Он остановился, улыбнулся ей и нежно поцеловал, прежде чем продолжить:
— Нет, зачем мне это объяснять? Обещаю, что у нас никогда не будет «просто секса». У нас будет любовь, которую мы станем дарить друг другу всю нашу жизнь.
— О, Витторио! — прошептала она, как в бреду, когда через пару минут он положил ее на кровать и начал медленно раздевать. — Все мои вещи уже упакованы, и мне не во что будет переодеться…
— Черт с ними, с вещами! — воскликнул Витторио. — Я ни о чем не могу думать, кроме как побыстрее оказаться с тобой в постели.
— Как странно, — прошептала Лавиния. — Именно об этом мечтаю и я.
* * *
— В свое время твой дед настоял на такой свадьбе, какую, ему хотелось. Но уж крестины мы устроили тихо, по-семейному, — смеясь сказала Лавиния мужу, когда они оглядывали огромную толпу гостей, наполнивших недавно заново отремонтированный и обставленный «президентский» номер в одном из принадлежащих им отелей.
— Да… Ты уверена, что малышу хорошо с ним? — спросил Витторио, посмотрев в другой конец комнаты, где дед с гордостью показывал трехмесячного правнука гостям и партнерам по бизнесу.
— Ну, как твой дед не устает напоминать нам, он держал на своих руках больше малышей, чем мы с тобой, — ответила Лавиния.
— Да, но ни один из них не был нашим сыном, — заметил Витторио и добавил: — Я лучше заберу Питера у него. Скажу, что его пора кормить.
— Как мило, — пробормотала Гейбриелла невестке, когда они обе наблюдали за Витторио. — Я всегда чувствовала, что Вито будет хорошим отцом.
Лавиния улыбалась, продолжая смотреть, как мастерски ее муж держит сына, рожденного ровно через девять месяцев и один день после их свадьбы. Она улыбалась, ибо знала, что, когда малышу исполнится год, у него появится брат или сестра.
— Не слишком ли рано, — удивился Витторио, когда она ему сообщила об этом.
Лавиния покраснела, затем рассмеялась и напомнила, что именно она настаивала на возобновлении близости после рождения Питера.
Витторио был замечательным отцом и еще более замечательным мужем и любовником. Лавиния вздохнула, взгляд ее затуманился, и Витторио сразу понял, о чем она думает.
Если его мать и удивилась, когда он вручил ей внука и невнятно пробормотал, что ему надо наедине поговорить с женой, то не подала виду.
— Дорогой! Не сейчас! — запротестовала Лавиния, когда он привел ее в роскошные апартаменты отеля и запер за собой дверь.
— Почему? — спросил он. — Это наш отель. Мы женаты, и в данный момент я тебя страстно хочу.
— О, Витторио! — выдохнула Лавиния, в то время как он начал осыпать ее лицо поцелуями.
Она закрыла глаза и потянулась ему навстречу.
— С первой минуты, как увидел тебя, я понял, что ты страстная женщина, — нежно прошептал Витторио. — Моя страстная женщина.
Муж чувствовал себя настолько счастливым, что способен был весь мир одарить своей любовью. Лавиния особенно поняла это после рождения их сына, появления на свет которого так ждал дед Витторио. Мальчика назвали Питером, но старик звал его на итальянский манер Пьетро.
Но как бы ни любил Витторио сына и их будущих детей, Лавиния знала, что никогда не уменьшиться любовь, которую он испытывал к ней. Как приятно было осознавать, что она стала для него всем, женщиной, которую Витторио Фоулстон ждал тридцать пять лет для того, чтобы полюбить.
Полюбить на всю жизнь.
