Я разорвал наш поцелуй, желая наблюдать за происходящим, желая увидеть выражение ее глаз, когда я, наконец, овладею ее телом. Я вошел в нее одним мощным толчком бедер, заставив ее вскрикнуть, когда идеальная плотность ее киски сомкнулась вокруг каждого моего твердого дюйма, наполняя меня чувством полной нирваны, и я прикусил язык, чтобы не выругаться.
Черт, она ощущалась словно рай, обернутый вокруг меня, ее тело было создано для меня, а киска была самым совершенным видом смерти, который я когда-либо знал. И это была смерть, по крайней мере для меня, конец всему, что я старался изобразить, что чувствовал к ней, и осознание того, что таилось в недосягаемости под горечью и ненавистью. Она была наваждением, которое я пытался отрицать, но в этот момент стало совершенно ясно, что мне это бесконечно не удавалось. Роксания Вега была всем, чистым и простым. Не было ничего, кроме нее, и она была всем тем, на что я не имел права претендовать.
Я потерял себя от ощущения того, что ее тело принадлежит мне, нуждаясь во все большем и большем, отстраняясь и снова погружаясь в нее, живя ради ее криков удовольствия, когда я начал трахать ее с неистовым желанием человека, который был скорее зверем, существом, созданным исключительно для ее уничтожения.
Я входил и выходил из нее, постоянные струйки водопада обрушивались на нас, заставляя нашу плоть скользить друг по другу самым пьянящим образом.
Рокси стонала, требуя от меня большего, несмотря на то, что я трахал ее так сильно, что у нее перехватывало дыхание, и я опустил рот на ключицу, побуждая ее выгнуть позвоночник, когда двигался к ее груди, которая напряженно упиралась в тонкую ткань лифчика, умоляя меня о внимании.
Мой рот захватил ее сосок через кружево, мои зубы терзали материал, пока я рычал от разочарования, желая, чтобы он исчез, чтобы между нами ничего не оставалось, когда мы, наконец, столкнулись с правдой, которая так долго дразнила нас.
Рокси задыхалась, пока я с силой вонзался в нее, трахая ее сильнее, принимая и отдавая в равной степени, ее бедра поднимались и двигались навстречу каждому толчку, она все еще боролась со мной даже сейчас, отказываясь прогибаться, и мне нравилась каждая секунда этого.
Она была непокорной, упрямой и безумно красивой, и в этот момент я понял, что не хочу ее другой.
Рокси откинулась еще дальше назад, спустив бретельку лифчика, чтобы дать мне доступ к желаемому, и следующий толчок моих бедер был встречен тем, что я прикусил ртом ее сосок, гнев во мне все еще был силен, даже когда он был смешан с таким удовольствием. Она зашипела от небольшой боли и провела ногтями по моим плечам, требуя большего, одновременно вытягивая мою кровь.
Я зарычал снова и толкнулся в нее еще и еще, моя голова кружилась от ее вкуса, запаха, ощущения. Всего. Она была всем.
Рокси кричала, требуя большего, независимо от того, насколько сильно я старался, ее киска сжималась вокруг моего члена, пока мы продолжали в том же темпе. Она начала проклинать меня, пока я доводил ее до оргазма, который я был полон решимости вырвать из ее тела, и ее ногти прочертили линии по моей спине, шее и плечам. Я вбирал в себя каждую метку, которую она оставляла на мне, чувствуя, как она требует меня ими, я хотел навсегда запечатлеть их на своей плоти и никогда не позволять им заживать, только чтобы удержать этот момент.
Мой рот был повсюду, я целовал и кусал каждый кусочек плоти, который только мог, наша ненависть и похоть смешались в мощную силу, которую никто из нас не мог больше отрицать, так как мы полностью отдались ей.
Я не хотел, чтобы это заканчивалось. Ни сейчас, ни когда-либо еще, я хотел остаться здесь, в ее объятиях, с моим членом внутри нее и моим именем, вырывающимся из ее губ, как проклятие. Я никогда не смогу насытиться, и я знал это, какая-то часть меня понимала, что, как бы сильно я ни хотел, я не в состоянии удержать ее.
Отчаяние вернуло мой рот к ее, захватывая ее губы снова, проталкивая мой язык в ее рот, чтобы я мог поглощать крики, которые вырывались из ее уст, пока мы трахались как животные — все в этом было смесью удовольствия и боли в самом лучшем смысле.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Она ощущалась как вкус чего-то, чего я не мог позволить себе желать. Желание, которое мне никогда не позволят признать, потребность, на которую мне не позволят претендовать, и мечта, от которой я должен был попытаться избавиться. Моя жизнь была настолько ограничена одним местом, мое будущее было расписано, моя судьба ясна, и все же, находясь в ее объятиях, я хотел бросить все это и начать все заново, отправиться в неизвестность и свободно падать, не имея ничего, что могло бы остановить меня от столкновения с землей.
Рокси обхватила мои плечи, а мои пальцы впились в ее бедра, ее киска пульсировала вокруг меня, по мере того как я доводил ее до оргазма, зная, что она сопротивляется этому, как она всегда сопротивлялась мне во всем, но это была битва, которую я выиграю.
Она разорвала наш поцелуй, ее голова откинулась назад, когда я стиснул зубы, чтобы не допустить собственного освобождения, отказываясь заканчивать это, пока не кончит она, и я был вознагражден через несколько мгновений, когда крик чистого экстаза вырвался из нее, и все ее тело взорвалось вокруг моего.
Я проиграл борьбу с собственным телом, когда ее киска запульсировала вокруг моего члена, требуя моего разрушения вместе с ней, не позволяя мне победить даже в этом, и я последовал за ней через край, застонав ей в шею, кончая глубоко внутри нее, толкаясь в последний раз и изливая себя в нее.
Я прижал ее к скалам, когда мы наконец затихли, наши груди прижались друг к другу, быстро поднимаясь и опускаясь, и я прислонился лбом к каменной стене рядом с ней, моя щека прижалась к ее щеке.
Я обрел… блаженство в этот момент. Клянусь, такого удовлетворения я никогда не знал прежде. Ее запах окружал меня, тепло ее тела прижималось к моему, и полное опустошение, которое она оказала моей плоти, все еще гудело в моих конечностях.
Я обхватил ее ноги, удерживая нас в таком положении, наши тела все еще были соединены, а ощущение пребывания внутри нее было таким совершенно правильным, что я уже боялся того момента, когда мне придется отстраниться.
Я закрыл глаза, упиваясь ощущениями, которые проносились между нами, тем, как все мое существо, казалось, гудело от удовлетворения, и ничто вне нас больше не имело значения.
Вода продолжала плескаться над нами, ее тепло приятно касалось моей кожи, когда она убрала свои руки с моих плеч, медленно опуская их вниз, пока ее ладони не уперлись в мою грудь.
Она не могла не почувствовать, как мое сердце бьется для нее. Она должна была почувствовать тот сдвиг, который только что произошел между нами… не так ли?
Инстинктивно я повернул голову, и она двинулась навстречу моему поцелую, потребность в котором была не дикой, плотской, как в тех, что были ранее, а чем-то гораздо большим.
Я целовал ее медленно, на этот раз глубже, мои губы скользили по ее губам с неуверенным вопросом, на который она ответила, прильнув ко мне еще ближе.
Я не думал, что когда-либо целовал кого-то подобным образом, а тем более задерживался в их объятиях после того, как дело было сделано. Но Рокси была не просто кем-то. И хотя я знал, что она не может быть кем-то для меня, я не мог отрицать ту часть себя, которая признала, что я хочу, чтобы она была такой.
Уязвимость пронзила мою кожу, когда я углубил поцелуй, теряя себя для нее и предлагая… что-то. Возможно, что-то недостойное и такое же запятнанное, как и остальная часть меня, но все равно это было что-то настоящее.
Она выгнула спину, потянулась вверх, чтобы провести пальцами по моей челюсти, и мы продолжили целоваться, мое сердце замирало от нежных прикосновений, а желание во мне росло, чтобы охватить больше, чем просто ее плоть, хотя я знал, что был дураком, даже думая об этом.
Казалось, что она тоже этого хотела, но в течение этого момента, когда ее рот двигался против моего, а наши тела были прижаты друг к другу, я мог бы поклясться, что мы оба жаждали одного и того же.
