это, после меня быть в постели со стариком? – жалил меня словами, заставляя ладонями закрыть уши.
– Что ты несёшь? – прокричала я, заливаясь слезами. Его слова больно ранили, резали меня по живому. Он словно проводил тупым ножом по незатянувшейся ране.
– Ну не ветром же надуло, – озлобленно рявкнул он, кивая на мой живот.
Стало ясно, как день, что Стелла успела разболтать. Агрессия Стаса была вызвана задетым самолюбием. Его пьянили злость и гордость, пострадавшая от того, что ему предпочли другого.
– Да, – отчаянно выкрикнула я. – Я беременна от твоего отца, и давай поставим на этом точку, – отшатнулась назад.
– Шлюха, – замахнулся, заставляя меня зажмуриться, ожидая удара.
Но, к счастью, его не последовало. Открыла глаза, хватая воздух ртом.
– Запомни одно, – тяжело дыша, припечатал рукой стену, – счастья тебе не видать. Ты пожалеешь, что переступила порог этого дома. Отныне ты будешь жить в аду, – развернулся и пошёл прочь.
Всхлипывая, открыла дверь в свою комнату и вошла внутрь. Всё походило на какой-то кошмар. Всё нереально. Так не должно быть. Чем я заслужила такое к себе отношение? Что сделала не так?
Захлопнув дверь, сползла по ней спиной на пол. Обхватив колени, уткнулась в них лицом, продолжая реветь.
Боль внутри разрывала на части. Хотелось кричать во весь голос диким воплем, лишь бы стало легче. Вскочив на ноги в истерическом порыве, бросилась к окну. Нет сил терпеть всё это. На меня словно что-то нашло, и я стала судорожно распахивать закрытые створки. Только когда порыв сильного ветра дунул мне в лицо, пробирая до костей, остановилась. Судорожно хватая ртом воздух, чувствовала, что разум стал светлеть.
– Что я творю? – спросила у самой себя, прикасаясь руками к животу.
Теперь я не одна и не могу быть эгоисткой. Должна думать о крохе, что живёт внутри меня. На шаг отошла от окна, качая головой. Моё малодушие губит не только меня, но и жизнь, которую я не имею права забирать. Я буду сильной, я справлюсь, говорила, словно убеждая саму себя. Дрожащими пальцами закрыла окошко и пошла в сторону кровати. На полпути замерла от ощущения чего-то горячего, стекающего по моим голым ногам. Опустила глаза вниз и зашлась в немом крике. По коже ног тонкими струйками растекалась кровь, капая на пол.
Глава 32.
С трудом распахнула глаза и туманным взглядом обвела белые стены помещения, в котором находилась. Резкий запах больницы наполнил мои лёгкие, а память в красках воспроизвела события последнего дня.
– Ребёнок, – слабым голосом произнесла, кладя руку на живот.
– Алиночка, – услышала уставший голос Тимофея Петровича, подходящего к больничной кровати, на которой я лежала. – Лежи, не вставай.
Строго произнёс он, не давая мне подняться. Сделав неудачную попытку, опустилась обратно на подушку.
– Скажите… скажите правду… – посмотрела во влажные глаза моего спасителя. – С ним всё хорошо? – на что он только отвёл глаза в сторону.
Нет. Только не это… Боже…
Покачав головой, понуро опустил голову.
– Ребёнка не удалось спасти, – осипшим голосом сказал он. – Не плачь, ты и так слаба.
Как я могла не плакать. Малыша, который должен был стать смыслом моей дальнейшей жизни, больше нет. Для чего продолжать жить? Зачем?
– Даже не думай снова сделать с собой что-либо, – словно читая мои мысли, сурово сказал мужчина. – Иначе запру в больнице, пока не одумаешься.
– Не могу. Мне так плохо, – не сдерживая слез, смотрела в морщинистое лицо.
– Всё пройдет. Со временем тебе станет легче. Подумай о своей мечте. Даже если больше нет этого ребёнка, есть другие дети, ждущие твоей помощи.
Непонимающим взглядом продолжала смотреть на Тимофея Петровича, пытаясь сообразить, что он имеет ввиду. Ведь про приют знаю только я и Вера Михайловна.
– Я знаю, о чём ты мечтаешь. Всё знаю, – погладил меня по ладони. – И готов тебе помочь. Поправляйся и сама займёшься воплощением её в реальность.
– Спасибо, – его слова заставили задуматься. Ведь он прав, нельзя быть эгоисткой. Если я в силах помочь детям, нужно не замыкаться на своём горе, а переключиться на благое дело.
– Знай, что я всегда готов тебе помочь. Во всех начинаниях… – продолжал убеждать меня Тимофей Петрович.
Я понимала, что он это делает в память о моей матери. Возможно, таким образом пытается искупить свои грехи.
Но я, даже зная этот факт, не имела права отказаться от его предложения. Ведь именно благодаря его помощи я смогу подарить счастливое детство другим детям, которым приходится сейчас очень непросто. Кому, как не мне, знать, что такое жить без родителей.
Через несколько дней я снова вернулась в дом своего будущего мужа. Перед тем, как выписаться из больницы, Тимофей Петрович ещё раз спросил, не передумала ли я со свадьбой. Какой смысл менять решение? Последний разговор с любимым чётко дал понять, что я всё сделала правильно. Его обвинения были настолько жестоки, что не оставляли сомнения в том, что мне не на что было надеяться. Я жила в иллюзиях, надеясь на его взаимность, но жестоко ошиблась. Поиграв немного, он тут же обо мне забыл. Ни о какой любви не могло быть и речи. Прав был Тимофей Петрович: такие, как Стас, не меняются.
Войдя в свою комнату, опустила сумку на пол и калачиком свернулась на широкой постели. Всё пройдёт, твердила я. Когда-нибудь станет легче, перестанет щемить под рёбрами. Нужно только собраться с силами и переключится на более важные заботы, Слёзы текли на подушку от мысли, что потеряла самое ценное. Мой маленький ангел теперь не со мной, и виновата в этом я. Не уберегла… Не сразу осознала, какой подарок преподнесла мне судьба. Ведь отныне мне не суждено познать прелести материнства. Хотя и согласилась на этот брак, но прекрасно осознавала, что он будет являться фиктивным. Соглашение, благодаря которому я буду супругой лишь на бумаге…
– Ну, что? Вернулась, маленькая дрянь? – голос за спиной заставил дернуться и подняться с постели.
Стас, едва держась на ногах, подпирал дверь.
– Стас, уходи, – испуганно сказала ему, понимая, что он находится в невменяемом состоянии. Видеть его таким было дико. Никогда прежде он не позволял себе подобного.
– Не указывай, что мне делать! Я у себя в доме! – повысив голос, ответил мне. – Довольна? Теперь, после убийства ребёнка спишь спокойно? – со злостью говорил мне.
Что он несёт? Боже! Он явно рехнулся.
– Ты сам не понимаешь, что говоришь, – проглотив ком в горле, сказала ему.
Его слова ранили и без того кровоточащее сердце. Ещё немного, и я просто не справлюсь!
– Это
