— Хр-рр… — Роулинсон задергался, захрипел.
— Что он там делает? — спросил Гумилев.
— Наверное, лечит. — Джей-Ти присел на корточки и посветил под вагон фонарем. — Похоже, наш полковник вознамерился склеить ласты. Мать твою, у него вся морда в крови!
— Штреллер пропал, — перебил рэпера подошедший Вессенберг. — Когда началась стрельба, он был рядом со мной, а потом исчез…
— Удрал, — подтвердила Мидори. — Да и черт с ним, он ведь все равно чокнутый. Пусть теперь милуется со своими чудовищами в тоннелях.
— В самом деле… — согласился Гумилев. — Эй, Тарасов, долго вы еще будете возиться?
— Заканчиваю. — Нестор ответил с трудом — на него, как всегда после интенсивного лечения, накатила дурнота. Перед глазами плавали разноцветные кольца, в уши словно набили вату…
— Надо дать сигнал Саничу, чтобы включил питание. — Шибанов перекинул автомат в левую руку и легко запрыгнул в вагон.
— Стой! — Гумилев с досадой ударил кулаком по пластине сдвижной двери. — Сперва перенесем тела погибших в поезд. Их надо похоронить по-человечески…
— Полковник? — Нестор, отпустив руку Роулинсона, легонько толкнул его. — Вы в порядке?
— Кажется… Я могу дышать…
— Тихо, тихо! — выбравшись из-под вагона, Нефедов тяжело опустился на порожек. — Вылезайте. Господин Шибанов прав — нам надо убираться отсюда.
Роулинсон вылез на четвереньках и выпрямился во весь рост, с удивлением оглядывая себя.
— Невероятно! Как вы это все-таки делаете?!
— Top secret, — вспомнив грифы на документах, отшутился Нефедов.
Мрачно наблюдавший за всем этим Гумилев шагнул к Роулинсону.
— Я всего лишь выполнял свой долг… — нерешительно промямлил полковник, отступая назад.
— Итак, господин Гумилев, — Нефедов сделал полупоклон, — господин Шибанов, — последовал еще один полупоклон, — дамы, мистер Джей, профессор, — он по очереди раскланялся со всеми поименованными, — имею честь предложить вам план спасения…
— Прекращай этот цирк! — устало произнес Гумилев.
— Пусть скажет, — пожал плечами Шибанов. — Послушать можно. Джей, а ты будь другом, свяжи полковнику руки. И ноги, пожалуй, тоже.
…Когда Нефедов закончил говорить, в тоннеле воцарилась тишина.
— Мне не нравится идея вступить в переговоры с Мастером, — наконец сказал Гумилев. — Он сумасшедший…
— Вы даже не представляете, насколько он сумасшедший, — произнес Шибанов. — Но следует признать — план господина Нефедова реален.
— И самое главное — безальтернативен, — торжествующе усмехнулся Нестор.
— Индро Юльевич, ваше мнение? — повернулся к эстонцу Гумилев.
— Я соглашусь с Шибановым — план реален.
— Хитро закручено, — выпалил Джей-Ти. — Пожалуй, я тоже за. Ми, что скажешь?
Мидори дернула плечиком, давая понять, что не против. Все посмотрели на Атику.
— Господь помогает тем, кто сам себе помогает, — ответила девушка известной поговоркой.
— Стало быть, решено, — подвел черту Гумилев.
— Вы забыли спросить меня, — скрипуче сказал Роулинсон. — Поскольку я — ключевой персонаж во всей этой схеме, мне хотелось бы получить некоторые гарантии…
— Не в вашем положении рассуждать о гарантиях, — отрезал Шибанов. — У вас есть выбор, но это выбор между некоторой жизнью и немедленной смертью.
— Хорошо сказано, Расти, — одобрил Джей-Ти и самым бесцеремонным образом потащил полковника к поезду, то и дело поддавая ему под зад коленом.
— Грузим тела и связываемся с Саничем. — Гумилев закинул автомат за спину и вдруг обратился к Нефедову: — Я не знаю, что за игру вы ведете, но я буду внимательно следить за вами…
— Сюда, сюда! — донеслись вдруг из тоннеля истерические выкрики. — За мной, собачки! Вот тут еда, много еды! Сюда!!!
— Это голос Штреллера, — опознал Вессенберг. — Но что он кричит?
— Зовет кого-то… — Шибанов на всякий случай отодвинул Атику за спину. — Джей, посмотри, я прикрою…
Рэпер, недовольно бормоча что-то о большом количестве командиров, свалившихся на его черную голову, вытащил пистолет и двинулся вдоль стены тоннеля, постоянно оглядываясь, словно проверяя, в самом деле прикрывает его Ростислав или же нет.
Когда Джей-Ти прошел около сотни метров, Шибанов нетерпеливо окликнул его:
— Ну, чего там? Где этот придурок?
— За мной, собачки, сюда, сюда! — неслось из тоннеля.
— Это наш проповедник! — отозвался Джей-Ти. — Идет сюда.
— Один?
— Мать твою! — внезапно завопил рэпер, сорвался с места и стреканул обратно к поезду.
— Да что там?! — к встревоженному Шибанову присоединился Гумилев.
— Пауки! Он ведет пауков!! — Джей-Ти на бегу выстрелил.
— Быстро все в вагоны! — Ростислав подсадил Мидори, Атику, затолкал в двери Вессенберга. — Андрей, сигнал!
Гумилев бросился в кабину машиниста. Дождавшись Джея, Шибанов следом за ним запрыгнул в вагон и вручную закрыл дверь. Они прошли в хвост поезда и встали у разбитого взрывом гранаты стекла, приготовившись отбивать нападение арахнидов.
— Вессенберг говорил, что эти твари не нападают на неподвижные объекты, — заметил Шибанов.
— Чувак, док ведет их за собой. И он очень подвижен. — Джей-Ти кивнул на маячащую в тоннеле фигуру с длиной бородой. — Если ваш олигарх не заведет эту чертову колымагу, нам всем конец…
Не бывает людей, которые ничего не боятся. Этот нехитрый постулат Олег Санич уяснил еще в раннем детстве. Даже самый безбашенный, самый отъявленный во всем районе хулиган обязательно имеет свою кнопку, в данном случае — «кнопку страха». Он может бить стекла, грабить сверстников, драться на танцах, хамить милиции и писать на стенах матерные слова, но вот однажды ему доведется «зажать» в темном переулке очередного очкастого «ботана», а у того из-под пальто на плечо выберется вдруг ручная белая крыска, безобидная и даже милая. И как только гроза всего района увидит ее, нажмется сама собой «кнопка страха». Хулиган бросится прочь на подгибающихся ногах, задыхаясь и потея.
Такой неконтролируемый страх именуется «фобия». Ученые считают, что все люди подвержены фобиям, просто у большинства они схожи и просты — боязнь высоты, боязнь темноты, боязнь собак. Но есть фобии очень экзотические: коулрофобия, что означает боязнь клоунов, галеофобия — страх перед ласками и хорьками и даже гленофобия, то бишь опасение смотреть в глаза куклам.
Фобия Санича, его «кнопка страха», была не то чтобы очень редкой, но доставила ему немало неудобств в жизни. Конечно, с возрастом он научился контролировать эмоции и лишь бледнел, заметив на подушке или на ножке стола очередного паука. Этот самоконтроль очень пригодился в Средней Азии, где курсанту погранучилища, а впоследствии офицеру ГРУ Саничу довелось
столкнуться с совершенно экзотическими видами арахнид.
Но даже те огромные тарантулы и фаланги были мирными и безобидными козявками в сравнении с мохнатыми монстрами, ползающими по стенам и потолку станции. Стоило Саничу увидеть их, как невидимая рука нажала его «кнопку страха».
Сердце гулко забухало в ушах, руки и ноги ослабли. Привалившись плечом к стене возле двери, Олег глубоко вдохнул и понял, что воздух не поступает в легкие, потому что горло сдавил спазм. Беззвучно открывая и закрывая рот, словно рыба, он попятился к столу, слепо шаря вокруг себя руками. По пути ему подвернулся стул, и Санич с грохотом опрокинул его.
Шум, видимо, и привлек внимание тварей. Выставив перед собой толстый ствол гранатомета, он с ужасом вслушивался в приближающиеся царапающие звуки — пауки один за другим ползли к диспетчерской. Представив, как мерзкие членистоногие пытаются влезть в дверное окно, вспомнив покрытую толстыми волосками лапу с когтями на конце, Олег не сумел сдержаться. Запаниковав, он открыл беспорядочную стрельбу, выпуская в окно гранату за гранатой.
Ту-дух! Ту-дух! Ту-дух! Ту-дух! — лаял ММ1, наполняя диспетчерскую сизым туманом отработанных пороховых газов. Грохот взрывов за дверью слился в непрекращающийся рев. Там бушевало пламя и свистели осколки. Эти звуки показались Саничу самой сладкой на свете музыкой, вернувшей ему ощущение безопасности. Увлекшись, Олег вошел в раж и захохотал.
