой катапультой.
— Поверь, мне не хотелось бы конструировать оружие, но ни один из нас не достигнет своих целей, если Гэн потерпит поражение. Помнишь Жнею? Представь себе, что бы она сделала с твоими маленькими Избранными, которые научились читать и писать!
— Дженет просто хотела сказать, — заговорила Анспач, — что ты слишком хорош, чтобы напрасно тратить свое время. Этот мир нуждается во многом, что ты мог бы ему дать.
— Спасибо, Сью, я могу помочь, я это знаю. Однако и это важно. Весной на нас обрушится весь мир.
Картер не поддавалась.
— Неужели более мощное и крупное оружие что-нибудь даст? А как насчет переговоров? Логики и заинтересованности?
