— Я должен сделать официальное заявление, и как можно скорее! Кто у вас тут самый главный?
— Вас пища не устраивает или соседи обижают? — удивился санитар.
— Суть проблемы не в пище и не в соседях. Дело в том, что… — начал было говорить Павлов, но его прервал Ницше:
— Дело в том, что наш сосед Дон Аурелио ушел от нас, по-английски, не попрощавшись. Мы хотим знать, что с ним и когда он к нам вернется?
— Георгий Иванович Орлов жив и здоров. Он — в соседней палате.
Только что поужинал и веселит новых соседей анекдотами про Чапаева.
Сам слышал— соврал санитар, не моргнув глазом. Тот, кто называл себя именем древнеперсидского пророка, осушив стакан приторно-сладкого напитка, напоминающего чай, неожиданно обратился к санитару со следующими словами:
— Истинно говорю вам! Грядущий спаситель мира Саошйант родится от семени пророка, чудесным образом сохраняющегося на дне самого глубокого озера. Когда приблизится конец времен, в нем искупается целомудренная дева и забеременеет. В назначенный срок она родит сына по имени Астват-Эрэта, что означает Воплощающий праведность. Молодой санитар улыбнулся и утвердительно закивал головой. У Павлова же на душе стало немного легче. То, что сказал Заратустр, могло прийти в голову только «тихому психу». Он решил больному подыграть и осторожно заметил:
— Это похоже на правду. Самое глубокое в мире озеро Байкал через тысячи лет станет морем величиной в Новую Зеландию и соединится проливом с Тихим океаном. Я сам это видел. Молодой санитар удивленно вскинул брови, видно, не ожидая от пациента, которого, по его сведениям, признали вменяемым и психически здоровым, подобных речей. Ницше, заметив реакцию санитара, поспешил Павлову на помощь.
— Я тоже когда-то видел во сне, что Байкал превратился в огромное море, а на его берегах поселились эльфы, гномы и хоббиты, — сказал он, при этом отчаянно подавая Павлову знаки, чтобы тот держал язык за зубами.
— А я видел это не во сне, а воочию! — возразил Павлов, не замечая знаков, которые ему подавали уже оба соседа. Ужин закончился. Снова пришла нянечка с никелированной тележкой, убрала посуду, сменила на столе клеенку и вышла. Санитар остался. Он ждал доктора Садырина, только что заступившего на ночное дежурство и обходившего на своем этаже палаты, пациенты которых успели поужинать. У доктора Садырина была совершенно невзрачная внешность, тихий и вкрадчивый голос, а также привычка дергать носом, из-за которой младший медперсонал и пациенты называли его Индюком. Особым гуманизмом по отношению к больным он не отличался, и при первых же признаках проявления буйства приказывал надевать на них смирительные рубашки и назначал ударную дозу нейролептиков. Выслушав заявление Павлова о том, что он является ответственным работником Главлита и секретным сотрудником КГБ, участвовавшим в мае 1978 г. в спецоперации по разоблачению банды новосибирских ученых, втайне разрабатывающих галлюциногенные препараты, доктор Садырин так удивился, что у него даже очки полезли на лоб. До этого все шло к тому, чтобы пациента палаты № 113 Дмитрия Павлова из института судебно-медицинской экспертизы выписать с официальным заключением, что он вменяем и совершенно здоров. И, на тебе! Такой навязчивый бред… Убедившись в том, что врач ему не поверил, Павлов потребовал, чтобы его поместили в одиночную палату и предоставили ему бумагу и письменные принадлежности: можно блокнот и шариковую ручку, но лучше — печатную машинку и бумагу формата А-4. Доктор Садырин обещал выполнить его просьбу, но только на следующий день, поскольку свободных одиночных палат с мягкими стенками на вверенном ему этаже не осталось. Павлов успокоился, и это спасло его от смирительной рубашки и ударной дозы нейролептиков. Прибывшая на вызов медсестра вколола ему снотворное, которое подействовало на него так благотворно, что он сразу заснул, даже не успев пожелать своим соседям спокойной ночи. Сапрыкину (Ницше) и Куралбекову (Заратустре), в отличие от Павлова, не спалось. Они не меньше, чем доктор Садырин, были потрясены переменой, произошедшей с их соседом, и долго, шепотом, обсуждали вопрос о том, чем они могли бы ему помочь.
— Давай расскажем ему про Дона Аурелио и про все, как было.
— Не поверит. Слишком очевидно, что он уже не та личность, которую мы прежде знали.
— Жалко парня. Если он будет настаивать на том, что он есть тот, кто есть, его совсем залечат и превратят в «кочан».
— Надо бы сосредоточиться и попытаться вернуть его «точку сборки» на прежнее место.
— А это ему не навредит?
— Хуже того, что ему предстоит пережить, уже не придумать.
— Действуй! Дождавшись полночи, Сапрыкин устроился на полу в позе лотоса и приступил к медитации, имеющей целью вхождение его сознания в состояние сверхчувствительности. Только в этом случае он мог разглядеть на энергетическом коконе спящего соседа маленькую синюю звездочку, и легким дуновением собственной праны заставить ее изменить положение относительно двух секретных чакр, о которых ему успел рассказать Дон Аурелио. Несколько раз в течение ночи Сапрыкин, устав от напряжения, ложился на койку и дремал, восстанавливая силы. Он уже было совсем отчаялся от того, что у него ничего не получается, как ровно в четыре часа утра увидел то, что хотел. Мысленно призвав на помощь Дона Аурелио, он сделал глубокий вдох-выдох, и сдвинул точку сборки энергетического кокона Павлова всего лишь на один вершок. В этот же самый момент произошло то, что он совсем не ожидал.
Сосед, до этого мирно почивавший на правом боку, перевернулся на живот, вытянул руки вперед, и начал изгибаться всем телом, а потом неожиданно свалился на пол и что есть мочи заорал:
— Я дельфин! Я дельфин! Выпустите меня в море! Проснулся Куралбеков и попытался помочь Сапрыкину вернуть Павлова на койку, но он так отчаянно сопротивлялся, что даже искусал обоих до крови. Подоспевшие санитары надели на Павлова смирительную рубашку и привязали к кровати. Доктор Садырин приказал медсестре вколоть пациенту внутримышечно самые сильные успокаивающие лекарства. Когда он затих, санитары положили его на носилки и понесли на другой этаж в другое отделение, где содержались самые тяжелые пациенты. 23 июня в четвертом часу после полудня по настоянию лечащего врача Мельникова по поводу Павлова собрался консилиум. Уж больно случай оказался нетипичным: пациент, поступивший в институт без явных признаков психического расстройства, внезапно взбесился.
Врачам, просмотревшим все видеозаписи, предшествующие этому печальному событию, оставалось только развести руками. Доктор Мельников не сдавался. Он упрямо твердил, что катализатором болезни Павлова могло послужить зловредное внушение, которое он получил от бывшего гражданина СССР Георгия Орлова, по слухам, адепта какого-то тайного религиозно-мистического ордена. Главврач отделения доктор медицинских наук N замялся, и вынужден был признаться, что бывший корреспондент газеты «Известия» и «невозвращенец» Георгий Иванович Орлов, известный в определенных кругах по кличке Дон Аурелио, в настоящее время содержится в следственном изоляторе Лефортово, как особо опасный преступник, разыскиваемый Интерполом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
