– За деревья… На подъеме…
– Молодец… Дай сюда руку… И терпи… – выхватив нож, Олежка взрезал увеличивающийся на глазах нарыв и, аккуратно поддев острием какую-то черную гадость, отшвырнул ее подальше. – Все. Перевяжи и не беспокой… Спину жжет?
– Да, еще как…
– Яда много… Если бы не удалили, автомед бы не справился… Руку бы пришлось отрезать… Господа! – он повысил голос. – Если хотите выжить, выполняйте все мои указания как можно точнее… Это вам не Земля…
«Да… – подумала я, – такой гадости, как этот «клещ», в Подмосковье уж точно нет». Судя по загруженной нам когда то информации, эта гадость была способна превратить человека в мешок со слизью часов за восемь-десять, а потом дать в нем жизнь паре сотен своих потомков…
…Вторая половина дня оказалась гораздо тяжелее первой: жуткую чащу, куда мы вломились сразу после спуска с холма, облюбовала для проживания стая тех самых «котов», которые встретились нам в первые же минуты после высадки на Глаз Ночи в прошлое посещение Ронтара. Причем тут их оказалось намного больше…
…Первые силуэты стелящихся над землей коричневых молний заметил Угги. И метнувшись вперед и влево, заработал мечом и метательным клинком, зажатым в левой руке. Чуть позже в джуше скользнули все остальные: реагировать на безумно быстрых зверьков можно было только так. И присоединились к его «веселью». А вот стрельба началась с заметным опозданием – краем глаза заметив, как медленно задвигался затвор автомата, я вдруг поняла, что его хозяин просто стреляет в никуда!
Впрочем, особенно рассуждать времени у меня не было, и я с головой ушла в состояние боя, чтобы успевать добивать тех, кого пропустил выкладывающийся впереди Глаз. Сумасшедшая пластика работающих на полной скорости ребят, рычание, истошный визг умирающих под клинками «котов», грохот очередей и жуткий аромат: смеси запахов леса, крови и пороховых газов слились в безумную картину, которую было невозможно описать словами. Как и в тот памятный день, к концу боя все мы превратились в изгвазданные до безобразия фигуры. А люди Кормушки – в полностью деморализованное стадо.
Нет, внешне они смотрелись очень даже ничего – автоматы, заброшенные на плечо, грамотно выбранные позиции для стрельбы, россыпи гильз вокруг… Только вот в глазах – ни тени уверенности в завтрашнем дне. И затаенный страх…
Глава 46
Ольгерд Коррин
Приборчик оказался занятным – на небольшом, с экран обычной мобилы, дисплее отражалось жуткое количество информации. От широты и долготы места нахождения самого прибора в земных единицах измерения и до прогноза погоды на ближайшие сутки-двое. При желании можно было развернуть над ним объемное изображение интересующего участка местности в любой точке планеты и, меняя масштаб, осматривать его во всех подробностях. Правда, не в режиме реального времени – судя по всему, картографическая съемка планеты велась несколько лет назад. Ибо на месте купы деревьев на том самом холме, на который нам открыли сквозной Портал, давно остались одни поросшие мхом головешки. Но все равно, двигаться с его помощью можно было бы раза в три быстрее, чем я вел свой отряд сейчас. А куда мне было торопиться? Желание отомстить этому уроду Кормухину было таким острым, что я иногда ловил себя на мысли, что примериваюсь, как бы метнуть в него метательным ножом или полоснуть мечом. И тормозил тянущиеся к оружию руки… Этот маленький диктатор нужен был мне живым… А вот здоровым – необязательно…
Было немного жалко ребятишек. Тех, кто был вынужден ломануться с ним хрен знает куда, только для того, чтобы Большой Босс получил вожделенную Панацею – средство от всех его болячек и надвигающейся старости… Именно поэтому уже со второго дня я старался расставить своих ребят так, чтобы, по возможности, прикрывать от нападений местной фауны этих, не успевающих ни на что реагировать, бедняг. Правда, немного возрос риск случайного ранения из огнестрельного оружия, но получившие подробные инструкции Вовка и Эрик периодически «корректировали» сектора стрельбы особо рьяных стрелков… Отправляя их в беспамятство… Все равно причины внезапных обмороков они понять не успевали…
Берегли не всех – майора Кузьмичева и еще четверых его выкормышей предоставили их собственной судьбе: судя по рассказам сталкивавшихся с ними Ремезова и Щепкина, скотами они были первостатейными. И особого гуманизма не заслуживали. Учитывая одного погибшего в первый день, я планировал вернуть на Землю семерых. По возможности. Естественно, с подкорректированными Эолом и Манышем воспоминаниями. Так что напрягаться приходилось несколько больше, чем если бы мы просто ломились куда глаза глядят…
…До озера, являющегося конечной точкой нашего маршрута, по прямой было километров сто пятьдесят. Располагающееся в получасе ходьбы за Комплексом, в объемном изображении маршрутизатора оно смотрелось конфеткой: ярко-голубая вода, парочка милых островков с восхитительными белыми песчаными пляжами; один из них – с небольшой горочкой и родником, от которого начиналась малюсенькая, но довольно бурная речушка. Вытянувшееся километров на десять, в ширину оно было чуть больше километра. И, если двигаться так, как я вел отряд, должно было стать одним из основных препятствий на нашем пути. Его, конечно, можно было обойти – полоса заболоченной местности справа от него, хоть и смотрелась угрожающе широкой, реально была метров в двести шириной и вполне проходима. А вот слева бы пришлось помучиться… Не по-детски… Так что оставалось форсировать водную преграду, используя имеющуюся у нас надувную лодку. Кстати, рассчитанную на пятерых…
…Вообще Кормухин старался не показывать и виду, что между нами и им есть какие-то трения. Да, люди Кузьмы постоянно двигались так, чтобы держать меня и моих ребят в поле зрения, и в экстремальных случаях больше смотрели за нами, чем за животными, но это было предсказуемо и понятно. И даже не вызывало раздражения. А вот милые улыбки и панибратство изображающего из себя моего ближайшего друга и чуть ли не отца генерала периодически заставляли меня скрежетать зубами. Впрочем, терпеть оставалось не так уж и много, и я держался. Тем более что уставал он так, что к вечеру еще волочил ноги и, с трудом дождавшись, пока для него поставят палатку, вваливался в нее и отключался. А с утра был похож на смерть – черные круги и мешки под глазами, нездоровый румянец на щеках, желтые склеры и куча мелких, но многое говорящих знающему человеку признаков свидетельствовали о том, что панацея ему действительно нужна…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
