и превратила в развалины несколько домов, похоронив под обломками более 100 убитых и несколько сот раненых. Англичан охватило беспокойство. Особенно их пугала внезапность удара — смерть приходила неожиданно, без воздушной тревоги и нарастающего гула бомбардировщиков. У людей не было возможности своевременно спрятаться в бомбоубежище. И все-таки, хотя «ФАУ-1» было довольно грозным оружием, удар его научились предотвращать, используя авиацию и артиллерию. Высота полета ракеты не превышала несколько сот метров, ее обнаруживал радар, а предупрежденный заранее самолет мог сбить «ФАУ-1».
На побережье Ла-Манша англичане сконцентрировали большое количество зенитной артиллерии, в проливе, почти до самых берегов Франции и Бельгии, ходили патрульные корабли с локационными установками, истребители союзников постоянно находились в воздухе. С помощью этих средств удалось ослабить первый яростный удар гитлеровской ракетной атаки.
Сложнее обстояло дело с «ФАУ-2». Полет ракеты на высоте 90 километров, космическая скорость с момента выстрела делали ее недосягаемой для зенитных и других тогдашних средств защиты.
Премьер-министр Великобритании У. Черчилль писал И. В. Сталину, что британская разведка располагает достоверными сведениями о том, что летающие ракеты немцы испытывают в Польше, в районе Дембицы. При этом он подчеркнул: «Действенность наших контрмер в значительной степени зависит от того, как много мы сможем узнать об этом оружии…» Черчилль просил И. В. Сталина, в случае если советские войска овладеют районом Дембицы, сохранить гитлеровскую базу и разрешить ее осмотреть специально присланным английским ученым. «В частности, — писал Черчилль, — мы надеемся узнать, как запускается ракета, потому что это позволит нам установить пункты запуска ракет… Возможно, что они (немцы. — Ред.) имеют тысячу ракет такого типа, каждая весом около пяти тонн. Будь это правильно, это стало бы серьезным моментом для Лондона. В настоящее время у нас около 30 тысяч убитых и раненых, но все население проявляет замечательную выдержку. Парламент потребует, чтобы я убедил его в том, что делается все возможное…»[23]
Мы, естественно, тогда ничего не знали об этих фактах, но осознавали опасность нового оружия фашистов. Я попросил Владислава Риняка пригласить в лес поляка Фетера Якова.
И вот среднего роста крепыш с большими мозолистыми руками в моей землянке.
— Сможете ли вы помочь нашим товарищам пробраться в район Жешува, — спросил я и, не дожидаясь ответа, продолжал: — Дело сложное, опасное. Польские товарищи рассказывали, что у вас там живут родственники. Просим помочь нашим людям. Нам это крайне нужно.
— Много их? — спросил Фетер.
— Два человека.
Польский патриот, помолчав, сказал:
— Попробую, но это очень опасно… Если их два, то со мной уже три. — Фетер вопросительно взглянул на меня.
— Понимаю, трудно.
Фетер не спешил с ответом. Вынул кисет, скрутил самокрутку, прикурил.
— Попробую, но это большой риск. Дорога нелегкая, ваши товарищи говорят по-польски?
— Нет. Постарайтесь не встречаться с местными жителями. Дело совершенно секретное. Сейчас я познакомлю вас с нашими ребятами.
К Фетеру подошли сержант Дмитрий Платонов и старший сержант Сергей Ширяев.
В задачу разведчиков входило: найти незаметный подход к полигону, изучить систему его охраны и попытаться установить, где находятся пусковые площадки. Затем нужно было найти участок железной дороги, находящейся вблизи запретной зоны. Там бы мы взорвали эшелон и захватили часть груза, поступавшего в секретную зону. Затем бы приняли самолет и отправили трофейные детали «ФАУ-2» в Центр.
Через неделю Яков Фетер появился в отряде.
— Товарищ командир, ваших хлопцев я довел до запретной зоны. Меня они отослали к вам, а сами пошли дальше.
КУСОК ПАРАШЮТНОГО ШЕЛКА
Приближалось время, когда Ширяев и Платонов должны были возвратиться из района Жешува. Высланные навстречу им партизаны осторожно пробрались па окраину глухого, затерявшегося в лесу хуторка. Внимательно осмотревшись, разведчики никого не заметили. Но каким-то особым чутьем Кучеров уловил присутствие врага. Ожидали до наступления темноты.
У Кучерова было отличное зрение. Следит Андрей, присматривается. Видит: мелькают какие-то тени. Вооруженные люди выносят из домов узлы, укладывают их на подводы. Разведчик подобрался ближе. «Вот оно что: немцев, пожалуй, здесь около батальона».
Утром гитлеровцы покинули хуторок, и туда вошли наши разведчики. В отряд они принесли тяжелое известие: прошлой ночью каратели поймали двух партизан.
…Платонов с Ширяевым проникли в запретную зону. Они собрали необходимые сведения, по на обратном пути натолкнулись на засаду. Отстреливаясь, сумели уйти. Платонов долго нес раненого Ширяева. Разведчики выбились из сил. На опушке леса в заброшенном сарае они решили отдохнуть и заснули. Здесь их каратели и взяли на рассвете. Весь день истязали. Потеряв надежду получить какие-либо сведения, палачи повесили Платонова и Ширяева.
Сарай, где гитлеровцы схватили разведчиков, внимательно осмотрел Кучеров. Была здесь лишь куча прелой соломы — вот и все. Солому перебрали, перекопали землю, но ничего не нашли. Осмотрели стены, поотрывали доски, разобрали чердак. Целый день Данильченко, Кучеров, Кабаченко и Георгадзе сантиметр за сантиметром осматривали сарай. Где-то должен быть спрятан кусок парашютного шелка. Мы в это верили.
Разве могли Платонов и Ширяев не выполнить приказ? Платонов — комсомолец, отличный разведчик, минер, до прилета в Польшу партизанил на Украине. Для него выполнение приказа — дело чести. Ширяев испил горькую чашу страданий в плену, для него выполнение приказа — восстановление доброго имени храброго воина. Нет, они выполнили приказ, и необходимо продолжать поиск.
Партизаны сняли с сарая ветхую крышу, перетрусили потемневшую от времени солому, прощупали каждую балку, щель, углубление. Село солнце. Сгустились тени. А они все искали,
Александр Георгадзе с грустью смотрел на товарищей, продолжавших упорный поиск.
«Куда бы я спрятал? Сарай не сейф, может и сгореть во время боя, — подумал Александр. — Я бы спрятал где-либо поблизости, скажем, в дупле дерева. Надежно и безопасно». Догадка Георгадзе была верной. Платонов и Ширяев оказались предусмотрительными. Кусок парашютного шелка величиной с носовой платок нашли в дупле могучего дуба, стоявшего метрах в двадцати от сарая. Мы не верили своим глазам: кружки, крестики, треугольники — все это «заговорило»! План вражеского секретного полигона оказался в наших руках. Тонкая линия обходила с юга Жешув и тянулась к деревушке Дембица, а оттуда круто поворачивала на север — это была граница полигона. Две железнодорожные ветки вели к центру самого секретного участка. Там стояли вопросительные знаки — видимо, разведчики не знали названий конечных пунктов. На севере вдоль границы полигона пестрели кружочки — огневые точки, а около них — цифры с числителем и знаменателем — количество солдат, установленное и предполагаемое. Цистерны стояли на значительном расстоянии одна от другой. Склады с горючим гитлеровцы разместили подальше от пусковых площадок. Казармы и бараки для военнопленных встречались
