– Светка, ты настоящий друг! Я тебя люблю! – сунулся ко мне было Пашка.
– Спрячь клешни за спину! – с ходу осадила я его и на минуту задумалась: что лучше – дать ему сначала опохмелиться или сразу тонизировать кофе?
– Свет, у тебя выпить есть? – разрешил сомнения Пашка, и я обрадовалась: кофе с рюмочкой коньяку сразу убьют двух зайцев. – Какая ты хорошая! – залился Пашка пьяными слезами и, пока я варила кофе, долго объяснял, что Ленка у него тоже хорошая, только ее заел быт и ему с ней совершенно не о чем поговорить. А Юля – тоже очень хорошая! Но ему с ней тоже не о чем поговорить, потому что о его работе она уже все знает, а о домашних делах ей с ним говорить неинтересно.
– А чего ты ко мне-то приперся? – спросила я, ставя перед ним коньяк и кофе.
– Чтобы поговорить! Знаешь, что у нас в Думе делается? Ужас! – Пашка с шумом отхлебнул из чашки.
– Домой самостоятельно доберешься? – поинтересовалась я, наблюдая, как залпом исчез в Пашкиной пасти коньяк.
– Я домой не пойду! Я у тебя жить останусь! – прозрачными, как у ребенка, хмельными глазами посмотрел на меня Пашка.
– У меня свободное место только на коврике! – показала я себе под ноги.
– Согласен! Потому что ты, Светка, человек! Умная – диссертацию пишешь – и от мужиков ничего не хочешь!
– Ты уверен? – спросила я.
– А что, разве что-нибудь хочешь? – Пашка испуганно закрыл двумя руками место ниже пояса.
– Ложись уж, там посмотрим! – Я бросила ему на коврик диванную подушку и пушистый плед.
С готовностью и радостью, что сегодня ему не надо больше никуда идти, Пашка улегся на коврик и через минуту уже захрапел. А я, выключив свет, ушла к себе комнату, на свой уже остывший диван. Я долго не могла заснуть. Ворочалась с боку на бок, обдумывала ситуацию так и эдак, вспоминала подруг. Потом стала думать о Пашке. «Возможно, не такой уж он и плохой… И руки у него все-таки на месте, ведь Ленке же он помогал ремонт делать… И сознательный он, государственными делами интересуется… И внешне не такой уж некрасивый, есть и похуже…» Мне было о чем поразмыслить.
Спала я, во всяком случае, плохо. В шесть утра под мерный Пашкин храп я сползла со своего дивана и, стараясь не шуметь, достала из сумки мобильник. «Хватит валяться! – послала я сообщение Ленке в больницу. – Твой муж сейчас у меня, приезжай и забирай его!»
Юле же я настучала другой текст: «Твой Пашка – козел и бабник! Не далее как вчера вечером он клялся мне в любви до гроба. Можешь приехать и проверить!» Я не сомневалась, что обе подруги тут же отреагируют на мои послания.
Рассчитав время, я потрясла Пашку за плечо. Ночью ему стало жарко под пушистым пледом, и он стащил с себя рубашку и джинсы, которые теперь валялись рядом с ним на полу. Пока Пашка продирал отечные глаза, я быстро подняла с пола его одежду и ботинки, незаметно утащила их в комнату и спрятала в шкаф.
– Э-э-э… ты не видела мои брюки? – неуверенно спросил он, когда я вернулась. По-видимому, бедняга никак не мог вспомнить, в брюках он явился ко мне или без них.
– Не напрягайся, береги силы! – прервала я его потуги. – Пока я варю кофе, можешь и так посидеть! Чего уж там!
Он завернулся в пушистый плед и, перекинув его через плечо на манер тоги римского сенатора, уселся за стол.
– Светочка, ну пожалуйста! – заныл Пашка, заметив на кухонной тумбе бутылку с коньяком, и я, так и быть, налила ему, чтобы он лучше соображал. Ему это должно было скоро понадобиться. – Ты – человек! Я всегда говорил! – благодарственно забормотал Пашка.
– Слушай внимательно! – сказала я и задала ему вопрос со всей строгостью, на которую была способна: – Ты что, Пашка, думаешь, ты кому-нибудь из девчонок нужен?
– Кроме тебя? – Он уставился на меня еще совершенно нетрезвыми глазами.
– Уточняю. – Я решила не обращать внимания на его тон. – Не обо мне сейчас речь. Ты думаешь, ты нужен Юлии?
– У-гу-у! – неопределенно протянул он, еще не понимая, куда я клоню.
– Нет! Ты ей не нужен! Просто за твой счет она хочет решить свои проблемы! – Я смотрела Пашке в глаза с самым честным видом, на который была способна.
– К-какие проблемы? – Он чуть не поперхнулся кофе, но взгляд у него стал более осмысленным.
– Очень большие проблемы, к твоему сведению! – сообщила я. – Ты, наверное, и помыслить не можешь, но Юлия на десятой неделе беременности, и, между прочим, вовсе не от тебя!
– А от кого? – тупо спросил мой собеседник.
«Да, Ленка могла бы выбрать себе мужа и поумнее! – подумала я. – Но надо работать с тем материалом, который имеется».
– Напрягись, пожалуйста! – велела я ему строго. – Ты думаешь, почему она именно сейчас поставила перед тобой вопрос ребром?
– Почему?
– Да потому, что ей нужно решить все как можно быстрее. Сроки-то поджимают! Или она тебя женит на себе, и ты тогда автоматически становишься отцом ее ребенка, или она тебя не женит и тогда принимает решение сама. Но ты пойми, что все должно быть разъяснено до двенадцати недель! Дошло до тебя наконец?
– Но у меня уже есть двое детей! – по-прежнему тупо заявил Павел.
– Ну вот и отлично! К ним и возвращайся! Если только Ленка тебя назад примет!
– А что, она может и не принять? – Пашка с вполне идиотским видом протянул мне пустую чашку.
Я наполнила ее снова и продолжила:
– Не знаю, не знаю! По-моему, может и не принять! Думаешь, ты у нее такой единственный и неповторимый? Да еще любовницу завел! Мне твоя Ленка еще два месяца назад рассказала, что у них на работе появился новый сотрудник. И он, заметь, оказывает твоей жене недвусмысленные знаки внимания!
– А она что? – взревел Пашка, словно раненый бык.
– Ну, когда у вас было все в ажуре, сам понимаешь, она ему и позволить ничего не могла, но теперь… Обстоятельства, знаешь ли, дорогой мой, меняются! Вот ты думаешь, она сейчас в больнице сердце подлечивает…
– Я ей покажу сердце! – Пашка вскочил, и плед свалился с его довольно рыхлых плеч. – Я сейчас пойду и все ей скажу! – На его лице вдруг появилось осмысленное выражение. – Ах вот почему она тещу звать не хотела – чтобы меня приковать к дому! А сама в это время… – Он забегал в трусах по кухне. – Где мои штаны, черт побери?! Я сейчас пойду к ним обеим!
– Не торопись, любимый! – сказала я как можно более нежным голоском. – Сейчас твои женщины сами сюда придут!
Я будто смотрела в окно. Буквально сразу, как только я произнесла эти слова, в домофоне раздались недвусмысленные трели. Пашка выпучил глаза и стал открывать рот, как рыба, выброшенная из воды. А я, бросив ему наиспокойшее: «Накройся!», размеренным шагом пошла открывать дверь. В зеркале, висящем в коридоре, я видела, как Пашка выскочил в комнату в поисках одежды, но, не обнаружив там ни штанов, ни рубашки, не нашел ничего лучшего, как спрятаться на моем диване под одеяло.
Мой план сработал на все сто!
Юля и Лена появились в проеме двери одновременно.
– Где этот паршивец? – хором произнесли они, и я с торжеством показала на свою постель жестом полководца-победителя. – Ну-ка иди сюда! Ах ты, кобель вонючий! – Воплям девчонок не было конца. – И это подруженька постаралась! – Кто-то из них все-таки умудрился сорвать с него одеяло.
– Он сам ко мне пришел! – Я сделала невинные глаза.
– Вот негодяй! Мало тебе нас двоих мучить, так ты еще и до Светки добрался! – На моего «постояльца» обрушился град пинков и затрещин.
– Вы его не убейте! – воскликнула я, но Пашка уже вырвался из рук девчонок и теперь стоял на кровати в трусах с видом громовержца Юпитера и отмахивался от жены и любовницы одеялом.
– Я, говорите, кобель? А вы-то сами знаете кто? – с праведным гневом произнес он.
И на головы моих ни в чем не повинных подруг обрушился бурный поток сведений, которые я только что сообщила Пашке. И про Юлькину якобы беременность, и про Ленкиного коллегу-ухажера. Подруги сначала застыли в недоумении, а потом в комнате начался такой шум, будто там собрались не две интеллигентные девушки с высшим образованием и один рыхловатый мужчина, а стая сцепившихся по весне дворовых кошек. Я же тихонько скользнула на кухню, села там на диванчик, стараясь не шуметь, и стала пить свой кофе. Должна же я была, в конце концов, подкрепить силы!
Наконец Пашка закричал: «Помогите, убивают!» – и мне в стенку постучали соседи. Тогда я набрала в кувшинчик холодной воды и с превеликим удовольствием выплеснула его на этот орущий, дерущийся клубок. Холодная вода всегда в таких случаях оказывает положительное влияние. Клубок расцепился. Пашка с малиновой физиономией на всякий случай уполз под диван, а мои подруги, еще дрожа от возбуждения и тяжело дыша, не глядя ни друг на друга, ни на меня, причесались по очереди в коридоре, попили водички на кухне прямо из-под крана и гордо направились к выходу, предварительно заявив, что я могу делать с этим двуногим (обе с презрением показали под диван) все, что хочу, а ни одной из них он больше на фиг не нужен. Дверь за ними захлопнулась с удвоенной силой. Тогда я открыла шкаф и достала оттуда Пашкину одежду.
