А потом изобразить оскорбленную невинность. Надеюсь, прокатит.
– Нет, Изида, – рыкнул он. – Может Леон бы тебе такое спустил, но он всего лишь финансовый директор. Я же занимаюсь репутацией компании, решением всех проблем и делегированием задач. Я сдираю по три шкуры с каждого подчиненного, включая эту курицу, которая сидит с важным видом в приемной Леона. Но все сотрудники терпят меня. Знаешь почему?
Я отрицательно мотнула головой.
– Потому что они искренне хотят на меня работать. Я жесткий, требовательный, иногда даже слишком. При первых крупных ошибках я тут же указываю сотруднику на дверь. И если он действительно хочет дальше работать под моим началом, то получает наказания по полной, вместе со вторым шансом. Третьих шансов я не даю никому.
Мои губы задрожали от такого грубого и резкого тона мужчины. Я почувствовала себя сейчас такой беспомощной, что хотелось просто по-детски расплакаться.
– Я слишком много работаю, чтобы вот так одним письмом посылать нашу репутацию к чертям, – продолжал Рамин, хотя прекрасно видел, как его тирада воздействует на меня. – Если ты не можешь сделать даже такую элементарную работу, то что вообще можно тебе доверить? Абсолютно безалаберное, безответственное, неблагодарное отношение!
Я не удержалась и всхлипнула.
Никто никогда меня еще так не отчитывал. Даже мой папа! Он был строгим, но никогда вот так не переходил на личности. А Рамин…
– И правильно, что эта курица из приемной так тебя недолюбливает, – окончательно добивал меня Рамин. – Она по крайней мере жопу рвет за свое место. Для нее сделать то, что сделала ты – это все равно что прийти сюда ко мне в кабинет и нагадить мне на стол. А ты…
Я уже открыто плакала, подавленная его речью.
Теперь я понимала Леру. Понимала, почему она меня подставила. Потому что Рамин и правда просто монстр. И, наверное, сейчас он выгонит меня не только с работы, но и вообще.
– Рамин... Закирович… – всхлипнула я.
– Нет! – отрезал он. – Никаких оправданий! Ты уволена. И в данный момент ты подставила под сомнения все остальные мои условия и обещания. Так что иди: сдавай материальному бухгалтеру свое рабочее место, секретарше Леона всю недоделанную работу, и собери все свои вещи.
Я стояла как громом пораженная. Что же мне делать? Неужели это конец?
Но я не могла броситься в ноги Рамину и умолять его оставить меня. Не могла, потому что видела: он непоколебим. Одна ошибка – и он с легкостью от тебя избавляется.
Поэтому, ссутулившись от своего позора, от застивших глаза слез, я вышла на дрожащих ногах из кабинета Бесланова. А когда встретилась с жестким надменным взглядом его секретаря, то и вовсе бросилась бежать в туалет. Я не хотела, чтобы кто-то увидел меня сейчас в таком состоянии и добил окончательно, когда я так уязвима.
Закрывшись в туалетной кабинке, я судорожно вздохнула и взорвалась в рыданиях.
Каждое слово Рамина въелось мне в голову и теперь опускало мою самооценку ниже плинтуса. Поражение накрыло меня с головой, и я впервые не видела ничего позитивного в сложившейся ситуации.
Может быть я и не была «другой», как всегда о себе думала? И я отличалась от остальных наивностью и инфантильностью? А пара таких вот выговоров точно выбьет из меня весь оптимизм и сделает такой же мрачной и серьезной личностью, как и все вокруг.
От таких мыслей я разрыдалась еще сильнее и мне было неважно услышит меня кто-нибудь иди нет.
Не знаю точно сколько я так просидела: минуту или десять минут, но внезапно мне в дверь постучали. Я замолкла и даже задержала дыхание.
– Изида, открой, – строго пробасил Бесланов. – Надо поговорить.
Он еще не все сказал?!
– Нет! – шмыгнула носом я. – Я все поняла. Вы меня больше не увидите! Уходите, пожалуйста!
– Ну что ты как ребенок? – раздраженно спросил он и снова постучал мне в дверь. – Нормально поговорим. Я тебя ругать не буду.
– Нет, – снова шмыгнула я.
Даже поплакать спокойно не дает!
– Если ты сейчас же не откроешь, то я выломаю дверь, – пригрозил мужчина.
– Уходите! – пискнула я, но на всякий случай прижалась к стене, чтобы меня не убило дверью.
Рамин сдержал обещание. Он не выбил дверь ногой, как я представила у себя в голове, а лишь схватился за ручку и дернул на себя. Если Бесланов сделал это без всяких усилий, я испугалась того, что же он сделает со мной в порыве гнева.
– Нет! – я вжалась в стену по-максимуму и закрыла глаза руками. – Мне страшно!
В следующую секунду мужчина потянул меня за руку на себя, и я утонула в объятьях этого двухметрового исполина.
Я вся напряглась и вжала голову в плечи, но вместо предполагаемой боли от титановых объятий, Бесланов погладил меня по голове.
– Ну все, успокойся, – Рамин склонился надо мной и опалил висок горячим дыханием. – Я ведь предупреждал, что женщины меня не выносят. И если ты останешься работать в нашей компании, то будешь вот так рыдать каждый день.
Я посмотрела на Рамина одновременно непонимающим и жалостливым взглядом.
– Я не угрожаю, – объяснил он. – Просто я себя знаю. Изида-подчиненная будет для меня совсем другим человеком, нежели Изида-любовница. Я не спущу тебе ни одного промаха. Поэтому будет лучше, если ты будешь работать в другом месте. Не у нас.
– А где? – я обиженно надула губки. – У Вас дома? Посудомойкой?
– Я попрошу, чтобы ты работала с Искрой, – Рамин вытер мне остатки слез с моих бледных щечек. – Тебе же понравилась Искра?
Я неуверенно кивнула.
– Только при условии, – тон Рамина вновь стал строгим, – ты не будешь выбирать между мной и Леоном и не будешь пытаться нас на себе женить. Понятно?
Я снова кивнула и закусила губу.
– И еще пару моментов, – продолжил он. – Если ты там начнешь с кем-то крутить – убью. С Симоном я лично поговорю, что б не лез. Сабир вроде тоже не самый добрый босс, так что работай предельно вдумчиво и внимательно. Накасячишь – он отчитает тебя так же грубо, как и я, но хотя бы не уволит. Так что держись от них как можно дальше, а к этой мелкой Искре – поближе. Все поняла?
Я опять кивнула.
– А как Вы
