– Если выживем, – она посмотрела на него слезящимися глазами.
– Если выживем, – согласился он.
– На счет ребенка… – Тильда медленно набрала в грудь воздух.
– Я люблю тебя, – перебил ее Мортон. – И не хочу тебя терять. Но если так случится, что все сложится для тебя плохо… …о ребенке я позабочусь. Даю слово, – серьезно ответил он.
– Это все, что я хотела знать, – кивнула Тильда.
– Я поговорил с Дамьеном, – Мортон смотрел на нее.
– Далий мне рассказал, – сдержанно ответила она. – У тебя хорошая невестка, Мортон.
– Да, хорошая. И брат у меня тоже хороший.
– Тебе виднее.
– Каждый может ошибиться, Тильда, – напомнил Мортон. – И безгрешных среди нас нет. Нужно уметь прощать. Особенно тех, кто искренне раскаивается в содеянном.
– Ты же сейчас не только о брате говоришь… – она покачала головой.
– Не только, – согласился Мортон. – Сегодня ночью я снова едва не потерял тебя. И получил передышку всего на несколько часов. А потом был разговор с твоим врачом и новый удар под дых. Я как будто застрял на американских горках, где взлет сменяется стремительным спуском. Только взлетов становится все меньше, а спуски слишком крутые и затяжные. Я не собираюсь покидать этот аттракцион, Тильда, но мне хотелось бы знать, почему ты делаешь вид, что тебя нет рядом со мной? Ты ведь не среди зрителей стоишь… Ты тоже катаешься.
– Можешь сойти и больше не ехать, – ответила она.
– Я хочу ехать в гору, Тильда, а не мчаться вниз! Я ждал, когда смогу увидеть тебя и поговорить! Когда смогу обнять тебя и прижать к себе! Я в этом нуждаюсь. И ты, – он указал на нее рукой, – тоже в этом нуждаешься. Но чем больше тебе хочется быть ближе ко мне, тем дальше от меня ты начинаешь удаляться. Ты даже не замечаешь, как иногда забываешь о своих обидах, о своей ненависти, и становишься настоящей, какой я тебя никогда не знал! Ты внимательная, чуткая, заботливая, ты даже можешь быть нежной и ласковой по отношению ко мне, но как только что-то идет не так, ты закрываешься и выпускаешь иголки. Может, хватит жалить меня, Тильда? Может быть, пора, наконец, простить и успокоиться?
– Ты даже не знаешь, за что просишь простить тебя, – она указала на него рукой.
– Так скажи мне! Скажи сейчас, и мы покончим с этой темой и помчимся дальше! Вместе поедем в гору!
– Сейчас не время об этом говорить, – она уронила руку.
– Никогда не будет подходящего момента, Тильда! – настаивал Мортон. – Вечно откладывать этот разговор ты не сможешь!
– Я едва не погибла ночью! – напомнила Тильда. – Я друзей своих потеряла! А ты именно сейчас решил выяснить отношения?!
– Да, сейчас! – он встал. – Пока ты можешь говорить! Пока мы с тобой живы! Все может измениться в любой момент! И я не хочу отправиться на тот свет, так и не узнав, за что моя суженная, моя Хозяйка, моя любимая меня так ненавидит!
– Белое платье! – воскликнула она.
Мортон поморщился, услышав эти слова. Какое «белое платье»? О чем вообще она говорит? Он перевел взгляд на Тильду и, вдруг, изменился в лице.
– Девушка в белом платье, – голос Мортона внезапно осип.
– «Чудила», – Тильда удовлетворенно закивала. – Так ты меня назвал. Конечно, ведь ты не знал ни моего имени, не знал, кто я такая и почему на прием к старой провидице надела белое платье. Мамино белое платье. Мамы, которую похоронила вместе с дерьмовым папашей.
Мортон отступил на шаг и сел на кровать.
– Мне тогда было девятнадцать, – произнес он. – Мы с тобой одногодки, значит, и тебе было девятнадцать, – он поднял вопрошающий взгляд на Тильду. – И ты пришла к Эльзе, чтобы выслушать ее предсказание…
– Да, – закивала Тильда. – Я ждала своей очереди в ее приемной, когда заявились вы, Норамы: Дамьен, Лой и ты. Вы все сели напротив меня. Сначала ты просто меня разглядывал, а потом начал высмеивать. «Смотри, какая чудила! В белом платье заявилась!» – сказал ты брату. А потом спросил у меня: «Что, за женихом пришла?»
– «Ну, уж точно не за тобой, ублюдок», – произнес Мортон, обреченно глядя на Тильду.
– Но это еще не конец истории… – Тильда расплылась в вымученной улыбке. – Ты не знаешь, что сказала мне Эльза.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Что она тебе сказала? – загробным голосом спросил Мортон.
– Что своего избранника я буду называть «ублюдком». Я никогда не была глупой, Мортон. Перед тем, как войти к Эльзе, я назвала «ублюдком» тебя. А выйдя из ее кабинета опять наткнулась на тебя. И что ты мне заявил?
Мортон был не в силах это повторить.
– «Чего застыла? – произнесла за него Тильда. – Здесь приличных женихов для тебя нет… Или, может быть, ты на какого-нибудь ублюдка запала?» – она глубоко вздохнула. – Я десять лет знаю, кто мой избранник. И с каждым годом ненавижу тебя все больше. Потому что ты ничего не видишь дальше собственного носа. Дело не в твоих дурацких шутках. Мы были слишком юны, я это понимаю. Ты не знал, как меня зовут, не знал, почему я надела белое платье к Эльзе, не знал, что этот наряд был воспоминанием о моей маме, которая захотела бы оказаться в той душной комнате вместе со мной, но, к сожалению, так и не смогла этого сделать. Не за насмешки над собой я тебя виню. А за то, что, повстречав меня, ты не испытал ничего, кроме прилива дурацкого смеха. В следующий раз мы встретились в Академии. И тогда ты тоже ничего не почувствовал. Я продолжала быть пустым местом для тебя. И эти чертовы тефтели ты вывернул мне на грудь только потому, что засмотрелся на Лози Брон, с которой, кстати, потом и переспал на вечеринке.
Мортон молчал.
– Ужасно то, что я помню имена всех, с кем ты «зажигал», – Тильда произнесла это с выражением отвращения на лице. – Хотела бы забыть, но при каждом упоминании о твоих достижениях в кулуарных беседах с твоими липовыми друзьями, они врезались мне в память. Однажды я подумала, что, если пересплю с одним из твоих закадычных дружков, мне полегчает. Джеффри Рос с удовольствием лишил меня девственности. Он решил, что мне понравилось, и стал тягаться за мной. Пришлось переспать с Аланом Фриженом, чтобы Джеффри отстал. Алан считал себя великим любовником, но кичиться тем, что спит со мной, не спешил.
– Прекрати! – прошипел Мортон.
– Они даже не рассказывали тебе, что спали со мной. А еще называли себя твоими друзьями!
– Перестань! – Мортон сжал кулаки.
– Конечно! Как же им признаться, если при упоминании моего имени ты тут же начинал высмеивать меня! Как-то Дэн Ротманс, с которым я тоже, кстати, спала, спросил: «Почему вы с Мортоном постоянно грызетесь?» Хорошо, что он быстро отвлекся на мою грудь и мне не пришлось отвечать на этот вопрос.
– Замолчи!!! – закричал Мортон. – Я не хочу этого слушать!
– Ты даже минутного рассказа выдержать не в состоянии, – произнесла Тильда. – А я на все твои похождения смотрела со стороны. Много раз, много лет подряд. Любовь легко уничтожить, Мортон, ее легко убить. Надавишь ботинком посильнее на хрустальное сердечко, – она топнула и шаркнула искусственной стопой по полу, – и раздавишь тяжестью веских причин. Я собрала себя из этих осколков и склеила их ненавистью. А ты слишком поздно прозрел.
– Но ведь все-таки прозрел? – повысил тон Мортон.
– Мне очень жаль, Мортон Норама. Любить того, кто тебя ненавидит, наверное, действительно очень тяжело. Но я ведь предупреждала, что будет больно, – Тильда развернулась и направилась к двери.
– Прости меня, – тихо произнес он. – Пожалуйста, прости меня.
– На самом деле, все это уже значения не имеет, – ответила она, открывая дверь. – Из нас двоих эмоциональным инвалидом стала я, а не ты. Зато теперь мое внутреннее содержание полностью соответствует внешности, – Тильда вышла и хлопнула дверью.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Глава 10. «Прощайте, моя дорогая!»
Мортон спрятал лицо в ладонях. Все становилось на свои места. Каждая ее фраза, ее поведение, ее неожиданные периоды «перемирия», которые всегда сменялись новыми сражениями в их отношениях.
