– Откуда узнала?
– От подруги, она живет с Серегой в одном доме. Я же говорил вам, кажется! – вспомнил вдруг Стрельников и с неодобрением качнул головой. – Короче, она ввалилась ко мне и давай ныть, что деньги Сереге жалко отдавать. А ему, мол, положено, он соучредитель. Документы подписывали втроем и все такое. Я отмахнулся. А она…
– Что?
Воскобойников громыхнул пустой чашкой, в которой ровно наполовину колыхалась темная гуща.
– Она давай намекать, что есть, мол, человек, который просто жаждет увидеть Серегу в гробу. Ну и про этого Макса сказала.
– И что вы? – на всякий случай спросил Воскобойников, хотя и не ждал правдивого ответа.
– Мне, если честно, было в тот момент не до того. Я на встречу торопился. Поэтому ее слова всерьез не воспринял. Сказал ей, чтобы остыла и оставила меня в покое и Серегу заодно. И тут же смылся, – начал изливать полуправду Михаил. – А потом буквально через несколько дней она вдруг торчит в окошке с Боголюбовым. Ржет во все горло. Я удивился, но тут же махнул рукой и забыл.
– Потому что торопились на встречу, – вспомнил показания Стрельникова и его подруги Олег.
– Совершенно верно. А на другое утро… Вы знаете, что случилось.
– И вы сочли, что убил ее Боголюбов?
– Ну… Поначалу так решил. Потом охранник мне сказал, что Жанка звонила ему на вахту, когда Серега уходил.
– Но он мог вернуться через черный ход, – неуверенно вякнул Воскобойников, хотя знал, что Боголюбов не возвращался. Но очень уж было интересно, что теперь скажет этот скользкий мужик.
Ох и гад! Ох и угорь! Вроде и ни при чем, и руки не в крови, а удавить хочется!
– Как, интересно? – фыркнул тот. – У него ключей не было! Мы же офис построили, когда он сидел.
– Ясно… Кто тогда мог пройти черным ходом в кабинет к вашей жене?
– Опять двадцать пять! – недовольно сморщился Стрельников. – Начали с этого Макса и снова на ее убийство соскочили!
– Так оно же не раскрыто до сих пор, – резонно отметил Олег. – Вас-то это, может, не тревожит вовсе. А с меня начальство спрашивает. Тут вдруг еще одно убийство нарисовалось. И снова погибла знакомая Боголюбова. Хорошо, он в это время у нас сидел, а то опять бы попал под подозрение.
– Не нашли? – слабеющим с каждой секундой голосом спросил Миша.
– Кого?
– Убийцу этой второй жертвы?
– А-а-а, нет. Ищем. Связи ее пробиваем, контакты. Процессуальная машина, знаете, не шибко быстро раскручивается. Чтобы, к примеру, звонки ее пробить, нужно разрешение прокурора. Ну и так далее.
Он знает!!! Он не просто так заговорил о телефонных звонках!!! Кухонные шкафы вдруг неестественно вытянулись и начали заваливаться прямо на его бедную голову. И тогда он – идиот рассекреченный – проблеял:
– Она звонила мне.
– Кто? Ваша жена? Перед смертью?
– Нет, – он замотал головой, недоумевая, как это она до сих пор держится на плечах. Должна была уже давно соскочить с плеч и подкатиться под стоптанный каблук следователя.
– А кто?
– Эта женщина, – давясь словами, прошептал Стрельников. – Та, которая погибла. Она звонила мне. В тот вечер, когда она… Когда ее… убили.
– Алика??? Верещагина??? – Воскобойников чуть пальцами в кофейную гущу не залез.
– Она, – едва не плача, подтвердил Миша.
– Но зачем??? Что она хотела? И главное, откуда вы знаете, что убили ее именно в тот вечер?!
А вот тут следовало подумать. Следовало пораскинуть мозгами.
Сказать, что с разборками явился поутру Боголюбов, значило снова его сдать. Снова? Нет, рисковать больше нельзя. Он и так облажался перед бывшим другом дальше некуда. Подговорит своих тюремных дружков, и оторвут они ему голову. А пожить именно теперь хотелось о-го-го как, тем более что представилась возможность пожить на широкую ногу.
– Знаю из новостей, – кивнул в сторону телевизора Стрельников, решив держаться этой версии до конца. – С утра показывали. Я ошалел просто. Два дня назад она мне звонила, и тут…
– Что она хотела? Почему звонила? – нахмурился Воскобойников.
Он разгадал хитрость этого угря. Стоило сказать про то, что ждут прокурорского разрешения на то, чтобы пробить телефонные звонки погибшей, как он тут же пожаловал ему очередное признание.
Матерая сволочища!
– Она? Она ругалась, – неожиданно решил сказать правду Миша, впервые решился.
– На вас?
– Да.
– За что? Почему?
– Ругалась из-за Сереги. Запала на него, видимо. Вот и катила на меня за то, что я его сдал.
А разве нет? Воскобойников ухмыльнулся ядовито.
– Меня начала обвинять в смерти жены. Говорит, что я выиграл, – не обращая внимания на ухмылки, продолжил откровенничать Миша. – Что я выиграл от смерти жены. И если Боголюбова подставил, то тоже выгоду искал. Если тот снова сядет, мне не надо делиться. Чушь, скажете?
– Ну почему же… – Олег добавил яду в свою улыбку. – Все складно.
– Ага! Складно, да не ладно! Жанка задумала Серегу убить, в результате сама крякнулась. И каким я тут боком? Серегу даже после моих слов все равно отпустили. Эта дама умерла, когда Серега сидел, с ваших слов. Чего мне от всего этого? Она из-за своих бабьих чувств позвонила мне, накричала, и чего мне теперь бежать ее и убивать? Глупость!
Может, глупость, а может, и нет, хмыкнул Воскобойников. Избавился от жены – весь бизнес в его руках, посадил соучредителя – делиться не надо, попутно избавился от тетки, которая наезжала – тоже одной проблемой меньше. Да, еще был Макс, который куда-то запропастился. Может, и его тоже угомонил мужик со скользкими манерами? А что? Жанна наняла Макса, чтобы убить Боголюбова. А ее муженек перекупает его, уговаривает убрать заказчицу, попутно подставляет друга и устраняет убийцу, чтобы все концы в воду.
Уф… Чем дальше в лес, тем толще партизаны!
Мог такое сотворить этот слизень, трясущийся теперь как желе? Могло быть всякое. Не надо спускать с него глаз. И не надо сбрасывать со счетов как возможного и единственного злодея.
– Вы зря мне не верите, – заныл снова Стрельников, заметив невероятной силы борьбу в глазах следователя. – Мне нет резона влезать во все это дерьмо. У меня жизнь только-только наладилась. Скрывать не стану, из-за смерти Жанки не переживаю. Гадина была, каких мало. Вот до сих пор отголоски ее сволочной натуры на своей шкуре…
– Это вы о чем? – перебил его, встряхнувшись, Воскобойников.
Он все это время думал: задержать ему Стрельникова по подозрению во всех бедах или повременить пока. Вон даже за Боголюбова его пожурили, так тот урка. А за этого могут и строгача влепить. Скажут, чего всех подряд хватаешь? Мозгов нет настоящего убийцу найти?
– Да все о том же! В покое меня не оставляете! – всплеснул руками Миша и с вожделением глянул на дверной проем кухни.
Когда этот следак свалит, а? У него уже просто сил нет себя сдерживать. Орать хотелось во все горло и лупить руками и ногами по боксерской груше, подвешенной на лоджии.
Задолбали! Задолбали все, мудаки!!!
Воскобойников нехотя встал, хотя с удовольствием бы помотал нервы этому гаденышу. Двинул в прихожую. Но не сдержался, у входной двери все же спросил:
– А как Боголюбов отнесся к тому, что вы сделали?
– А что я сделал? – изобразил недоумение Миша и энергично пожал плечами. – Сказал, что видел его в кабинете моей жены? Видел, как они разговаривали? Что же здесь противоестественного, товарищ следователь? Я же сказал, что видел. Остальное… Остальное вы сами додумали. А с Серегой у меня отличные отношения. Он, кстати, был у меня сегодня незадолго до вас.
– Да ну! И что хотел?
И Воскобойников тут же подумал, что Боголюбов нашел телефон Верещагиной, сокрыл его от следствия. А обнаружив в нем звонок на Мишкин номер, приехал к тому с разборками.
И он сразу, сам не подозревая, насколько прозорливым оказался, подумал, что, возможно, там были зафиксированы еще какие-нибудь звонки. И если Боголюбов сунется по ним звонить, то может влипнуть куда-нибудь покруче. Надо бы Боголюбова отловить да поговорить с ним серьезно, решил Воскобойников, пристально рассматривая Стрельникова. Хотя все это может подождать до понедельника, благо тот не за горами, а уже завтра. А сегодня ему еще надо Валечку куда-нибудь вывести. В кино там или просто погулять.
– Так что хотел Сергей? – встряхнулся Воскобойников.
– Да ничего. Дружеский визит. Попутно мы решали наши финансовые вопросы, – фальшиво улыбнулся Миша. – Завтра он приходит в офис, мы делаем ему руководящую должность, определяем оклад. Жить-то ему на что-то надо!
– Хорошо… Вы завтра ко мне зайдите, запишем с ваших слов о звонке Верещагиной.
– Ладно, – охотно будто бы кивнул Миша, хотя внутри все заныло от желания использовать этого гостя в качестве боксерской груши.
– Да, и… Побудьте пока в городе. Хорошо?
– Хорошо.
И он, угорь скользкий, взял и протянул Воскобойникову руку для пожатия. Тот своей не подал, коротко кивнул, вышел из квартиры и с удовольствием вдохнул прохладного подъездного воздуха. Хоть и не особо хорошо пахло в этом дорогом подъезде, все же легче дышалось, чем у Стрельникова.
