Рог. Помощнянские подпольщики имели связь с подпольной группой станции Малая Виска. Там находилась штаб-квартира отделения немецкой военизированной строительной организации «Тодт». Подпольщики — машинист паровоза Иван Гаджиенко, моряк Иван Царенко, бежавший из плена, и капитан Филипп Похилько связались с одной из таких команд. Она находилась в лесу, километрах в ста от станции. Дисциплина там была строгая: поляки, принудительно доставленные в лагерь, на работу ехали под стражей, жили в бараках, огороженных колючей проволокой. У коменданта лагеря помощником был поляк. Он сколотил вокруг себя группу честных людей, готовых с оружием в руках выступить против гитлеровцев, а вместе с тем старался завоевать необходимое доверие начальства. Немцы оставались довольны его работой. Он стал бывать в Малой Виске в штабе тодтовцев или, как называли его в целях маскировки, в конторе. В Малой Виске польский товарищ встретился с Похилько. Вот тут и возник план захвата штаба общими силами.
Имас подбросил в костер веток и продолжал:
— Мы изучили систему охраны штаба. Напасть решили в один из субботних вечеров, когда начальство собиралось вместе с дамами в большом зале на втором этаже штаба и устраивало там вечера отдыха. В условленное время, незадолго до наступления сумерек, из польского лагеря выехало восемь грузовых машин, в которых разместились рабочие с топорами, пилами и ломами. На головном грузовике ехала стража — несколько поляков, переодетых в форму власовцев. В кабине сидел помощник коменданта в форме немецкого гауптмана. В дороге ни одни из контрольных постов не задержал машины. Ехали быстро, и часа через два были в Малой Виске. Здесь обратились к старосте, и тот расквартировал строителей на ночлег. Стоявших у входа в штаб часовых сняли без шума. Гауптман вошел в зал: «Господа, мы ищем переодетых в форму вермахта большевистских партизан. По нашим сведениям, они в этом зале. Попрошу приготовить документы».
— В это время, — продолжал Имас, — в зал вошли переодетые в гитлеровские мундиры поляки. В считанные минуты обезоружили офицеров, открыли сейфы с документами, пирамиды с оружием. Так что, если ты решил вмонтировать на свободном месте фотографии снимок партизанского разведчика Зигмунда Жулковского, ты не ошибся.
* * *
Каждую ночь партизаны, чутко прислушиваясь, всматривались в темное небо. Но оно молчало.
— Что-то не слышно наших?
— Пока не гудят…
— Появятся. Все равно придут.
У приготовленных заранее костров дежурили подвижные группы. Старательно раскладывались сухие ветки и валежник. Как только слух уловит звук наших бомбардировщиков, сейчас же вспыхнут десятки ярких костров. Они превратятся в гигантскую огненную стрелу, своим острием направленную на вражеский полигон.
Боевая тревога!
Дежурными поднят на ноги весь отряд. Партизаны прислушиваются к отдаленному, все нарастающему гулу самолетов.
— Наши!
— Летят!
Высоко в ночном небе слышится рокот моторов, с каждой минутой он усиливается.
Вот вспыхнул сухой валежник, затрещали ветки. Взлетели искры. Ветер подхватил и раздул пламя костров.
Огненная стрела указывала путь самолетам.
Воздушная армада приближалась.
На вражеском полигоне ударили зенитные батареи. Вспыхнуло множество осветительных ракет-фонарей. Воздух от красного света казался раскаленным. С востока на запад шла грозная эскадрилья советских ночных бомбардировщиков.
До нашего слуха долетел резкий свист. И в ту же минуту от бомбовых ударов дрогнула земля и закачалась под ногами. Могучие деревья задрожали, как в бурю.
А самолеты сбрасывали и сбрасывали в ночном мраке свой грозный груз. Подобно горному обвалу, долетал к нам грохот бомбежки. Вражеский полигон охватило пламя.
Партизаны подбрасывали вверх шапки. Мы обнимались, целовались, поздравляли друг друга. Каждый из нас чувствовал себя именинником, победителем.
Ко мне подошел Похилько.
— Командир, думаю, радисты выйдут завтра в эфир?
— Конечно, отзвук нашего концерта должна услышать родная земля.
Больше часа «висели» бомбардировщики над полигоном. Наши летчики точной бомбежкой уничтожили склады, казармы, железнодорожные пути, пусковые площадки, позиции зенитных орудий. В море огня все рвалось, все рушилось.
Авиационный налет был внушительным. Вражеский полигон, где испытывалось новое гитлеровское оружие, вышел из строя, а главное — он оказался рассекреченным и в любое время над ним снова могли появиться новые бомбардировочные эскадрильи.
Подъездные пути к полигону наша разведка держала под наблюдением. Вскоре крытые брезентом немецкие грузовики потянулись из Дембицы на запад. Мы обнаружили, что часть секретных грузов направлена в армейские склады, находящиеся в окрестностях местечка Ветлино.
Конец июля был для нас поистине праздничным. Красная Армия, разгромив минскую группировку гитлеровцев, прорвала фронт в районе Ковеля и вышла к Западному Бугу. 18 июля она форсировала реку и вступила на территорию Польши. В этой операции участвовали польские артиллеристы, которые своим огнем прокладывали путь советской пехоте и танкам.
Летчики сбросили нам очередную партию листовок, обращенных к польскому населению.
В одной из них говорилось:
«БРАТЬЯ!
Все на борьбу с фашистскими оккупантами! Не верьте клевете гитлеровцев и их сознательных и несознательных агентов на Советский Союз и нашу Польскую Армию. Достойно встретьте союзную Красную Армию, которой принадлежат величайшие заслуги в деле победы над гитлеровской Германией. Помогайте нашей Армии и советским войскам…»
Меня, комиссара и начальника штаба польские товарищи пригласили в Лишню. Местные жители исключительно тепло приветствовали нас, благодарили за помощь, заверяли в искренней дружбе, поздравляли со вступлением Красной Армии в Польшу.
Собравшиеся дружно аплодировали Владиславу Риняку, который сказал:
— За тысячу лет истории Польского государства власть неизменно находилась в руках имущих классов. Теперь мы должны построить Польшу, свободную от эксплуататоров. Залог тому — совместно пролитая на полях сражений кровь наших народов, дружба со старшим братом, великим Советским Союзом.
Да, дружба нашего отряда с местным населением была действительно крепкая. И жители всеми силами старались помочь нам. Вот один из примеров.
Когда пастушки из Лишни заметили машину с вращающимися над кузовом металлическими обручами (пеленгатор), они сразу же сообщили нам. Такие же вести поступили из других сел. Вскоре над лесом, где мы находились, появился самолет-разведчик. Нам пришлось уходить. И не зря. С восходом солнца опустевший лагерь жестоко бомбила немецкая авиация.
…Августовский лес радует человека своей красотой. Какое здесь многообразие красок! Золотом блестят тронутые ранним холодком листья берез. Красными бусами ягод украсилась рябина, осины горят багровым нарядом, черные серьги украшают подрумяненную черемуху, и все же в августе лес носит отпечаток усталости. Меняют свои наряды подлески. Поблекли многие яркие цветы. Лес запах сыростью и прелыми листьями. Дни еще стояли по-летнему жаркие, а ночи стали холодными.
Радио теперь каждый день приносило радостные вести, они ободряли партизан, придавали сил. Отправляясь на задания, минеры и разведчики подходили к палатке Шуры и Виктории. Лунева принимала сообщения Совинформбюро.
Затаив дыхание, партизаны слушали голос
