Рузвельт пересек отдаленную границу Ирана девятнадцатого июля 1953 года и тут же взялся за дело. Всего за несколько дней Иран вспыхнул. Благодаря сети местных агентов и крупным денежным суммам Рузвельт поднял полностью искусственную волну протестов против Мосаддыка. Члены парламента прекратили его поддерживать и стали осыпать дикими обвинениями. Религиозные лидеры проводили службы, во время которых клеймили Мосаддыка атеистом, евреем, безбожником. Страницы газет пестрили статьями и карикатурами, изображавшими Мосаддыка всем, чем угодно: от гомосексуалиста до ставленника британского империализма. Сам Мосаддык видел за этой кампанией чью-то невидимую руку, однако столь яро верил в демократию, что ничем ей не препятствовал.
«Клятвенная приверженность Мосаддыка к соблюдению политических и гражданских прав и свобод, а также надлежащих законных процедур сыграла на руку его врагам», – спустя годы написал историк Фахриддин Азими.
Впрочем, в начале августа Мосаддык попытался спутать планы ЦРУ. Он узнал, что агенты зарубежной разведки подкупают членов парламента, чтобы те поддержали предложение о вотуме недоверия. Чтобы помешать их намерениям, Мосаддык созвал референдум с вопросом о роспуске парламента и новых выборах. Для этого он даже отступил от своих демократических принципов: он использовал разные избирательные урны для голосовавших «за» и «против». Результат оказался крайне благоприятным. Враги осудили действия Мосаддыка, однако из этой схватки он вышел победителем. Подкупленные члены парламента не сумели выполнить указания ЦРУ и отстранить Мосаддыка от власти посредством полузаконного голосования, так как парламента больше не существовало.
Рузвельт быстро придумал новый план действий. Он собирался уговорить Мохаммеда Реза Пехлеви подписать королевские указы – фирманы, – отстраняющие Мосаддыка от власти и назначающие генерала Захеди новым премьер-министром. Этот способ тоже можно было назвать «полузаконным», так как, согласно иранским законам, только парламент имел право избирать и отстранять премьер-министров. Рузвельт понимал, что Мосаддык, лучший ученый-юрист страны, откажется следовать такому указу. Это развитие событий Рузвельт тоже предусмотрел: Мосаддык получит фирман из рук королевских солдат, которые возьмут его под стражу, как только он откажется выполнять волю монарха.
Главной преградой оказался сам шах. Он ненавидел Мосаддыка, ведь тот лишил его всякого влияния, однако страшно боялся потерять престол, будучи замешанным в перевороте. Рузвельт несколько раз беседовал с шахом по ночам на заднем сиденье припаркованной у дворца машины, но так и не сумел его переубедить. Рузвельт медленно увеличивал давление. Сперва он договорился, чтобы волевая сестра-близнец шаха, Ашраф, прилетела с Лазурного Берега и поговорила с братом. Она согласилась, получив некую денежную сумму и, согласно одному источнику, норковую шубу. Когда и этот метод не принес успеха, Рузвельт отправил к шаху двоих агентов, чтобы те заверили Пехлеви в надежности заговора. Шах по-прежнему колебался. Наконец, Рузвельт вызвал Нормана Шварцкопфа, бравого генерала, что годами командовал элитным военным подразделением в Иране и чей сын сорок лет спустя возглавит вторжение в Ирак в рамках операции «Буря в пустыне».
Шах принял Шварцкопфа в зале дворца, но сперва отказался говорить. Жестами он дал гостю понять, что опасается микрофонов в стенах или на потолке. Наконец, мужчины оттащили в центр зала стол и взобрались на него. Решительным шепотом Шварцкопф объяснил, что за заговором стоят и Британия, и США, поэтому у шаха нет иного выбора, как согласиться на сотрудничество. Постепенно шах сдался. На следующий день он сообщил Рузвельту, что подпишет фирманы только при одном условии: он сразу же улетит в свое убежище на берегу Каспийского моря.
«Если, по какому-то ужасному стечению обстоятельств, операция провалится, мы с императрицей полетим прямиком в Багдад», – сказал шах.
На твердое решение участвовать в перевороте это похоже не было, однако Рузвельту оказалось достаточно. Он получил фирманы и четырнадцатого августа передал тот, что отстранял Мосаддыка, полковнику Нематолле Нассири, командующему лейб-гвардией. Вечером того же дня Нассири с отрядом пришел к дому Мосаддыка и сообщил привратнику, что ему необходимо срочно увидеть премьер-министра.
К изумлению Нассири, из теней возник другой солдатский отряд, который окружил их и взял в плен. Мосаддык успел вовремя раскрыть заговор. Человек, что должен был его арестовать, сам оказался задержан.
На рассвете по местному радио сообщили триумфальные новости: правительство сумело пресечь попытку переворота шаха и «зарубежных элементов». Шах услышал известия, уже будучи в убежище, и отреагировал как обещал. С императрицей Сорайей он нырнул в свой «Бичкрафт» и улетел в Багдад. Оттуда коммерческим рейсом они отправились в Рим. На вопрос американского репортера, вернется ли шах в Иран, тот ответил: «Возможно, но не в ближайшем будущем».
Впрочем, Рузвельт не собирался так легко сдаваться. Он уже выстроил огромную сеть иранских агентов и платил им большие деньги. Многие, особенно полицейские и военные, еще не успели проявить себя. Он засел в бункере под американским посольством и просчитывал варианты. Самым очевидным было вернуться на родину. Рузвельт даже получил об этом телеграмму от начальства в ЦРУ. Однако подчиняться он не собирался. Он вызвал пару лучших иранских агентов и сообщил, что намерен вновь нанести Мосаддыку удар.
Эти двое агентов имели отличные связи с уличными бандами Тегерана, и Рузвельт потребовал устроить в городе бунты. К его разочарованию, агенты ответили, что больше не сумеют ему помогать, ведь теперь их, скорее всего, арестуют. Это чуть было не разбило вдребезги план Рузвельта. Но он отреагировал в лучших традициях секретных агентов. Сперва предложил пятьдесят тысяч долларов, если они согласятся продолжить работу. Те твердо стояли на своем. Затем объявил о второй части сделки: если они откажутся, то Рузвельт их убьет. Агенты тут же передумали. Они покинули посольство с полным чемоданом наличности и вновь вспыхнувшим желанием сотрудничать.
На той же неделе по Тегерану прокатилась волна насилия. На улицы вышли банды. Они били витрины, стреляли по мечетям, избивали прохожих и орали: «Да здравствует Мосаддык и коммунизм!» Другие банды заявляли о поддержке выехавшего из страны шаха и нападали на первых. Главари обеих сторон на самом деле работали на Рузвельта. Он хотел создать видимость хаоса, в который погружалась страна, и преуспел. Сторонники Мосаддыка попытались организовать демонстрации, однако в который раз демократические порывы вынудили его поступить наивно. Мосаддык презирал политику улиц и приказал своим сторонникам не принимать участия в драках. Затем он отправил полицию, чтобы та навела порядок в городе, не осознавая, сколь многих офицеров успел подкупить Рузвельт. Некоторые присоединились к бунтовщикам, которых должны были утихомирить.
Лидеры партии «Туде», под чьим командованием находилось несколько сотен бойцов, сделали Мосаддыку последнее предложение. У них не было оружия, и если бы Мосаддык распорядился его им выдать, то коммунисты разогнали бы бандитов. Старик пришел в ужас. «Если я когда-либо соглашусь вооружить политическую партию, – со злостью ответил он одному из лидеров „Туде“, – пусть Бог заберет мою правую руку!»
Рузвельт назначил день «икс»: среда, девятнадцатое августа. Тем утром тысячи демонстрантов бесчинствовали на улицах, требуя отставки Мосаддыка. Они захватили радиостанцию «Тегеран» и подожгли редакцию проправительственной газеты. В полдень к ним присоединились военные и полицейские подразделения, чьих командиров подкупил Рузвельт. Они начали штурм Министерства иностранных дел, центрального полицейского участка и штаба армии.
Когда Тегеран поглотила жестокая анархия, Рузвельт спокойно выбрался из посольства и приехал в укрытие, где ждал генерал Захеди. Пришел его час сыграть роль спасителя Ирана. Генерал проделал это с удовольствием. С группой ликующих сторонников он добрался до радиостанции «Тегеран» и объявил народу, что теперь он «законный премьер-министр, назначенный приказом шаха». Оттуда Захеди отправился во временный штаб в доме офицеров, где уже собралась восхищенная толпа.
Последним сражением в тот день был бой за дом Мосаддыка. Его штурмовали на протяжении двух часов, но изнутри отвечали смертоносным пулеметным огнем. Гибли десятки людей. Ситуация кардинально изменилась с появлением танковой колонны. Танки обстреливали дом, пока сопротивление не прекратилось. Отряд солдат осторожно двинулся внутрь. Защитники сбежали, перемахнув через заднюю стену и прихватив с собой сверженного лидера. Толпа хлынула в дом. Его разграбили, а после подожгли.
