— Я их читаю, читаю, Александр Иванович, — обрадовано затараторила я. И это была чистая правда!
— Ну и читайте на здоровье!— серьёзно сказал он. — Я рад, что вам мои книги нравятся! По крайней мере, я стараюсь писать душой, не врать.
И в самом деле: почти в каждом произведении Чернышевского ощущалось присутствие его светлой и чистой души.
— Ну всё, мне пора, — вздохнул Александр Иванович, снимая Андерсена с колен. — Миссию я свою выполнил, на Андерсена посмотрел, а заодно и вас, надеюсь, хоть немного да поддержал. Пора двигаться дальше. К новым, так сказать, вершинам… Вперёд и выше!
Я чуть не заплакала от огорчения: мне так хотелось удержать Чернышевского ещё хотя бы на несколько минут!.. Не так уж часто удаётся вот так запросто встретиться с талантливым, к тому же любимым писателем.
— А… а есть у вас какая-нибудь заветная писательская мечта, Александр Иванович? — неожиданно выпалила я.
— Пожалуй, — уклончиво ответил Чернышевский. — А у вас?
— Тоже есть, — кивнула я и разом выпалила: — Мне бы хотелось однажды написать такой роман, как у Ли Харпер.
Зажмурив глаза, я ожидала реакции гостя: мне казалось, что Чернышевский сейчас непременно рассмеется.
— Такой же как «Убить пересмешника»? — серьёзным тоном спросил он.
— Да, — призналась я. Ну вот, теперь-то он и рассмеется!..
— Такой-то роман мне и самому хотелось бы написать… — серьёзно сказал Чернышевский.
«Скромность — сестра таланта», — мысленно перефразировала я Чехова. Чувство благодарности к этому незаурядному и в то же время деликатному человеку переполняло меня.
Чернышевский попрощался с Андерсеном и, дружески помахав мне рукой, ушёл.
«А я даже не сумела толком поблагодарить его за доброту и великодушие, — сокрушалась я. — Не смогла найти подходящих слов, чтобы высказать восхищение его работой. Ведь не имею же ни малейшего представления, где его теперь разыскать!..» Совсем распереживавшись, я стала нервно ходить взад и вперёд по комнате. Андерсен удивлённо смотрел на меня. Похоже, он не разделял моей беспричинной грусти. «А ведь и в самом деле: это же такая радость, что мне удалось в течение целых двадцати минут пообщаться с любимым писателем!..» — постепенно дошло меня. Так о чём же я грущу?
Яркий и знаменательный для меня день подходил к концу. Мне лишь хотелось верить, что такая встреча была не последней. Что ж, — почему бы и нет? Ведь, судя по всему, чудеса иногда случаются!
Мы с Кристиной собираемся слушать джаз
Кристина зашла в «Затерянные Миры» за полчаса до закрытия. Мы собираемся сегодня на джазовый концерт. Я не очень люблю джаз: его ритмы и мелодика мне не созвучны. А вот Кристина, наоборот, обожает такую музыку, но почему-то ей одной на концерт идти не хочется. Она попросила составить ей компанию и я согласилась.
— Можешь себе представить, с кем я только что общалась? — спросила я Кристину. Приятельница, конечно, представить такого не смогла.
— С Чернышевским, — сказала я. — Автором «Весенних ливней».
— Да ты что? — удивилась Кристина. — Здесь в лавке? И зачем же он сюда забрел? Верно, коллекционирует что-нибудь, да?
— Представляешь, он захотел на Андерсена взглянуть, а заодно и меня добрым словом поддержать.
— Да ну?!. — удивилась Кристина. — Шутишь, Люба? Саморекламой решила заняться, да?
— Тебя не проведешь, — отшутилась я. — Но только Чернышевский, Кристина, и вправду сюда заходил и в самом деле поддержал меня добрым словом. Вот честное слово!
Для убедительности я даже прижала руку к сердцу.
— И что же именно он тебе сказал? — недоверчиво спросила Кристина.
— Он о моём «Коте» высказал своё мнение. Сказал: «живо и позитивно».
— Ну, ладно, это очень может быть, — великодушно кивнула Кристина. — Ты понимаешь, Люба, сейчас ведь писатели — если только речь не о фэнтези идёт, — или «порнуху», или «чернуху» пишут. Все сплошь чернушниками стали, «светляков» маловато. Есть, но маловато.
Занятно! С определениями «порнуха» и «чернуха» я, конечно, знакома. А вот про «светляков» сейчас впервые услышала. Спасибо Кристине, теперь буду знать.
— Слушай, ты рассуждаешь прямо как Чернышевский, — удивилась я. — А как же фэнтези, Кристина? Неужели её ни к чернухе, ни к порнухе, ни к светлякам нельзя отнести?
Я, между прочим, прямо-таки преклоняюсь перед осведомленностью Кристины во многих вопросах. Порой мне даже кажется, что она вообще знает все на свете.
— Нет, фэнтези по собственным законам живёт, — охотно объясняет Кристина. — У этого жанра свои правила, свой кодекс. Но, с чего это тебя вдруг фэнтези заинтересовала? Если что, учти: эта ниша занята очень плотно.
— Да нет же, Кристина, интересно мне стало, вот и всё. Тем более, что Чернышевский тоже о фэнтези сегодня упомянул. К тому же я от тебя всегда столько всего нового узнаю…
Кристина понимающе кивнула.
— Ну а как тебе, Люба, живой Чернышевский показался? Не разочаровал в общении?
— Нет, что ты наоборот, очаровал, — призналась я. — Деликатный, с чувством юмора, никакого самолюбования.
— В общем, ты от этой встречи в полном восторге, — подытожила Кристина. Эх, жаль, что я к тебе раньше не зашла! Подумать только, познакомилась бы с автором «Весенних ливней». А Андерсену Чернышевский понравился?
— А ты у Андерсена самого и спроси! — серьёзно предложила я.
— Спрошу, конечно, как только он из двора вернется. А вот ты как думаешь?
— Андерсену Чернышевский очень понравился, — убеждённо сказала я. — Мой кот с рук писателя не слезал. Ты ведь и сама знаешь, как Андерсен людей чувствует.
— Знаю, — согласилась Кристина. — Кстати, твой Андерсен меня просто обожает.
При этих словах Кристина вопросительно взглянула на меня — быстро и осторожно.
— Ну, разумеется, — кивнула я.
Про существование симпатичного ветеринара Петрова Кристина, судя по всему, уже давно позабыла. «Тем лучше…» — подумала я. А уже через полтора часа мы с приятельницей слушали джаз в небольшом уютном зале, недалеко от метро «Владимирская». Кристина наслаждалась музыкой, а я вкусными жёлтыми коктейлями с высокой белой пеной. Кисло-сладкие коктейли подавали в стройных прозрачных стаканах, к ним полагалась длинная полосатая трубочка увенчанная ломтиком лимона.
Чуне плохо
В то время как я, то и дело чихая, усердно вытирала пыль в кладовке, в лавке зазвонил телефон. К сожалению, наш допотопный зелёный телефон с противно дребезжащим звонком намертво прикручен к большому письменному столу. Я нехотя спустилась со стремянки и не спеша поплелась на пронзительный звон. «Наверное, начальница обо мне вспомнила… Скучно ей стало», — думала я. Но это была не начальница. Это Кристина — видимо, для разнообразия — решила воспользоваться городским телефоном.
— Слушай, я тебя не очень отвлекаю? — неуверенным голосом спросила она.
— Не очень, — ответила я великодушно.
— Люба, позвони, пожалуйста, своему ветеринару, — жалобно попросила Кристина. — Не помню его фамилии… Иванов, кажется?
— Петров, — поправила я, нахмурясь.
Так… Вспомнила всё-таки Кристина о ветеринаре — на мою голову!
— Да Петров, — согласилась Кристина. — Понимаешь, моей Чуне плохо!.. — (Помните, я говорила вам, что у моей приятельницы живёт разноцветная морская свинка по имени Чуня?) — Позвони Петрову, ладно?
— Ладно, позвоню. А почему именно Петрову? Знаешь, сколько в городе ветеринарных клиник? — спросила я с невольным упреком.
— Знаю, — сказала Кристина. — Но ты позвони, пожалуйста, Петрову. Хорошо? Если сможет, пусть сегодня приедет. Чем раньше, тем лучше.
— Хорошо позвоню. Напомни тогда свой адрес, а то я твой дом только зрительно помню.
Кристина терпеливо продиктовала адрес.
— А что с Чуней-то? — наконец догадалась поинтересоваться я.
— Понятия не имею, — печально вздохнула подруга. — У неё шерсть выпадает.
— Надо же, — посочувствовала я. — Может быть аллергия какая-нибудь?
— Не знаю, может, и аллергия… — задумчиво пробормотала Кристина. — Но в любом случае лучше не затягивать. Нужно Чуню поскорее осмотреть.
— Слушай, а я вовсе не уверена, что Петров и по морским свинкам тоже специализируется, — вслух подумала я.
— Тогда он хотя бы посоветует, к кому лучше обратиться.
Да, судя по всему Чуне и в самом деле очень нужна помощь
— Хорошо, позвоню.
Несчастный случай
Оказалось, ветеринар Петров изначально был специалистом как раз по грызунам. Но поскольку обращений по поводу грызунов в клинику немного, Артём Иванович прошёл курс обучения для так называемых «основных пациентов», — ими разумеется, оказались собаки и кошки.
