- Проснулась, красавица? – зловещий голос, на этот раз сочащийся издевкой, заставляет меня непроизвольно поежится от страха.
- Зачем ты?.. – шепчу я, беспомощно дергаясь на пассажирском сидении, пока не осознаю, что мои запястья перемотаны скотчем, а ноги таким же образом обездвижены в коленях и у щиколоток. – Отпусти меня!
- У тебя ко мне должок, Ника, - с хищной усмешкой заявляет Витя Самохин, бросая на меня озлобленный взгляд своих рыбьих глаз. - Я пять лет отсидел за то, что ты крутила передо мной хвостом, а потом, когда я захотел получить принадлежащее мне по праву, начала строить из себя недотрогу. Не сомневайся, на этот раз я свое получу.
Ровный голос, в котором слышится абсолютная уверенность в своих словах, пугает меня даже больше чем смысл его речи. Лучше бы он кричал - я знаю, как справиться с яростью, но перед этой спокойной маниакальной убежденностью я оказываюсь абсолютно беззащитна.
- Витя, ты понимаешь, чем это все может закончиться? – спрашиваю я, стараясь, чтобы голос не дрожал. - Останови машину. Отпусти меня сейчас, и я никому не скажу, что видела тебя.
Он поворачивает ко мне голову и оценивающе смотрит прямо в глаза.
- Боишься, Ника? - его тонкие губы искривляются в жалком подобии улыбки. - Хорошо. Я хочу, чтобы ты меня боялась. Ты всегда недооценивала меня, но на этот раз я был на шаг впереди тебя и твоей своры бойцов.
- Я не пряталась от тебя, Витя, - говорю спокойно, как учили меня не занятиях самообороны. - Ты мог дать знать, что хочешь поговорить любым другим способом. Для этого не нужно было... Это, - я поднимаю перед собой перемотанные скотчем руки.
- Просто мера предосторожности, - он презрительно отмахивается. - Ты не оставила мне выбора.
- Развяжи меня, - прошу я.
- Когда мы доберемся до места - развяжу, - упрямо говорит он, сосредоточенно обгоняя фуру на трассе.
- Куда мы едем? Что это за место?
- Место, где нам не помешают, - туманно отвечает он, но я успеваю заметить промелькнувший на обочине указатель на Калугу.
- Я бы хотела позвонить брату, - говорю я, делая вид, что ничего необычного не происходит, и это в порядке вещей, что я сижу связанная, а за рулем находится человек, которому удалось похитить меня во второй раз. - Он, наверное, волнуется, что я уехала ничего ему не сказав.
- Твой телефон я выкинул рядом с твоим домом, - самодовольно скаля зубы, бросает Самохин. - И, чтобы ты понимала, мне плевать на твоего брата. И на этого качка, с которым ты везде таскалась последнее время. На протяжении пяти лет я каждый день думал только об одном – как получу то, что ты мне когда-то обещала. Ты ведь ждала меня все это время?
- О чем ты говоришь? - спрашиваю я, делая глубокий вздох в попытке сохранить внешнее спокойствие.
- Ты ни с кем не встречалась все это время, я знаю, - говорит он с поразительной самоуверенностью. - Ты берегла себя для меня, ведь так?
В глазах, устремленных на меня, я замечаю какой-то безумный блеск от которого мне становится по настоящему жутко. Ощущаю, как по спине ползет липкий страх и отдаю себе отчет в том, что боюсь сидящего рядом со мной человека. Надеюсь лишь, что мне хватит мужества не показать ему свою слабость - такие, как он, вцепятся в нее мертвой хваткой.
- Ведь так, Ника? – раздосадованный моим молчанием, Самохин повышает голос, а в его интонациях появляются визгливые ноты. - Или ты позволила этому недалекому другу твоего братца поиметь тебя?
Онемев от его слов, я не сразу нахожусь, что ответить.
- Сука! Отвечай! - кричит он, с силой ударяя кулаком по рулю.
В белесых глазах вспыхивает гнев, и он резко наклоняется ко мне, отчего машина виляет, едва не задевая отбойник у дороги. Испугавшись, что захожу слишком далеко в провоцировании этого человека, я инстинктивно вжимаюсь в сидение, выставив перемотанные руки вперед в качестве защиты.
- Ты убьешь нас, - говорю сипло. - Пожалуйста...
Я пристегнута ремнем безопасности, но от его вождения меня мотает из стороны в сторону, и чтобы удержаться на месте, мне приходится вдавить пятки кроссовок в пол.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Такого легкого исхода я тебе не предоставлю, - обещает он, улыбаясь одним ртом, но в глазах его нет и тени веселья. – Ты отработаешь мне каждый день этих долгих пяти лет.
- Пожалуйста, следи за дорогой, - прошу я в отчаянии, когда он вновь едва не задевает дорожную опору.
- Заткнись! – обрывает он, но все же прислушивается к моим словам, чуть сбрасывая скорость.
Сделав глубокий вдох, я пытаюсь не впадать в панику и трезво оценить ситуацию. Мы едем по трассе, вокруг много машин, но я связана по рукам и ногам. Даже если попытаться открыть дверь, понадеявшись, что они не заблокированы, выпрыгнуть на такой скорости будет равносильно самоубийству. А умирать я не собираюсь. Только не из-за Вити Самохина.
Не делая резких движений я внимательно смотрю на дорогу – город остался давно позади. И, скорее всего, мы едем по федеральной трассе. Вопрос лишь - куда.
Внезапно в отдалении я начинаю слышать громкие полицейские сирены. Витя, очевидно, тоже их слышит, потому что, недовольно хмурясь, смотрит в боковое зеркало и увеличивает скорость до предельной.
Мой желудок уходит в пятки, а я зажмуриваю глаза и, чтобы отвлечься от ужасной реальности, вспоминаю Диму. Не хочу умирать так. Не хочу так никогда и не услышать, что мужчина моей мечты тоже меня любит. Он ведь любит. Я знаю. И сейчас, наверное, ужасно переживает. Ищет меня? Понял, что произошло?
Тем временем вой полицейской сирены становится все громче. Самохин грязно матерится, и вдруг резко сворачивает на обочину, съезжая с дороги на покрытые травой бугры и кочки, ведущие в сторону темного лесного массива.
- Что ты делаешь? - кричу я, упираясь перевязанными руками в панель, чтобы удержаться на месте.
- Если это хвост, мы его сбросим, - бросает он презрительно.
Он с силой жмет на газ. От бесшабашной езды у меня начинают стучать зубы, сердце бешено бьется в грудную клетку, желудок подпрыгивает с каждым резким движением автомобиля. И я знаю, что мне нужно найти способ остановить его. Да, если мы доберемся до места, которое Самохин выбрал для своего акта возмездия, будет не легче, но если мы разобьемся вот так - в погоне, у меня не будет ни малейшего шанса на спасение.
«Водитель чёрного Гелендвагена регистрационный номер У355КА немедленно остановитесь»
Раскатистый звук громкоговорителя становится для меня полным сюрпризом. Я оборачиваюсь,чтобы посмотреть на дорогу за нами, как вдруг над головой проносится вертолет, ярким лучом прожектора освещая себе путь в вечернем небе.
- Остановись! - кричу я, ослепленная ярким светом. - Витя, пожалуйста!
Но он меня не слышит. Он с каким-то остервенением крутит руль и жмет на педаль газа. Машину заносит, но водитель не сдается, направляя ее в сторону одинокого здания, стоящего на опушке леса.
По моим щекам текут слезы. Я понимаю это только тогда, когда они начинают капать мне на грудь, оставляя мокрые следы на тонкой ткани футболки.
- Остановись! - умоляю я, думая о маме и папе, которых больше не увижу, о брате, о Диме, которому я столько не успела сказать.
- Заткнись! - гаркает Самохин. - Не получу тебя здесь, значит получу там.
Где «там» я даже не хочу думать. Знаю, что меня этот человек не получит никогда - ни в этой жизни, ни в другой. И не важно, что сейчас случится.
Внезапно салон автомобиля заполняется смехом. Я не смотрю, но знаю, что безобразные хриплые звуки вырываются из горла моего обезумевшего палача.
Я напрягаю все силы и пытаюсь дотянуться до руля, сохранив равновесие, но из-за завязанных рук мне удается лишь мазнуть кончиками пальцев по кожаному чехлу. Я стараюсь еще и еще, но добиваюсь лишь того, что скотч сильнее впивается в кожу, а Витя замахивается и наотмашь бьет меня свободной рукой по щеке. Я дергаюсь и инстинктивно откидываюсь на сику сидения. Удар получается сильный, но из-за того, что Витя наносил его в движении, не очень прецельный. И все равно я ощущаю металлический вкус крови во рту и то, как начинает болезненно пульсировать скула.
