Достигнув лестницы, Шон вытащил из кобуры табельный пистолет «Беретта-Икс» и медленными, осторожными шагами стал подниматься, освещая путь фонариком. Вокруг царила поразительная тишина.
Даско не переставал думать над словами Кей: «Вторжение. На нас напали, Шон». Не верить девушке-экстрасенсу, которая находилась в трансе, было бы ошибкой: Кейси явно его не разыгрывала. Но тогда кто мог напасть? Кто решился посягнуть на жизнь людей пусть и молодой, но всё же сильной цивилизации хомо сапиенс? К тому же Офелия — один из самых защищенных миров человечества, нападение на эту планету в конечном счете окажется безрезультатным.
Но этот взрыв… По мощности он, пожалуй, равнялся малой протонной бомбе. Если нападавшие (а такие, скорее всего, всё же имеются) смогли сбросить на планету хоть одну бомбу, то отсюда явно следует то, что орбитальная защита не справилась, а это маловероятно. Чертовски маловероятно. Может быть, взрыв — это некий террористический акт? Таковые последнее время имеют место быть, к сожалению: как-никак, а у нас пять мятежных планет, плюс различные пиратские кланы. Вполне вероятно, что, объединив усилия, подкупив кого надо на орбите, сепаратисты (или пираты, чтоб им пусто было) могли организовать взрыв в Керинге. Но всё же слова Кей…
Невеселые мысли крутились в голове Шона, пока он, обходя покосившиеся стены или упавшие шкафы, пробирался к залу кафетерия через подсобные помещения супермаркета. Приходилось спешить, потому что там, внизу, в тёмном складе лежала без сознания его напарница, инопланетная девушка, которую он знал всего лишь первый день, но которая ему была сильно симпатична. Не потому, что она являлась сейтом и «охмурила» его своими «чарами» (Шон давно уверился в том, что воздействие девушки на его психику прекратилось), а потому… Просто потому, что она ему нравится, черт побери! Конечно же, вперед гнала не только симпатия, но ещё и чувство долга — он ведь полицейский, — и гнетущее любопытство: в глубине души засела уверенность, что далеко не всё так просто, как хочется думать, что произошел серьезный конфликт сил Офелии и кого-то ещё. Но на той же глубине находилась и надежда на более оптимистическое объяснение взрыва. Не выяснить, что же на самом деле случилось, Шон не мог.
Где-то в глубинах коридоров внезапно прорвалась труба. Вода вырвалась наружу, или же пар, Шон не знал, но подскочил от неожиданности, и даже выронил фонарик. Тихо выругавшись, что стало для Даско привычкой после того, как тяжелый грузовой антиграв в своё время чуть не лишил его жизни, офицер продолжил путь. Собственно говоря, путь его был практически завершен: тяжелая металлическая дверь, когда-то стоявшая явно совсем не здесь, преграждала дорогу. Дальше же, как рассудил Шон, был либо завал, и ему придётся искать другой путь, либо выход на улицу.
Убрав «Беретту» в кобуру, Даско надавил на дверь. Та поддалась неожиданно легко и с грохотом свалилась на рифлёный пол, подняв в воздух клубы пыли. Картина, представшая перед взором молодого полицейского, была не менее апокалиптически живописна, чем та, которую увидела майор Мартина Плотникова, стоя в грязном платье на развалинах жилого дома.
Кафетерия больше не существовало, как не существовало и шикарной многоэтажной гостиницы на другой стороне улицы, и стоявшего рядом с ней развлекательного центра. Не существовало больше и самой улицы: всё, насколько хватало глаз, было завалено обломками зданий, дымящимися остовами транспортов, разломанной и превратившейся в бесформенные кучи электроникой, причудливо изогнутыми трубами, какими-то бумагами, пеплом и пылью. Прямо перед Шоном, воткнувшись носом в крошево из асфальта, торчал спортивный флаер. Из одного-двух оставшихся этажей некогда высоких зданий напротив валили клубы дыма. Практически в каждом окне, за пустыми рамами, плясали языки пламени. Кое-где слышалось шипение прорвавшихся труб, стояла духота и невыносимая вонь горящей пластмассы. Небо сплошь было затянуто ядовито-жёлтым туманом вперемешку с чёрными полосами гари.
Даско вышел не там, где было кафе, а чуть левее — раньше в этом месте располагалась пристройка, в которой можно было купить еду, не выходя из машины. Шон часто подъезжал к этой пристройке, покупая гамбургеры и колу во время дежурства, и хорошо знал трёх девушек-продавщиц, работавших здесь посменно. Теперь же, из-под здоровенного обломка какой-то металлической конструкции, даже на вид кажущейся бесконечно тяжелой, торчали ноги и рука одной из девушек — по замысловатому серебряному браслету офицер узнал продавщицу: самая веселая и жизнерадостная, совсем недурная; её зовут Лин.
«Звали», — мысленно поправил себя Шон, и почувствовал, как майка под бронежилетом пропитывается потом. «Господь Всемогущий, прости нам грехи наши», — почему-то всплыла в мозгу фраза из Священного Писания.
Остолбенев, с открытым ртом и дрожащими ногами, полицейский стоял в окружении адских разрушений довольно долго, но, вспомнив о Кейси, повернулся и пошёл вправо, к месту, где должен был находиться патрульный флаер, не веря, однако, в то, что тот уцелел.
Пробираться по горам обуглившихся останков казавшихся раньше такими вечными зданий было трудно. Кое-как Шон преодолел пару десятков метров, осторожно ступая негнущимися ногами, иногда помогая себе то одной, то другой рукой, то обеими сразу. Всюду, куда падал взгляд, прижатые плитами, металлом, искореженным транспортом и лежащие отдельно, виднелись конечности людей в лужах запекшейся, почти высохшей крови. Наверное, весь мир вокруг, как подумалось Шону, забрызган и залит кровью, той самой алой жидкостью, что течёт у всех по жилам, неся кислород в клетки организма, пульсируя на висках и шее, и которой так много было пролито за не очень-то и длинную историю человеческой расы.
Даско был офицером Полиции и принадлежал Касте Военных, поэтому в случаях экстраординарных, требующих быстрой и адекватной реакции он мгновенно собирался, переводя себя в так называемый «полевой режим». Рассуждения текут плавно, но стремительно, отсеиваются все посторонние мысли, отключаются ненужные в данный момент чувства; солдат становится Солдатом, воин становится Воином.
Конечно, огромный шок, который Даско испытал, увидев город в руинах и не зная, что же на самом деле произошло, ввел его в оцепенение. Но к тому моменту, когда полицейский достиг места, где, кажется, так недавно он обедал с Кейси, организм его пришёл именно в то состояние «полевого режима», которое сейчас и было необходимо.
Кафетерий был напрочь снесен. Металлические колонны, державшие потолок, наподобие гигантских пальцев загнулись в сторону, противоположную взрыву. Прозрачная стена, что отделяла обедавших от парковочной площадки, превратилась в пыль из мелких кристалликов стекла. Столы, стулья — всё, что раньше находилось в кафе, теперь беспорядочно валялось в кухне, разломанное и непригодное ни для чего кроме как быть простым хламом.
Там же — в кухне — на боку лежал и полицейский флаер, которым Даско когда-то нравилось любоваться. Флаер сильно не пострадал, потому что вслед за ним в помещение влетел чей-то автомобиль, прикрывший собой патрульный транспорт от бомбардировки осколками. На корпусах двух машин призрачно плясали отблески пламени горящей неподалеку автоцистерны.
Обойдя лежащие трупы двух мужчин, у коих вместо голов был теперь общий каменный бордюр, которым издавна отделяют проезжую часть от пешеходных дорожек, Шон включил фонарик и осветил помятый флаер. Лобовое стекло лопнуло и рассыпалось тонированными кусками, но в салоне повреждений не было заметно. Протиснувшись, стараясь не порезаться о торчащие осколки, Даско оказался в кабине.
Кое-как устроившись внутри и придерживаясь за пассажирское кресло, Шон первым делом открыл специальный отсек, где находилась аптечка. Активировав тест-программу медблока и убедившись, что тот цел, Даско включил коммутатор полицейской связи.
Попытки связаться с Управлением ничего не дали, равно как ничего не дали попытки вызвать другие машины. Эфир на рабочей частоте был пуст, если не считать треск радиопомех. Напрашивался очевидный вывод — Управления Полиции города Керинга больше не существует. Впрочем, от самого Керинга мало что осталось…
Нажав ручку контейнера, который располагался между сиденьями, Шон достал оттуда две крупнокалиберных винтовки, по дополнительному магазину к каждой и прибор ночного видения. Больше от полицейского флаера брать было нечего.
Покинув кабину через то же лобовое окно, Даско рассовал магазины в карманы штанов, коробочку медблока пристегнул к поясу, а винтовки повесил на плечи и закинул за спину. Прибор же ночного видения — небольшой окуляр с зелёной точкой посередине — он закрепил на голове. Перемазанный, в разорванной рубашке, под которой чернеет бронежилет, с двумя «Береттами» и парой ружей за спиной, с левым глазом, превращённым в зловещий мерцающий уголек, Шон выглядел устрашающе воинственно. Но о том, как он смотрится со стороны, патрульный не думал. Мысли его были поглощены другим.
