— Не могу… Силы нет.
Возможно, Нек и права — для обычных магов после уничтожения таинственного артефакта, коим пользовалась компания Мелхиседека, вокруг лишенное магии пространство. Но не для нее — и, увы, не для Тетрика. Аэлла чувствует: исчерпанная было Сила Мира вливается в нее мощным потоком, будто ее питает сам Мир. Еще немного, и она сможет драться с Тетриком на равных. Но этого «немного» у нее нет. Твари Ночи наконец-то дорезают последних защитников Аэллы и бросаются на двух женщин.
«Что ж, Тетрик, ты сам напросился» — думает женщина. И позволяет восстановившейся Силе истечь в Мир, обрушиваясь на орду мерзких монстров испепеляющим ураганом. Что теперь сделаешь, любимый? Бросишь свою стаю на произвол судьбы? Или попытаешься их прикрыть, потратишь Силу и откроешься для решающего удара? А может, отвлечешься от бойни и отдашь должное Красоте?
Заклятие начинает действовать внезапно — и совсем не так, как казалось Аэлле. Оказывается, это даже красиво… Красиво, как и любой танец-заклятие. Давно, ох давно не было возможности вспомнить, для чего пришла в Храм, но она, оказывается, ничего не забыла. Танец-заклятие развертывается перед ней, как открытая книга, нужно лишь довериться интуиции, позволить танцу завладеть собой, лучше — закрыть глаза, дабы раствориться в собственном заклятии. В единственно-правильных, плавных и в то же время чеканно-точных движениях, вместе создающих узор священного кантхи.
Аэлле кажется, все вернулось — залитая жарким летним солнцем площадь перед Храмом, празднично одетая толпа, стремительное, завораживающе-красивое выступление жриц-танцовщиц, славящих Богиню, молящихся ей с помощью танца, перезвон браслетов и ножных колокольцев, священные гимны. И нет окружающей мерзости, наполненной холодом, болью и смертью. Танец разворачивается в ее голове, а тело как бы его повторяет. «Как бы» — потому, что обычно, когда за кем-то повторяешь танец, обязательно опаздываешь на такт, но сейчас никакого запаздывания нет. Каждое движение совершается в свой, единственно правильный момент. Ни мгновением раньше, ни мгновением позже.
Сила Мира в оболочке исминианской танцевальной магии, скрещенной с Живым Светом из системы Аргишти… Невероятно красиво, если б нашлись зрители, способные оценить красоту, они бы наверняка позабыли обо всем. Увы, Тварям Ночи на красоту плевать, если и оценят, аплодировать им нечем. Разве что копытами и хвостами об землю. Да и некогда — бой же…
Вокруг Аэллы кружатся в собственном, невероятно красивом и выверенном танце, яркие крупинки света. Искр становится все больше, они разгоняют мглу — и мгла отступает. Потом одна из искр устремляется в сторону Тварей Ночи…
…«Единорог», размазавший окровавленными копытами по смерзшемуся шлаку последних «котов» Аэллы, радостно рычит и, будто пришпоренный, бросается вперед. Сейчас, еще один удар, и будет победа… В первый миг он не замечает крошечной, со снежинку величиной, звездочки, попавший в широченную грудь — боли нет, зверь даже не чувствует касания. Но черная чешуя стремительно светлеет. Она становится бледно-серой, вовсе белеет, потом начинает слабо светиться. Свет усиливается, разгоняя мрак, мечутся сумасшедшие тени… «Единорог» становится все прозрачнее, превращаясь в бесплотный, но ослепительный свет, куда ярче дневного. На пространстве шагов в сто становится светло, как днем, шарахаются во все стороны теряющие зрение Твари Ночи. Наконец, даже неясный абрис «единорога» скрывается в ослепительном сиянии, на несколько мгновений вспыхивает ослепительная вспышка — и все исчезает. Несколько следующих звездочек уже нашли новые жертвы, парочка «сов» уже светлеют, готовясь засиять краткой, но неистовой вспышкой.
Наверное, даже в полярный день тут не бывало настолько светло. Ослепительное сияние заставляет жмуриться, но и сквозь плотно закрытые веки холодный и чистый свет режет глаза. Над полем разносится хорошо знакомый звук — нежный перезвон ножных колокольцев, браслетов, звук ударов о мраморное крыльцо перед входом в Храм босых ног жриц. И еще слышится пение. Оно звучит громко, слитно, но слов не разобрать — будто поет многотысячная толпа, спаянная единым порывом и вдохновением…
Свет вспыхивает особенно ярко (нет и намека на жар — будто настало морозное утро Третьего месяца в Ствангаре) и вдруг как-то разом исчезает. В первое мгновение кажется, что Аэ ослепла. Потом слезящиеся глаза начинают немного видеть. Магическое зрение оказывается быстрее — женщина уже видит все, что хотела. Заклятие сработало на славу. Ни одной Твари Ночи в поле не осталось. Лишь несколько людишек, сгрудившихся за спиной у Тетрика — и он сам, лучащийся недоброй, но похожей на ее собственную, Силой. Он так и не смог ничего противопоставить убийственным чарам.
— Видишь его? — спрашивает Неккара.
— Вижу, Нек.
— Бей! Не дай очухаться…
— Но ведь он… Может, стоит все же поговорить?
— Если бы я позволила Крейтону зубы заговаривать, мы обе были бы мертвы, — чеканит целительница.
Аэлла не отвечает. Сейчас для нее нет ничего, кроме любовно пестуемого заклятия. Нет даже Тетрика.
От этого заклятия зависит все — иным способом, знает Аэлла, человека с Силой Мира не одолеть. Зато этим… «Ты неплохо орудуешь чистой Силой, как дубиной, — язвительно думает Аэлла. — Но это оттого, что плохо усвоил уроки Налини. Она говорила: все живущие в Мире — или танцоры, или зрители, и третьего не дано».
Тетрик счастлив. Трудности, беды, сомнения позади. Все предельно ясно — нужно уничтожить защитника Врат, потом найти способ покончить с Ними самими. Если ему не помешают, Силы хватит. Ее не придется тратить на вражеского мага, Твари Ночи все сделают сами. Они уже добивают последних, кто оказался в «мешке». Правда, и у них потери ужасающие — уцелела хорошо если треть, ведь вражеские Твари в плен не сдаются. Но и это — не одна сотня тысяч чудовищ, с таким количеством не справится даже самый сильный маг… если, конечно, он не владеет Силой Мира.
«Атакуйте, — приказывает Тетрик. — Это первое настоящее мясо, которое я вам даю». По бесконечной реке чудовищ проносится рябь — давя друг друга, Твари Ночи бросаются в атаку. Тетрик дрожит — ему передается кровожадное вожделение, жажда хоть на ком-то сорвать злобу от безрадостного, наполненного болью, яростью и неутолимым голодом существования. Сейчас, еще чуть-чуть…
Интересно, кто он, маг, сумевший подчинить себе Тварей Ночи? Вестник или какая-нибудь жадная до власти сволочь с Мирфэйна? Нет проблем, Сила Мира позволяет и не такое. Как обычно, подчиняем какую-нибудь из «сов» и пускаем ее поближе к магу, но так, чтобы не подвернулась под его чары. Колдуну будет не до того, он отбивается от тех, кто нападает, а не тех, кто смотрит. Так, вот и подходящая зверюшка. Слетай, дорогая, посмотри, кто нам противостоит.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
