Но если процветание кого-то не затронуло, то в их числе оказались Джесс и Нелли Коулы и их сын Уилли. Все у них было зыбко и ненадежно, поскольку их существование зависело от состояния здоровья Джесса. Ему едва удавалось работать два дня в неделю на Идеса Брея, но большее он не часто мог себе позволить. Роберт, муж его сестры, когда только мог, доставал для него мелкие заказы на ремонтные и плотницкие работы, но чаще всего случалось так, что Джесс соглашался, принимался за работу, а потом заболевал и бросал ее недоделанной. Гордость не позволяла ему брать плату за невыполненный до конца заказ, даже если он уже затратил на нее какое-то время.
Нелли часто не выдерживала сроки стирки на белые семьи и из-за этого теряла заказчиков. Уилли мог найти лишь случайную работу, да и то за такую низкую плату, что в дом приносить было почти нечего. Только доброта Флосси и забота Кэрри Ли помогали Коулам хотя бы просуществовать так, чтобы душа не расставалась с телом. Уилли брал старое однозарядное ружье отца, и время от времени ему удавалось подстрелить кролика, это для них было единственное постное мясо, если не считать тех случаев, когда Кэрри или церковная община обеспечивали их индейкой на Рождество или День Благодарения. Мальчик сразу же чувствовал себя хорошо от того, что принес что-то на стол, и подобное событие мгновенно становилось ярким лучом во мраке, постепенно окутывающем их жизнь.
К осени 1927 года в жизни Уилла Генри настал если не мир, то покой. Оба убийства ушли в прошлое, а время, в основном, залечило личные душевные раны. Правда, случалось, что кто-то вспоминал о первом убийстве, и этого было достаточно, чтобы разбередить их и погрузить его на день в состояние умеренной депрессии, но подобное происходило все реже и реже.
Чувство тревоги, которое одолело Уилла Генри в один из понедельников ноября, когда он утром собирался на работу, казалось, не имело под собой никаких логических оснований, и он попытался приписать его остаточному эффекту давно забытого кошмарного сна. Но когда он приехал в участок, оно лишь усилилось и вовсе не рассеялось с началом рабочего дня. Вскоре после одиннадцати к нему в кабинет вошли двое, и какое-то провидческое прозрение подсказало ему, кто они такие. Вначале они подошли к окошку в приемной. Это были мужчина и женщина средних лет, худые и усталые, по-видимому, одетые в лучшую, воскресную одежду. Выглядели они, как брат и сестра.
Уилл Генри встал и подошел к окошку, положив руки на стойку, чтобы скрыть их дрожь. В животе у него словно что-то оборвалось. Ему захотелось в туалет.
– Доброе утро. Чем могу быть полезен?
Мужчина протянул сухую, жилистую руку.
– Моя фамилия Холт. Джулиус Холт. А это моя жена.
Уилл Генри и женщина кивнули друг другу.
– А я Уилл Генри Ли. Чем я могу быть полезен?
Мужчина вынул из кармана пожелтевшую газету и расправил ее. Усилием воли Уилл Генри заставил себя не смотреть.
– Мы пристраивали новую комнату к дому – у меня ферма неподалеку от Америкуса, в Плэйнзе, – и мы взяли у соседей старые газеты, чтобы проложить щели. И наткнулись на это.
– Почему бы вам не зайти ко мне и не присесть? – Он отворил дверь в кабинет и поставил для них два стула. Когда они устроились поудобнее, Уилл Генри все же заставил себя взглянуть на развернутую страницу. Заголовок гласил: «Молодой человек найден мертвым в Делано. Полиция пытается установить его личность». На газете стояла дата, относящаяся к первым числам февраля 1920 г.
– Похоже, это наш мальчик, Джеймс. – Мужчина достал фотографию. – Этот снимок был сделан больше, чем восемь лет назад, но у нас он единственный. – На нем были изображены трое сидящих на парадном крыльце некрашеного фермерского дома. Муж и жена чинно сидели на стульях; юноша устроился на ступеньке у их ног, свесив вниз худые ноги. Родители позировали перед аппаратом с застывшими лицами; мальчик улыбался. Не было ни малейшего сомнения, кто это. – Он уехал из дома в конце января 1920 года. Нас подкосил долгоносик, и Джеймсу предложили работу в Атланте. Он там так и не появился. И мы не получили от него никакой весточки. Власти, увы, немногим нам помогли.
Уилл Генри положил фотографию на стол и глубоко вздохнул. Он заставил себя посмотреть этому человеку прямо в лицо.
– Мистер Холт, миссис Холт, к сожалению, вынужден сообщить вам, что Джеймс похоронен здесь, на нашем городском кладбище.
Женщина стала глотать ртом воздух и вцепилась в ворот платья. Мужчина выглядел так, словно его ударили.
– Вы абсолютно в этом уверены? Посмотрите еще раз.
Уилл Генри подошел к столу и вынул из нижнего ящика дело. Заслонив телом вынутую папку, он нашел фотографию, на которой была снята крупным планом одна только голова юноши, и казалось, будто он спит. Закрыв дело, он перевернул его обложкой вниз и подал снимок отцу.
– Это ведь Джеймс, верно?
Муж и жена внимательно посмотрели на снимок. Из глаз женщины полились слезы и потекли по бледным щекам. Мужчина же выглядел так, словно его вновь ударили.
– Да, это Джеймс, – подтвердил он и вернул фотографию Уиллу Генри. Обнял жену и стал неуклюже ее утешать. Затем вновь обернулся к Уиллу Генри. – Как это случилось?
Уилл Генри принял немедленное решение: солгать.
– Буквально через несколько дней после того, как он уехал от вас, произошел несчастный случай: он сорвался с обрыва. Было темно, и человек, попавший сюда впервые, не мог о нем знать. На следующее утро его нашел мальчик, разносчик газет. Документов при нем не было. Мы предположили, что он ехал не один, – ведь тогда многие снялись с мест, – и что те, кто с ним ехал, забрали его вещи.
– Вы полагаете, что его, возможно, специально столкнули вниз? – впервые заговорила женщина.
– Это ничем не подтверждается, мэм. Эти… путешественники, с кем он был, не очень-то любят представителей закона. И если умирает один из друзей, оставшиеся в живых делят между собой его пожитки и идут дальше Мы совершенно уверены в том, что именно так все и произошло. Ни у кого не могло быть ни малейшего повода убить вашего мальчика.
Настала тишина, и он помолился про себя, чтобы они приняли его версию.
– Понятно, – еле слышно выговорила она.
– Хотелось бы забрать его домой, – заявил муж. – У нас есть грузовик. Как вы думаете, это можно организовать?
Уилл Генри засомневался. Он не был уверен, уцелел ли дешевенький гроб за эти семь лет.
– Почему бы вам не отдохнуть, пока я наведу справки? На плите стоит кофе, а комната отдыха совсем рядом. Я скоро вернусь.
Он вышел в соседнюю дверь и позвонил по телефону хозяину похоронного бюро Ламару Мэддоксу.
Мэддокс был далеко не в восторге.
– Уилл Генри, я не имею ни малейшего представления, что по происшествии всех этих лет мы обнаружим в могиле. То есть, гроб был хороший, сосновый, но это же не саркофаг, а участок, принадлежащий городу, расположен не на самом сухом месте. Потом вы же знаете, что я мастер хоронить, но мне еще ни разу не приходилось выкапывать. Не знаю, чего и ждать. Послушайте, побудьте с ними минутку, а я сейчас приеду и сам поговорю.
Через пару минут задыхающийся Мэддокс прибыл в участок. После взаимных представлений он сел и принял самое что ни на есть профессионально-утешительное выражение лица.
– Послушайте, мистер Холт, я знаю, каким тяжелым ударом все случившееся было для вас, но я полагаю, что мы вместе сумеем непредвзято разобраться в ситуации. Считаю, и заявляю это, как профессионал, что вам станет намного легче, если Джеймс будет покоиться там же, где и сейчас, а я бы с вашего разрешения соорудил на его могиле отличный надгробный памятник. Ну, как, согласны, что это было бы наилучшим решением?
Холты долго смотрели друг на друга, и, в конце концов, женщина покачала головой. Мужчина же повернулся к владельцу похоронного салона:
– Мистер Мэддокс, вы дали нам бесценный совет, мы это отлично понимаем, но нам все же хотелось бы забрать домой нашего мальчика, и мы были бы вам более, чем признательны, если бы вы могли устроить так, чтобы мы сделали это уже сегодня. Убедительно просим вас это сделать.
Мэддокс вздохнул и хлопнул ладонями по коленям.
– Ну, раз вы уверены в том, что хотите именно этого… – Он отозвал Уилла Генри в коридор. – Послушайте, я даже не знаю, какие существуют законы насчет эксгумации, но полагаю, что никто возражать не будет. Почему бы мне не набросать текст распоряжения и дать его на подпись мировому судье, и тогда, что же, остается лишь поглядеть, что там лежит в этой могиле.
Уилл Генри стоял рядом с Холтами возле грузовика, футах в пятидесяти от того места, где под наблюдением Ламара Мэддокса работали лопатами двое черных. Он был благодарен супругам за то, что они молчали, а особенно благодарен он был за то, что не задавали лишних вопросов. С его стороны требовались гигантские усилия, чтобы удержаться и не выложить все, как есть, показать им заключение медицинской экспертизы и взять на себя всю полноту вины за то, что убийца их сына так и не пойман. Все время их пребывания с ним он находился в постоянном напряжении, челюсти плотно сжаты, а лицевые мускулы болели оттого, что он вынужден был сохранять на лице неестественное выражение.
