15. При такомъ положеніи дела, мы пожалуй приведемъ между прочимъ и известное изреченіе Господа, по поводу котораго они особенно и более дерзко нападаютъ на насъ, утверждая, что Онъ Самъ въ евангельскихъ беседахъ исповедалъ Себя человекомъ, говоря: Что Мене ищете убити, человека, иже истину вамъ глаголахъ? (Іоан. 8, 40). Если кто съ любовью къ истине останавливается на евангельскихъ местахъ, где Спаситель говорилъ объ этомъ, тотъ, конечно, заметитъ ихъ коварное намереніе и справедливо назоветъ ихъ клеветниками и лжесвидетелями; такъ какъ прежде этой речи, показывая Себя Богомъ и Сыномъ Божіимъ, Онъ сказалъ такія (слова), что сами Іудеи того времени, потому что были слепы умными очами, за это наиболее хотели убить Его. И все то предавая молчанію, они выхватываютъ это изреченіе, совершая нечто подобное тогдашнимъ фарисеямъ: ибо и те приступали къ учащему Спасителю, не веровать желая и научиться, а намереваясь уловить что–нибудь изъ устъ Его (для обвиненія), какъ повествуетъ Евангелистъ; следовательно, какъ те, такъ и эти теперь читаютъ, лучше же глумятся надъ Божественными Писаніями, чтобы найти что–нибудь для обвиненія Положившаго за нихъ душу.
16. Разсмотримъ же, что Онъ говорилъ прежде этого изреченія Отецъ Мой, говоритъ, доселе делаетъ, и Азъ делаю (Іоан. 5, 17). Онъ называлъ Бога Своимъ Отцомъ, делая Себя равнымъ Богу, творящимъ, подобно Отцу, то же самое. Яже бо Онъ творитъ, сія и Сынъ такожде творитъ (Іоан. 5, 19). И: Яко судъ весь даде Ему Отецъ (перифразъ 22 стиха): да вси чтутъ Сына, якоже чтутъ Отца (Іоан. 5, 23). И: Грядетъ часъ, и ныне есть, егда мертвіи услышатъ гласъ Сына человеческаго (Божія), и услышавше оживутъ (Іоан. 5, 25). Затемъ, чтобы слышащіе эти богоприличныя (слова) не соблазнялись по причине плоти Его, такъ какъ таковое говорилъ видимый человекъ, Онъ немного спустя прибавляетъ и говоритъ, что Онъ есть Сынъ человеческій. И после того, какъ сказно последнее изреченіе, что услышавшіе оживутъ, не удивляйтесь следующему: Грядетъ часъ, егда и вси сущіи во гробехъ услышатъ (гласъ Сына Божія), и изыдутъ сотворшіи благая въ воскрешеніе живота, а сотворшіи злая въ воскрешеніе суда (Іоан. 5, 28–29); ибо прежде сказанное, что — грядетъ часъ, и ныне есть — и: услышавше оживутъ, — сказано о воскресшихъ въ то время мертвецахъ; следующее же: вси сущіи во гробехъ — обозначаетъ день воскресенія во время славнаго Его пришествія. И немного спустя опять говоритъ: Азъ есмь хлебъ животный (Іоан. 6, 35). Однако все это они, какъ бы не слыша, более же притворяясь глухими, опускаютъ; последующее же изреченіе, говорящее: Ныне же ищете Мене убити, человеека, иже истину вамъ глаголахъ (Іоан. 8, 40), — они всюду произносятъ, чтобы смутить умы неповрежденныхъ. Если бы они были безпристрастны, то должны были бы разсудить о томъ, что именно Сказавшій выше изложенное Самъ произнесъ и последнее изреченіе, и не соблазняться этимъ, какъ бы забывая о томъ. Ибо и те (іудеи), видя человека и не вмещая слышанія богоприличныхъ речей, говорили: Не сей ли есть сынъ Іосифовъ, егоже мы знаемъ отца? (Іоан. 6, 42). И опять они приступили къ Нему, говоря: кого Себе Самь Ты твориши? (Іоан. 8, 53). И опять: Пятидесятъ летъ не у имаши, и Авраама ли еси виделъ? (Іоан. 8, 57). Нужно бытъ довольнымъ и уже сказаннымъ и ничего более не изследовать; такъ какъ те, которые стремятся иметь безпристрастное сужденіе о предмете Божественныхъ Писаній, благоразумно скажутъ, что ничего нелепаго не можетъ быть въ томъ, что Онъ есть Богъ и вместе человекъ, когда говорилъ такъ, что иногда назывался Богомъ, иногда же человекомъ, такъ какъ ни одно изъ двухъ наименованій не уничтожаетъ другого.
17. Далее, что Онъ долженъ мыслиться поэтому не человекомъ, какъ они предполагаютъ, можно изследовать и съ другой стороны. После совершенія Іудеями того, за что здесь осуждалъ ихъ Господь, разумею именно спасительную страсть, если бы они были осуждены, какъ убійцы человека, тогда бы могло иметь смыслъ утверждаемое ими; если же они осуждены, какъ дерзнувшіе противъ Владыки и Господа, то очевидно, что сіи впали въ безумное предположеніе, решивъ, что Онъ — человекъ, хотя бы и говорили, что Слово обитало въ Немъ. Поэтому блаженный Павелъ, разсуждя о распявшихъ, ясно представляетъ ихъ убійцами Господа, говоря въ такихъ выраженіяхъ: Аще бо быша разумели, не быша Господа славы распяли (1 Кор. 2, 8). И Самъ Господь въ притче о винограднике говоритъ, что Домовладыка послалъ рабовъ своихъ къ делателямъ: И оваго биша, говоритъ, оваго же убиша, оваго же каменіемъ побиша (Матф. 21, 35) — делатели, разумеется; впоследствіи же послалъ, говоритъ, Сына Своего, увидевъ Котораго, делатели сказали другъ къ другу: Сей есть наследникъ: пріидите убіемъ Его, и удержимъ достояніе Его. И емше Его, изведоша вонъ изъ винограда, и убиша (Матф. 21, 38–39). Итакъ, если Апостолъ исповедуетъ Распятаго Господомъ славы, Самъ же Спаситель представляетъ пророковъ посланными рабами, а Себя — Сыномъ Владыки рабовъ, то кто еще дерзнетъ утверждать, что Говорящій — ныне же ищете Мене убити — былъ человекомъ, а не вочеловечившимся Богомъ? И особенно, когда услышитъ, что и богоприличныя дела, имеющія произойти, относятся къ имени человека: грядетъ бо часъ, и ныне есть, егда мертвіи услышатъ гласъ Сына человеческаго, и услышавше оживутъ (Іоан. 5, 25). И: Егда же пріидетъ Сынъ человеческій въ славе Своей, и вси ангели съ Нимъ; тогда сядетъ на престоле славы Своея, праведный судъ всемъ творя (послед. словъ нетъ въ нын. тексте — (Матф. 25, 31). И: Никтоже взыде на небо, токмо сшедый съ небесе, Сынъ человеческій (Іоан. 3, 13).
18. Слышишь ли, что Богъ Слово вследствіе соединенія съ плотію ясно именуется именемъ человека? Ибо кто другой можетъ бытъ Сшедшимъ съ неба? Поэтому не соблазняйся впредь, когда Онъ говоритъ: Ныне же ищете Мене убити, человека, иже истину вамъ глаголахъ; но, имея въ виду домостроительство, благочестиво принимай сказанное; такъ какъ изъ этихъ (словъ) наиболее открывается домостроительство соединенія, и такъ какъ, хотя бы онъ именовался человекомъ, не долженъ именоваться отдельно отъ божества Самъ по Себе. Ибо кто решится утверждать, что Онъ—человекъ, и что сотворитъ последнее выше сказанное? Разумею, конечно, имеющее быть пришествіе Его съ неба и праведный судъ надъ всеми; особенно когда священный псалмопевецъ Давидъ поетъ: Тебе подобаетъ песнь, Боже, въ Сіоне, и Тебе воздастся молитва во Іерусалиме (Псал. 64, 2). Внимай речи: Къ Тебе всяка плоть пріидетъ (Псал. 64, 3). Ибо что иное значитъ это, кроме того, чему мы научились, т. е. что сотворитъ Сынъ человеческій? Тогда бо, говоритъ, сядетъ на престоле славы Своея. И соберутся предъ Нимъ вси языцы (Матф. 25, 31–32). Видишь ли, что когда Давидъ говорилъ какъ Богу: Къ Тебе всяка плоть пріидетъ, то (этимъ) было показано, что это имеетъ исполниться на Сыне человеческомъ? Итакъ, Рожденный отъ Маріи есть именно вочеловечившійся Богъ, такъ какъ Божественныя Писанія ясно показываютъ это множествомъ свидетельствъ. А сія славная Дева — конечно Богородица, хотя бы они и не желали. Ибо если бы происшедшій отъ Нея Іисусъ Христосъ былъ человекомъ, то какъ бы Павелъ въ посланіи къ Галатамъ писалъ: Павелъ апостолъ ни отъ человекъ, ни человекомъ, но Іисусъ Христомъ (Гал. 1, 1)? Очевидно, что Онъ не человекъ только, но и вочеловечившійся Богъ. Итакъ, пусть невежды не соблазняются по поводу этихъ речей, но пусть научатся домостроительству Божественной тайны и вместе съ ангелами и сами поклонятся, наконецъ, Христу. Егда бо, говоритъ, вводитъ Первороднаго во вселенную, глаголетъ: и да поклонятся Ему вси ангели Божіи (Евр. 1, 6). И: О имени Іисуса Христа всяко колено поклонится, небесныхъ и земныхъ и преисподнихъ; и всякъ языкъ исповесть, яко Господь Іисусъ Христосъ въ славу Бога Отца (Флп. 2, 10–11). Пусть помнятъ, что Іисусъ Христосъ исповедуется Господомъ, и не смущаются, когда услышатъ, что по домостроительству Онъ (называется) человекомъ.
19. Такъ пусть понимаютъ и сказанное о Немъ по какому–либо случаю или по домостроительству, каково, напримеръ, и сказанное апостоломъ Петромъ. Іисуса бо Назорея, мужа отъ Бога извествованна въ васъ (Деян. 2, 22), говоритъ Петръ, беседуя съ Іудеями. Ибо читающему Божественныя Писанія необходимо разсматривать и лица, и время, изследовать и то, по какому поводу каждое было сказано; такъ какъ въ такомъ только случае, при помощи благодати Духа, всякій будетъ въ состояніи прилагать каждому изреченію подобающій смыслъ. А такъ какъ и последнее изреченіе те приводятъ для подтвержденія своего нечестія, то разсмотримъ, что же именно желая выразить, Петръ сказалъ такъ; особенно попросимъ указать намъ причину, вследствіе которой онъ вынужденъ былъ говорить такъ. Что ты говоришь, о блаженный? Ты проповедуешь Христа человекомъ и убеждаешь насъ веровать Ему, чтобы научить служить твари? Но другой Апостолъ осуждаетъ желающихъ служить твари (Рим. 1, 25; Деян. 14, 15). Затемъ, спрошенный Имъ: за кого ты считаешь Сына человеческаго, какимъ образомъ самъ ты ответилъ? — Ты еси Христосъ, Сынъ Бога вышняго (Матф. 16, 16); хотя и тогда вопросъ не вполне разумеющимъ тайну домостроительства могъ, пожалуй, внушить какую–нибудь такую мысль, разумею именно — признаніе Его человекомъ. Кого бо, говоритъ, глаголютъ человецы быть Сына человеческаго? (Матф. 16, 13). И тогда, слыша отъ Самого, что Онъ — Сынъ человеческій, ты говорилъ, что Онъ есть Сынъ Божій; теперь же, после того, какъ узрелъ силу многихъ другихъ знаменей, после того, какъ во–очію убедился и въ блаженномъ воскресеніи, и въ вознесеніи на небо, ты говоришь, что Онъ есть человекъ?
