Знание — это одно, но настоящее исцеление совершается не в голове; оно происходит в процессе осознания чувственных переживаний. Юнг писал: «Чувство всегда связывает человека с реальностью и смыслом символического содержания, а те, в свою очередь, налагают определенные стандарты этических ограничений на его поведение, из которых всегда могут выделиться только эстетизм и интеллектуализм».
Именно поэтому аналитический процесс оказывается бесплодным, если он проходит только на интеллектуальном уровне, а потому главным образом включает в себя только самоанализ:
«Пока анализ проходит только на интеллектуальном уровне, ничего не происходит, вы можете обсуждать все что угодно, это не имеет никакого значения, но если вы зацепите нечто, скрытое под поверхностью, то возникнет мысль в форме ощущения и будет оставаться перед вашим взглядом, как любой объект…
Когда вы таким образом ощущаете предмет, то в каждый мо мент времени считаете, что он действительно существует».
Такие «мысли в форме ощущения» способствуют трансформации человека, так как являются нуминозными и непреодолимыми. Они приводят человека к более сбалансированной точке зрения на свою сущность— человек не слишком хорош (позитивная инфляция), но и не совсем плох (негативная инфляция); он представляет собой гомогенную амальгаму (однородную смесь) элементов добра и зла. Признаком интегрированной личности является осознание и принятие этого факта.
Процессу ассимиляции бессознательного материала всегда сопутствует внутренняя работа. Она требует дисциплины и сосредоточенной концентрации, а также сознания, восприимчивого ко всему нуминозному. Таким, например, является мое внимание к значению слонов в моей жизни. Я мог отфутболить в сторону первую фигурку слона, которая попалась мне на пути. А Норман, например, мог сказать, что разговаривать с самим собой или играть с цветными карандашами— это чистое безумие.
Юнг не разработал систематического метода психотерапии, но он описал четыре характерные стадии аналитического процесса: исповедь, объяснение, обучение и трансформация.
На первой стадии вы рассказываете о том, что накопилось у вас на душе; на второй вы осознаете бессознательный материал; на третьей вы осознаете себя как социальное существо; и на четвертой вы изменяетесь— становитесь больше по сравнению с тем, кем вы всегда хотели стать. Приблизительно так можно описать прогрессию процесса, который Юнг называл процессом индивидуации.
«Только тот, кто действительно является самим собой, — пишет Юнг, — обладает исцеляющей силой».
Если бы меня попросили выбрать одно высказывание Юнга, которое подкрепляет мою установку как аналитика, я выбрал бы именно это. В нем раскрывается целый процесс. Норман был далеко не первым пациентам, которого я наблюдал и анализировал; но он стал единственным пациентом, который вызвал у меня желание и ощущение необходимости написать об этом.
Человек, который по существу является самим собой, может раскрыться только благодаря способности удерживать напряжение противоположностей, пока не появляется третье— tertium non datur, то самое третье, которое исключается логически, — и неожиданно проявляется. Это «третье»— трансцендентная функция, она не всегда выражается драматически и вовсе не обязательно приводит к физическому разрыву супругов, как это произошло с Норманом. Каждый раз многое зависит от конкретных обстоятельств.
Но с трансцендентной функцией всегда связана творческая интервенция и руководящая роль Самости, архетипа целостности, который в модели деятельности психики, созданной Юнгом, представляет собой регулирующий центр личности.
Изменение возможно. Оно требует времени и сил; кроме того, оно включает в себя необходимость что-то принести в жертву. Но изменение может совершиться.
Начало закончилось
Если вы достигли интеграции, то, возможно, остались столь же бессознательными, как раньше, только перестали проецировать части своей личности. В этом и состоит разница. Цель индивидуационного процесса— не совершенство, а целостность, и даже она остается недосягаемой для большинства смертных.
К.Г. Юнг. Письма
Анализ должен облегчать нам ощущение, которое охватывает нас или внезапно обрушивается на нас; ощущение, которое имеет сущность и тело, как и все, что ощущали наши предки. Если бы я собирался дать этому явлению символическое название, я бы назвал его Благовещением.
К.Г. Юнг. Семинар, 1925
Прощание с Норманом вызвало у меня смешанное чувство.
Он пришел в веселом настроении, на нем был голубой блейзер и ярко-красный галстук.
Это была вторая годовщина с момента нашей первой встречи. Два года назад он, плача, вошел ко мне в кабинет. Секретарша дала ему чашку чая, который он пролил себе на штаны.
— Вчера вечером я устроил себе праздник, — сказал он. — Я пошел в оперу. В первый раз смотрел «Богему». Боже, там можно найти все!
— Все? — спросил я.
— Там идет речь о больной аниме, — сказал Норман. — Я всегда был сосунком, который гнался за эфемерной прелестью. Пуччини выразил это в экстремальной форме. — Последовал невнятный жест. — Я увидел, во что вляпался.
Развод Нормана с Нэнси уже был официально оформлен.
Норман прекратил анализ не потому, что считал его ненужным, у него были другие планы. Его влекла новая жизнь. С точки зрения психологии, он был в очень хорошей форме; иначе говоря, он знал, с чем ему следует работать.
Он встречался с женщиной, но совершенно не думал о браке.
— У нас с ней особенные отношения, но мне очень нравится жить одному, — он сказал это в сторону, словно это ничего не значило. — Она меня любит, и я могу это доказать. Я могу это почувствовать. — Он улыбнулся, и его улыбка растянулась от уха до уха. — Я простой сельский парень. Я всегда хотел именно таких отношений.
Я улыбнулся:
— Вы прошли длинный путь Чарли Брауна.
Сейчас я не выразил Норману ни тени недовольства, ибо он честно заслужил мое одобрение. В последний год мы с ним прошли почти столько же, сколько в первый. Он пережил разрыв с женой, ибо очень серьезно отнесся к своей «чуме» и много над собой работал.
Когда я впервые увидел Нормана, он казался совершенно бесформенным— лужа воды, мешок желе. Теперь он приобрел определенные черты. Их можно было заметить в его осанке, походке, по тому, как он держал голову, по движениям его рук. И в его глазах.
Вокруг него возникала атмосфера спокойной уверенности в себе. Он принял себя таким, какой он есть. Я это признал и оценил.
Норман рассказал мне сон:
— Ко мне приближается женщина с ребенком. Это мальчик около года, может быть, чуть старше. Эта женщина мне чем-то знакома. Она спрашивает меня о религиозных заповедях. Я отвечаю, что она ошиблась, я не пастор. Она улыбается и протягивает мне ребенка. Я просыпаюсь, очень заинтригованный.
— Что вы отсюда можете узнать? — спросил я.
— Я полагаю, что женщина— это часть моей анимы, которая не очень хорошо мне известна.
Я кивнул.
— А ребенок— это символ новой жизни, новых возможностей.
— Так, — сказал Норман, — прошел уже почти год с тех пор, как я ушел от Нэнси. Тогда пора бы родиться чему-то новому, не так ли— этому ребенку?
Я согласился.
— Наверное, его зачатие произошло раньше, на первых стадиях анализа.
Такие сновидения встречаются довольно часто. Бессознательное полно сюрпризов. Часто кажется, что оно существует вне пространства и времени— так, как мы их понимаем. Но иногда из него появляются образы, которые прекрасно соответствуют повседневным событиям в нашей жизни. Такова реальность психики.
— А как насчет религиозного аспекта? — спросил я.
Норман вздрогнул.
— Для меня это тайна. Вы знаете, что я не хожу в церковь.
Я подошел к книжной полке и вынул том Юнга «Психология и религия». Листая его, я сказал Норману — Юнг был уверен, что невроз в среднем возрасте неизлечим, если человек не станет развивать религиозную установку.
— Я атеист, — твердо сказал Норман.
— В самом деле?
Я нашел фрагмент текста, который искал.
— Слушайте: «Понятие „религия“ обозначает отношение, свойственное сознанию, которое изменилось из-за ощущения нуминозного».
Я нашел другое место в книге.
— А здесь Юнг говорит, что, находясь в конфликтной ситуации, человек должен полагаться на «божественное утешение и посредничество… на автономное психическое событие, на тишину, которая следует за бурей, на свет, который возрождается в темноте… и таинственным образом привносит порядок в душевный хаос».
Норман задумался.
— Все это очень интересно, — наконец, сказал он, — раньше я никогда не задумывался об этом.
