именем Колин мог управлять цветами. Буквально: на время делать черные предметы или живые объекты красными, белыми или любыми другими. А если поднапрячься, мог и несколько цветов использовать, создавая примитивный узор или рисунок. Колин-кун был безнадежен как соискатель должности героя… ну или считал себя таковым. Меня это позабавило, и я популярно объяснил ему, что его причуда — это едва ли не идеальная маскировка. Причем не только для себя, но и для его команды — например, на фоне бетонной стены они станут серыми, на фоне кирпичной — красными, а ночью и вовсе черными, почти невидимыми силуэтами. Более того, он способен подавать сигналы союзникам на огромном расстоянии, путать врагов, делая их вместе с окружающими предметами и союзниками одноцветными, а если уж совсем удариться в фантастику, то…
— Колин-кун, ты ведь знаешь, что для эпилептиков опасны некоторые фильмы со слишком яркими частыми и резкими переходами? — спросил я, дождался кивка и продолжил: — Я не врач, но подозреваю, что подобный эффект, пусть и гораздо слабее, можно оказать и на здорового человека — если с огромной скоростью переключать цвета, человеческий мозг, вероятно, засбоит, и преступника попросту стошнит, ну или у него голова загружится. Представляешь? Настоящий боевой потенциал…
Наконец, когда однокашники-просители подошли к концу, один из тех ребят, который не подошел — именно он, кстати, обладал очень даже боевой причудой с удлинением когтей, острых и твердых как камень — в конце концов не выдержал и фыркнул:
— Потрясающе полезные советы от того, кто обладает усиливающей причудой. Да с ней в каждой академии с руками оторвут!
— Ага. Только я-то попаду в лучшую, — в тон ответил я.
Думаю, потенциально конфликтная ситуация могла бы развиваться еще долго, но внезапную точку в диалоге поставила Юи:
— Нирен, а ты, оказывается, очень любишь поговорить…
Занавес.
* * *
… во всяком случае, после этого дня ни стен, ни барьеров, ни трещин между мной и остальными учениками не наблюдалось, и те же Юто с Акари впоследствии часто тусовались рядом. Хорошо ли это, плохо ли? Не знаю. Они раздражали и шумели, но они и заставляли улыбнуться и засмеяться, в общем… дети. Все еще.
Как бы там ни было, я постепенно переставал быть одиночкой.
* * *
А на следующей неделе после моих «лекций» у меня, наконец-то, случился прорыв на тренировке…
Если это можно так назвать.
Я сидел на скамейке, пока Маширао прыгал и бегал. Вот ведь… хороший человек.
Я же в это время, как сумасшедший, яростно хлопал в ладоши, таращился на эту несчастную руку, уже красную как черт знает что, пялился на вторую, злился…
А единственным результатом был слабый ветерок, который ерошил мои волосы.
Ничего более.
Я понимал, что вроде на верном пути, я понимал, что что-то выходит. Но вот что именно я упускаю, оставалось загадкой уже почти три месяца.
Другие посетители додзе тактично молчали и ко мне не лезли, но я догадывался, каким могут быть их взгляды. Фрустрация и ярость меня захлестывали так, что едва держался.
Вдруг я вспомнил глаза Сато… эти мертвые рыбьи глаза, в которые, наверное, только Юи и сможет вернуть жизнь.
Потом вспомнил глаза этого пацана-водомерки, бегающего по воде — и недовольного подобным чит-кодом. Зареванные, несчастные зенки малолетки, который не видит никакого места для себя среди всех этих монстров, что живут рядом, в этом абсурдном, нелогичном сериальном мире…
Откуда-то пришла отстраненная и глупая мысль, что я такой же.
Слишком вцепился в сериальную концепцию своей силы. Вот, допустим, я наношу удар рукой… допустим, на мне самом сила не работает… но ведь точка воздействия не одна, и не только моя ладонь… ведь прежде, чем ладони столкнутся, я наношу удар, как бы, по воздуху… да, рядом с ладонью не те молекулы воздуха, что я, как бы, бью, но… вдруг?
Уже значительно спокойнее, расслабившись, я устало хлопнул и посмотрел на правую ладонь.
Но чуть иначе.
Как бы… слегка сильнее, чем нужно сфокусировав глаза перед поверхностью кожи, таким образом, что между этой точкой фокуса и ладонью оставался крохотный зазор…
Бах.
С огромной силой и скоростью мое предплечье, едва не вырвав плечевую кость из суставной сумки, по дуге рвануло куда-то вниз и вбок… и с грохотом впечаталось в угол скамьи.
Я сломал руку.
Иллюстрации:
А так же я нашел два арта, описывающих внешность Акари:)
Глава 6
«Свобода от оков». Часть I
«В конечном счете, все к лучшему…», старался я сам себя убедить, мрачно пялясь на гипс. Раздражающая ситуация — понял то, что упускал, понял, что именно нужно делать для нужного результата, в общем, достиг того, чего кучу времени ждал… а тренироваться не можешь, и сможешь нескоро.
Как бы там ни было, я примерно понял, что делал не так.
Раньше я пытался фиксировать в качестве «точки воздействия» собственной причуды всю свою руку… как часть себя. Пусть даже и отдельный участок ее, пусть конкретную точку — я ж не идиот — но, думаю, любой человек при взгляде на собственную конечность будет воспринимать ее, прежде всего, как часть себя.
В итоге, как я понимаю, конкретная точка воздействия размазывалась на абстрактного… или, наоборот, конкретного меня — и ничего не работало.
Правильный подход оказался иным: отстраниться от восприятия рук или ног (а может, и других частей тела, спины, например… хотя об этом я подумаю позже) как части целого комплекта «меня», перестать воспринимать руку как комплексный объект со всей ее кожей, мышцами, костями (и ведь действительно, когда я создаю воздействие на бетонную стену, я ведь даже не задумываюсь над тем, из чего она состоит, есть ли внутри стены арматура, является ли она частью здания и тому подобное), а видеть лишь конкретную точку на коже. Как если бы я носил тонкие кожаные перчатки и хотел бы воздействовать не на саму руку, а на поверхность… кожи. Вот такой вот каламбур.
Иными словами, я сам себя научил воспринимать ту же руку не как часть своего тела и потому — часть источника причуды, а как дискретный отдельный объект. Просто обошел какую-то психологическую установку в голове — и все заработало… ну, это так, если я прав.
Будучи отбитой личинкой профессионального героя, свихнувшейся на многолетних тренировках, эту гипотезу я проверил прямо в
