Впрочем, артиллерию можно спасти артиллерией же. Только другой. Обманчиво-медленно шевелят, осматривая Мир, огромными, непроглядно-черными глазами, длинноствольные стодвадцатифунтовые чудовища, суетятся такие крошечные по сравнению с железными монстрами зомби, становятся друг другу на обледенелые плечи («Как не скользят?» — успевает изумиться Тетрик), и по живой пирамиде поднимается огромное ядро, весящее столько же, сколько сам Тетрик. Не простое — из тех самых, с зажигательной смесью, стоящих, наверное, целое состояние.
Тетрик хорошо помнит, как звенело в ушах, когда на «Неистовом» гахнули орудия главного калибра, а ведь они выплевывали во врага всего лишь восемьдесят фунтов зараз. Когда совсем близко слитно грохает дюжина длинноствольных гигантов, ему кажется, что по голове ударили обернутым ветошью кузнечным молотом. Ударная волна впереди взметает шлак. Двумя с половиной милями северо-западнее, у самого горизонта, вспыхивает рукотворное солнце. Тетрик жмурится: отвыкшие от света глаза режет даже на таком расстоянии. «Солнце» отгорает в несколько секунд, зато чуть ниже разгорается багровое зарево. Висящая над полем боя «сова» показывает Тетрику жуткую картину: пространство «коридора» между пушками охвачено морем огня, в нем вроде что-то еще мечется, но сказать наверняка невозможно. К мутному небу вздымаются столбы жирного черного дыма, горячий ветер нещадно швыряет «сову», пару раз она едва не падает в огонь. Вокруг исполинского костра вишнево рдеет докрасна раскаленный шлак. Базиль был прав — эта дрянь способна плавить сталь и камень, выжигать целые города.
Отдельные шматки вязкой горючей смеси долетают и до пушкарей, горят, повиснув на смерзшихся телах. Но непохоже, чтобы мертвые испытывали боль, на их движениях дьявольские гостинцы не отразились. Пострадали пушки: пара сгустков, попавших на ствол полевой десятифунтовки, немедленно проплавили в нем изрядные дыры. В другом месте капля жидкого пламени долетела до бочки с порохом. Ахает взрыв — и пушка переворачивается кверху лафетом. Копий на десять разлетаются сорванные взрывом, изломанные колеса. Мертвецу-канониру повезло меньше: взрывом начисто оторвало руку выше локтя, упавшим стволом пушки размозжило голову. То, что осталось, как ни в чем не бывало поднимается и, подобрав уцелевшую бочку с порохом, бредет к соседнему орудию.
«Пушки, назад!» — командует Тетрик расчетам легких орудий. Мертвецы не мешкают, не ропщут — подхватывают орудия за станины и, хрустя шлаком, везут их на другой фланг. Там тоже яростная свалка, Твари Ночи вражеского войска явно прорываются, норовя добраться до Тетрика. Юноша привычно переключает внимание на другую «сову», увиденное застляет немного оторопеть. Так, зря он счел полководца защитников Врат дураком. Бардак в войске свидетельствует не в его пользу, но куда бить, он сообразил.
Группа прорыва велика и составлена грамотно. Как и у него самого в центре, там прорываются огневцы и «слоночерепахи», мчатся, осыпая противника стрелами, вражеские «единороги», за ними валом валит остальные. Есть кое-что новое и в воздухе. Поддерживая друг друга, небо методично очищают от Тетриковых «сов» несколько сот «крылатых быков». Тетрик знает, что произойдет, когда они закончат. С неба на его войско обрушится овеществленная смерть, от которой без магии не спасут и пушки. В таком количестве — точно.
Тетрик лихорадочно прикидывает, что можно сделать. Базиль или Раймон (не говоря уж о покойном Элрике) наверняка мгновенно бы сообразили. Увы, Тетрика никто не учил тактике, а наставления Крейтона и Левдаста были слишком скупы и фрагментарны. Может, отказаться от прорыва в центре и ударить в бок прорывающимся? Вдруг враги этого и добиваются, и устроят какую-нибудь пакость в другом месте? А если продолжать наступление, смогут ли те, кто дерутся на правом фланге, остановить натиск? Никогда не поздно уничтожить врага Силой Мира, но, опять-таки, что, если это и нужно врагам? Скажем, сейчас он растратит Силу Мира на Тварей, а потом не хватит на Врата… А может, они смогут поймать Силу Мира в капкан и применить против самого Ключа, как это делал жрец-аргиштианец?
Пока возможно, нужно беречь Силу Мира. Прорыв останавливать тем, что под рукой. Под рукой есть крепостные мортиры и длинноствольные дальнобойные махины. Значит, разворачиваем стволы… Эх, сюда бы того корабельного канонира, который учил стрелять из пушки — но зажигательные снаряды не кончились, можно лупить по площади, не замахиваясь на ювелирную точность.
Снова — вышибающий из головы все мысли грохот, отчаянный крик Тетрика (иначе оглохнешь, когда упругая воздушная волна стегнет по барабанным перепонкам), вылетающие из огромных стволов снопы пламени, ощутимо вздрагивает земля под ногами. Чудовищная отдача бросает орудия назад, хрустит шлак под могучими колесами. Дальше не дают откатиться предусмотрительно подложенные под колеса мертвые туши, миг спустя орудия возвращаются в исходное положение. Прочистить стволы огромным ершом, засунуть в них новые мешки — пороховые картузы, забить ядра. Наконец, ткнуть раскаленным едва ли не добела прутом в запальное отверстие. На этот раз — не у всех орудий, для начала лишь у трех. Пока будут стрелять следующие тройки, первые три как раз перезарядят.
Бу-ух! Тетрик зажимает уши, и все равно едва не глохнет. Мертвецам, понятно, на грохот плевать, а как собирались стрелять из своих монстров живые ствангарцы? Разве что в специальных шлемах, спасающих уши от чудовищного грохота и — вроде бы — ото всего метательного, кроме арбалетных болтов в упор и под прямым углом, щебенки да ядер.
Ядро попадает в огневца. Огонь бы зверюге нисколько не повредил. Но на сей раз в ход идет не огненный гостинец, а чугунная болванка, гордость ствангарских литейщиков. Вообще-то она предназначена для разрушения крепостных стен особой прочности, способна прошибать кирпичную кладку в два копья толщиной.
Лучшая защита для огневца — испускаемый им жар: ни один зверь не смог бы подобраться ближе, чем на два-три шага. Стрелы, щебенка и даже ядра полевых орудий не долетают до него, разбрызгиваясь расплавленным железом или камнем, осыпается невесомым пеплом выгоревшее дотла дерево. Но ядро слишком велико, оно успевает лишь раскалиться добела, брызжа растаявшим на поверхности чугуном, сверкнуть кометой — и врезаться в гигантскую морду. Веет убийственным жаром, во все стороны летят брызги расплавленного металла и куски плоти огневца. Тетрик не знает, из чего она: ни один известный ему материал не способен противостоять такому жару. Может, это вовсе и не материя, а сгусток магии, где магические токи так переплелись, что кажутся твердыми.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
