Рози и говорит:
— Джорджия, ты знаешь, что ты одна из самых близких моих подруг, одна за всех, все за одного, и мы вместе идем по жизни, как говорится, до самого Типперэри[64].
— Oui, — отвечаю я, продолжая исполнять танец радости.
— Но если ты не перестанешь валять дурака, я тебя придушу.
Перед физрой
Мы пришли в раздевалку, а там еще толкаются девчонки из шестого, ну и Линдси тоже тут. Сегодня гитлерша заставит нас бежать кросс по открытой местности. А что, отличная тренировка перед свиданием. Но дома я все равно свалюсь трупом, потому что у меня все будет болеть, особенно попа, но c'est la vie.
И тут вижу — Линдси на меня так зло смотрит, ну прямо как та собака, что сторожила в сказке Андерсена огниво. А потом она стала перешептываться со своими подружками. Интересно, знает ли она про нас с Масимо. Да откуда. Но мне все равно не по себе. Мы ведь однажды уже схлестнулись из-за БЛ, и сколько она мне крови попортила.
Оставлена после уроков 16.20
О боже. Gott на Himmel и три раза Mon Dieu. Ястребиный Глаз совсем озверела. На перемене я замечталась в тарталете, и опоздала на латынь. Столкнулась в коридоре с Я. Г., а она мне и говорит:
— Урок начинается в три. Почему опаздываешь?
А я, забыв про осторожность, ляпнула:
— А что, я пропустила что-то интересное?
И Я. Г. оставила меня после уроков. Я должна восемьсот раз написать: «Грубость — остроумие дураков».
Такое наказание — двойная мука для меня, потому что после кросса мне больно сидеть. Спасибо еще, что ходить могу, чего не скажешь про П. Грин. Зря она перепрыгнула через ту лужу…
16.25
Я придумала джорджиальный выход, как побыстрее написать эти несчастные восемьсот предложений — приклеила к линейке пять ручек в ряд.
Пятая строчка выходит хуже всего — как будто пьяная курица мимо проходила. Но это издержки рационализаторства.
Четверг, вечер, 28 апреля
Джас осталась после уроков по собственному желанию. Вместе с учителем биологии она ходит по спортивному полю, пытаясь отыскать кротовий помет. Какая содержательная девушка. И в такой сгорбленной позе похожа на Квазимодо женского пола.
Но должна честно признать: я уважаю Джаску за то, что она такая независимая и смогла потрепать Тому нервы. Он, в свою очередь, просто обалдел и уже не так рьяно рвется в Новую Зеландию.
Снова брошена в топку любви
Пятница, 29 апреля
На большой перемене
Как же медленно тянется время.
Я советуюсь с Po-Po:
— Как ты думаешь, мне приклеивать ресницы?
А Рози отвечает (при этом не переставая жевать рисовый пудинг):
— А что, если дело дойдет до поцелуев? И твои ресницы в чем-нибудь запутаются?
— В чем это они могут запутаться?
— Ну, в его усах, например.
— У него нет усов.
— Знаю. Это я так, для наглядности. Мало ли что.
От таких советов можно свихнуться. Лучше ни с кем не советоваться, а то до вечера буду совсем никакая.
Все же ресницы не стану приклеивать.
16.30
Лечу домой так, что нунги по ветру развеваются. Мне, конечно, плевать, если кто увидит, но лучше не надо. Слава богу, никто из знакомых не встретился. Потому что видок у меня был тот еще.
17.35
Приняла ванну и вся намазалась лосьоном. Накрасилась. Может, составить список тем для беседы, а то не дай бог что ляпну?
18.00
Весь ужас в том, что у меня нет нормальных тем для разговора. Не могу же я рассказывать про папу и его психмобиль или про мою бесстыжую маму. И про Либби тоже нельзя. И про Ангуса с Горди. И, тем более, про дедушку.
Может, про нашу школьную жизнь, про подружек? Надо быть сумасшедшей, чтобы про это рассказывать.
Может, про книжки? Кому интересно слушать про «Грозовой переврал» или про пособие «Как влюблять в себя парней».
Тогда про что? Про косметику?
О, Господи.
19.15
Иду мелкими шажками, чтобы не вспотеть и не оказаться на месте раньше положенного. В горле пересохло, и я не знаю, как я вообще смогу разговаривать. А вдруг он разочаруется? Да он, скорее всего, вообще не придет. Он ведь итальянец, такой красивый и еще меня старше — на него все девчонки вешаются.
Нужно выбирать парня своего круга, своего уровня, так написано в книжке. Если ты сама на «восьмерочку», значит выбирай себе парня тоже на «восьмерочку» или «семерочку». А как саму себя оценить? Вспомнила. Когда мы с девчонками проставляли друг другу оценки за красоту, за волосы я получила «9», а за нос — минус «2». Тогда что, в среднем получается «7»? Но в таком случае меня ждет полный облом, потому что Масимо — за пределами наивысшей оценки.
19.40
Может, повернуть назад? Масимо все равно не придет, и я уже заморочилась стоять в магазине, одним глазом рассматривая витрину с кухонными принадлежностями, а другим бросая взгляды на улицу.
19.42
Мамочкиродные. Вот он, приехал на своем скутере. Так. Расслабились.
Пока я выходила, Масимо пристегивал скутер к столбику и не заметил меня. Что радует — потому что я чуть не навернулась, ступив на пандус вместо ступенек.
Боже, какой он красивый — в костюме и в серой куртке на молнии. Надо же, я никогда не общалась с такими шикарными парнями. Правда, в костюме Масимо выглядит как взрослый мужчина. Да ладно, я ведь тоже накрасилась не по годам. Тут Масимо обернулся и так долго смотрел на меня, что за это время можно было исполнить ирландский танец, но я воздержалась.
А потом он сказал:
— Ciao, Джорджия. Ты прекрасно выглядишь. Прости, что опоздал.
Боже, это невыносимо. Я еле выдавила из себя «домашнюю заготовку»:
— А, привет.
Масимо оставил скутер возле башни — как бы его за это не штрафанули.
Потом мы пошли в «Одеон». Иногда мы случайно касались друг друга, а когда он открыл передо мной дверь, пропуская вперед, то слегка приобнял за талию — и тут у меня все поджилки затряслись в ритме «моррис»[65]. Масимо купил билеты и колу с попкорном, и мы пошли в зал. Верхний свет уже погасили, и мы ориентировались по огонькам в полу. Bay, у нас билеты на последний ряд, там ведь всегда целуются. Интересно, у них в Италии так же? О, мой Gott на Himmel. Я судорожно соображаю, что бы такое сказать поумнее. Потом мы сели. Масимо протянул мне «колу» и говорит:
— Мисс Джорджия, что-то вы сегодня больно молчаливая.
— Ну да, просто я сегодня бегала кросс, и у меня…
