Ни Платон, ни Аристотель никогда не задумывались об этом парадоксе. Никто никогда не внушал окружающим столь противоречивых чувств. Меня любили и боялись, желали и ненавидели, и я сдался, не в силах справиться с подобным разнообразием чувств. Я приношу себя в дар современникам, обитающим на огромном завоеванном мной пространстве на Западе и на Востоке, и тем, кто после моей смерти будет хулить меня, как адскую злобную тень, или воспевать, как луч солнца, пробуждающий жизнь и красоту, как бога, как жертву на заклание.
— Солдаты Македонии! Вы согласились на казнь Гермолая! Он и его сообщники будут побиты камнями. Но я принял решение пощадить членов их семей, хотя закон велит покарать и их.
Александр отвечает милосердием на жестокость! Он не боится предательства. Он сумеет ужиться с заговорщиками. Он не жалеет себя. Он по-прежнему вам доверяет.
Царь, не переживший предательства, не становится великим человеком. Он недостоин командовать армией. Пусть те, кто хочет столкнуть меня с пути, предназначенного судьбой, кто пытается остановить наш поход на Восток, откроются сейчас, немедленно! Александр ждет их!
Гермолай говорит, я стал персом. Но разве перс мог бы говорить с вами на вашем языке?
Кто такой македонец? Это человек, способный идти вперед много дней без еды и питья, бросающийся на врагов, вдесятеро превосходящих его числом. Македонец убивает, не моргнув глазом, он не плачет, когда погибают его отец и братья.
Мне говорят, что я отнимаю у вас последние силы, заставляя вести войну, которой не видно конца! Меня обвиняют в том, что я хочу завоевать мир! Что собираюсь прославить Македонию во всех уголках Земли! Солдаты, подумайте о тех, кто остался дома и смотрит на вас! Старики завидуют вам, воюющим в самой большой армии мира. Дети мечтают издать победный клич на поле боя. Ваши жены украшают себя золотом, которое вы им посылаете. Ваши матери плачут от гордости, узнав о ваших победах.
Вы, молодые, сильные и красивые, хотите вернуться домой? Вы больше не мечтаете стать хозяевами мира и предпочтете пахать землю, пасти скот и умереть от старости? Вы не боитесь, что вас назовут трусами, слабаками, дезертирами? Не боитесь услышать, проходя по улице: «Вот человек, покинувший Александра. Он прячется дома, пока его братья штурмуют вражеские крепости и гибнут в бою?!»
Солдаты, вы победили египтян, финикийцев, халдеев и персов! Если вы утратите желание сражаться, это унизит ваших матерей, сестер и жен!
Там, где вы проходите, смешиваются культуры, переплетаются языки, рождаются дети, наделенные умом иудеев, хитростью персов и жизненной силой македонян. Через тысячу, через две тысячи лет люди будут воспевать нашу великую армию, а ваши имена останутся жить в веках.
Я владыка Азии, но вы знаете, что я отказался от роскоши! Все мое — ваше. Я — ваш разум и ваш голос, вы — мои деяния, моя надежда, мое творение! Я и моя армия — суть единое целое! Мы хотим одного — проложить широкую дорогу к солнцу.
Нам нужна помощь греков, чтобы преуспеть. Мы нуждаемся в персах, побежденных нашей силой и поверивших в наши великие замыслы. Разность языков, обычаев, ритуалов и богов не важна. Александр объединяет их в единой истине: без него воины стали бы простым орудием смерти. С ним они прославляют жизнь!
Ну же, солдаты, повторяйте за мной:
Усталость проходит.Тоску по родине можно унять.В храбрости наша сила.Река Инд рокочет и зовет нас!
Огромные деревья в семь обхватов толщиной заслонили солнце. Узловатые ветви, поросшие лишайниками и грибами, располагались на стволе горизонтально, поддерживая свисавшие до земли корни. Плющ толщиной с ногу взрослого мужчины обвивал стволы и, заполняя пустоты, поднимался к небу. Мы заблудились. Мы ходили по кругу и все время возвращались к началу пути. Карты подвели нас. Торговцев мы не видели целую вечность. Дорог тоже не было, их заменили листья — круглые, овальные, зубчатые, в форме перьев, рук и пик, а еще цветы, похожие на волосатый, жирный, сочащийся влагой зев, источающий душносладкий аромат.
Солдаты прорубали дорогу топорами и мечами. Продвигаться вперед было невыносимо трудно. С деревьев падали пиявки, впиваясь в не защищенные одеждой места. Стоило оторвать одну, как ее место тут же занимала другая — голодная. Ноги, располосованные ядовитыми колючками, распухли, сыпь так чесалась, что мы раздирали кожу до крови. Змеи кусали солдат, и те умирали от скоротечной лихорадки. Те, кто вопреки моему приказу пил воду из лесных озер, мучились желудком.
Наш поход грозил затянуться до бесконечности, и я прочертил на карте прямую линию до реки Инд. Я приказал выжигать лес там, где деревья образовывали непроходимую стену.
Огонь сделал свое дело, и солнечные лучи осветили лес. Тигры, обезьяны, змеи и стаи птиц спасались бегством от дыма. Полуголые мужчины с татуированными лицами, проколотыми носами и ушами, до времени скрывавшиеся в густой листве, выскакивали из пламени, размахивая оружием.
В воздухе свистели стрелы. Вопли людей и лязг оружия вырвали меня из оцепенения изнуряющего похода. Совет заклинал меня остаться в тылу, но я возглавил македонские части, чтобы придать моим солдатам отваги и сил. Воевать становилось все труднее. Моя армия привыкла сражаться в строю и уступала дикарям, которые появлялись из листвы деревьев, выпрыгивали из кустов, а потом исчезали в скалах. Их лучники перелетали с дерева на дерево, цепляясь за лианы и не касаясь земли. Обезьяны, натасканные этими странными существами, бросались на солдат и кусали их за лицо.
На девятый день мы спешились, а враги перестали скрываться на деревьях. Раненые сражались до последнего вздоха, сходясь в рукопашном бою. Я потерял шлем, копье и меч. Я схватил вождя дикарей, и мы покатились по земле. Он сдавил мне руками шею, и я увидел звезды на ослепительно белом небе. Я ударил его коленом, и зрение вернулось ко мне. Волосатые пальцы дикаря разжались. Я собрал последние силы, привстал и разбил ему голову камнем. Я бил по черепу, и уродливое лицо расползалось, мозг тек по моим пальцам. Глаза врага вылезли из орбит, губы приоткрылись, обнажив желтые зубы. Я ощутил зловонное дыхание смерти!
Три дня я лежал в темноте своей палатки, никого к себе не допуская. Я лежал неподвижно и повсюду видел огонь.
Меня окружало адское пламя. Желтый огонь жег мое тело. Голубой леденил кровь. Черный пожирал живьем. Я кричал, пытался убежать. Огонь был повсюду. Волны одна за другой обрушивались на меня. В сердце огня выстраивалась анфилада темных, беззвучных, ледяных коридоров. Я горел, но мне было холодно. Я бежал, у меня стучали зубы. В минуты просветления я вспоминал, что я — Александр. Но пламя смеялось, и голоса гудели:
