Росс встал.
— Я также обелил соседей. Мы все знали, что спустились на берег ради того, чем можно там поживиться, совсем не задумываясь о потерпевших крушение моряках. И кто может их в этом винить?
— Это верно. Кто может винить их — или тебя?
Росс рассерженно отмахнулся.
— Давай поговорим о другом.
Но вместо этого они просто не стали ни о чем говорить, наступила тишина. Казалось, что сам дом хранит молчание. Демельза попыталась вспомнить о выборах, но это не имело никакого смысла. Росс снова сел, и она наполнила его чашку.
— Больше всего на свете я хочу заниматься этим всегда, — сказала она.
— Пить чай? Через некоторое время ты почувствуешь неудобства... Но почему?
— Это так по-домашнему.
Одна из свечей начала чадить, Демельза встала и затушила ее. Дым поднялся вверх темным расширяющимся кольцом.
— Только мы с тобой, — сказала она, — в нашем доме, и никого между нами, никто не мешает. Может, это потому, что я такая простушка, но я хочу, чтобы меня окружали домашние вещи — горящие свечи, шторы, тепло, чай, дружба, любовь. Вот что имеет для меня значение. Нынче утром, всего несколько часов назад, я думала, что потеряла это всё навсегда.
— Простушка? В жизни не поверю, — и после минутной паузы добавил: — Джулия тоже не была простушкой, а она так была похожа на тебя.
— Я хочу еще кое-чего, — сказала она, ринувшись напролом.
— Чего?
— Очага, может, кошки у камина... но главным образом, ребенка в колыбели.
Челюсть Росса напряглась, но он промолчал.
— Так что же? — спросила Демельза.
— Ничего, пора спать. Завтра я снова превращусь в фермера, да?
— Нет, скажи мне, Росс.
Он пристально посмотрел на жену.
— Неужели тебе недостаточно пережитого? Я не хочу больше отдавать никого эпидемии.
Демельза в ужасе уставилась на него.
— Никогда?
Он пожал плечами, немного удивленный и обеспокоенный выражением ее лица. Он-то думал, что жена чувствует то же самое.
— О, пусть всё идет своим чередом. Тут уж ничего не поделаешь. Но только не сейчас, молю небеса. И никто больше не сможет занять место Джулии. Я этого не хочу. Я пока вообще не хочу детей.
Она уже готова была что-то сказать, но сдержалась. Сегодня в суде Демельза поняла, что снова носит ребенка, и с тех пор как Росса оправдали, держала это знание в секрете, чтобы высказать в надлежащее время, когда это поможет Россу снова вернуться к нормальной жизни, возбудит в нем интерес, воздвигнет новую цель. Теперь словно внезапно сорвали позолоту, скрывавшую под собой дешевый блеск, нечто низменное и нежеланное. Демельза обошла комнату, задувая другие свечи, дым попал ей в глаза, она обрадовалась, что Росс уставился в камин. Всё триумфальное счастье этого дня испарилось. Теперь она была так же опустошена, как и он.
И тогда послышался неуверенный стук в парадную дверь. Поначалу они решили, что ослышались, но стук повторился. Росс удивленно пересек прихожую и открыл дверь. Мерцающий фонарь озарил десяток человек, стоящих в тумане. Там были Пол Дэниэл, Джек Кобблдик, миссис Заки Мартин, Бет Дэниэл, Джинни Скобл и Пруди Пэйнтер.
— Мы увидели свет, — сказала миссис Заки. — Решили прийти посмотреть, неужто вы вернулись, сынок.
— Хвала Господу, — сказала Бет Дэниэл.
— Всё в порядке? — спросил Пол Дэниэл. — Вы на свободе, и всё кончено?
— Для рождественских колядок вы явились рановато, — ответил Росс, — но проходите и выпейте по глоточку вина.
— Да нет, мы ж не хотели вас беспокоить. Просто хотели узнать, увидали вот свет в окошке.
— Разумеется, вы должны войти, — заявил Росс. — Разве вы не мои лучшие друзья?
Глава четырнадцатая
Позже тем же вечером у самого большого дома в Труро на Принцесс-стрит остановилась карета, продрогший и зевающий форейтор открыл дверцу Джорджу Уорлеггану. Тот вышел, не обращая внимания на прислугу, и медленно поднялся по ступеням. Обнаружив, что дверь заперта на засов, он раздраженно потянул за колокольчик. Его впустил другой заспанный лакей, принял шляпу и плащ и наблюдал, как хозяин поднимается по прекрасной лестнице. В глазах Джорджа не было признаков сонливости.
На первом пролете он замешкался, увидев свет под дядиной дверью, и подошел к ней. Кэри в поношенном халате и ночном колпаке работал со счетами при свете двух свечей. Когда он заметил, кто пришел, то снял очки в стальной оправе и отложил перо. Потом задул одну из свечей, поскольку для беседы в освещении не было нужды.
— Мы ожидали тебя вчера. Тебе пришлось провести там ночь?
— Слушания состоялись только сегодня, а кончились лишь в четыре. А потом нужно было перекусить.
Кэри высморкался и оглядел Джорджа.
— Тебе стоило остаться там еще на одну ночь. Удивительно, как это у кареты в темноте не сломалась ось, или она не застряла в трясине.
— Один раз так и произошло, но с некоторыми усилиями нам удалось ее вытащить. Я не был готов провести еще одну ночь в этой грязной и шумной гостинице с отвратительным обслуживанием и без балдахина над кроватью.
Джордж подошел к буфету у стола и налил себе выпить. Он сделал глоток, чувствуя, что Кэри не сводит с него глаз.
— Что ж, — сказал Кэри. — Полагаю, в такое время ты здесь не для того, чтобы получить удовольствие от моего общества?
— Он выпутался, — сказал Джордж. — Эти чертовы невежественные присяжные отвергли все свидетельства и признали его невиновным за красивые глаза.
— Полностью?
— Полностью. Так что судья прочел ему нотацию, велел впредь быть хорошим мальчиком и на этом отпустил.
Кэри замер в своем кресле. Его маленькие карие глазки пристально рассматривали дрожащее пламя свечи.
— И никто даже не предположил, что он убил Мэтью? Я же говорил, нужно обвинить его в этом!
— А я говорил тебе, дорогой дядюшка, что это не выдержит проверки. Мэтью утонул, не было ни крохи доказательства, что это мог сделать Полдарк. А раз так, то все свидетельства, которыми мы пытались подкрепить свою точку зрения, были бесполезны. Некоторые даже дали преимущество противной стороне. Этот Пэйнтер, к примеру. Утром мне следует повидаться с Гартом...
— А что по поводу остального? — поинтересовался Кэри. — Его прошлых прегрешений? Прошел всего год с тех пор, как он ворвался в лонсестонскую тюрьму и забрал оттуда заключенного. И без каких-либо последствий. А вскоре помог этому убийце Дэниэлу сбежать. Это что, всё не в счет?
Джордж взял свой бокал и сел в кресло, рассматривая вино на просвет.
— Закон, как тебе следует знать, рассматривает только что-нибудь одно за один прием. Он также имеет дело с прежними приговорами, а не с прежними подозрениями. Судья был знаком с фактами, но не мог их использовать. Нас обошли, любезный Кэри, и придется признать поражение.
Джордж произнес это так, словно пытался избавиться от собственного разочарования, уязвив дядю.
Послышался стук в дверь, и вошел Николас Уорлегган. Он был готов ко сну, в развевающейся ночной сорочке и колпаке.
— Вот как, отец, — произнес Джордж с деланным удивлением. — Я думал, ты в Кардью.
— Твоя матушка уехала одна. Я слышал твою карету. Так каков же итог?
— Его оправдали по всем обвинениям, и теперь он, несомненно, уже в Нампаре и спит, как свободный человек.
— И это человек, ответственный за бесчестье Мэтью, — сказал Кэри. — А потом и за его смерть.
Николас Уорлегган бросил быстрый взгляд на брата.
— Всегда существует опасность, что подозрение превратится в навязчивую идею.
Потом он обратился к Джорджу:
— Так значит, твои усилия были напрасны. Я всё время чувствовал, что здесь что-то не так.
Джордж покрутил ножку бокала.
— Твоя совесть может быть спокойна на этот счет. Дорогой дядюшка, почему ты пьешь дешевое вино? Мне подобная экономия кажется совершенно неуместной.
— Меня его вкус вполне устраивает, — ответил Кэри. — Если тебе не нравится, так и не пей.
