Новый вопрос – какова роль во всей этой истории козла Николая? Пока ясно только одно – Николай рьяно оберегал Анну, а с ней и Олега. Или наоборот? Олега и с ним – Анну. Неважно. Главное, и он, и она в компании с Михаилом-младшим и Шляпой очень продуманно скрывались. От следствия или бандитов? Не вызывает сомнения, что эти прятки напрямую связаны с убийствами. Кого же убили (именно убили!) вместо Олега? Кто это сделал? Да! Еще забыли про Шляпу! Кто он вообще такой, этот приземистый пожилой мужичок с внешностью простого обывателя?
Пришлось признать, что кое-что прояснилось, зато все вместе запуталось окончательно. Решение уехать было правильным. Больше мы здесь ничего не узнаем. Ответы следует искать в Москве. Похоже, не без помощи следователя Листратова.
В конце концов напомнила о себе усталость, и мы заснули.
Утро выдалось пасмурное, чему мы нисколько не удивились. Все правильно. После трех вообще пойдет дождь. Собирались в дорогу оперативно и по-деловому. Денька прыгнула на заднее сиденье машины, так и сидела безвылазно до самого отъезда. Михаил, непонятно когда, ухитрился натаскать гору камней, но все погрузить не смог – бедная «Ставрида» изрядно просела. Ксюша сунула нам в машину какой-то пакет, Денька сразу же попыталась с ним разобраться, но я вовремя переложила его в багажник. Оглядев Реченскую прощальным взглядом, я вдруг поняла, что за четыре дня сроднилась с этой деревушкой и ее жителями. Теперь они уже неотъемлемая частичка моей жизни. Наташка хлюпала носом, я тоже, хотя и считала себя слезоустойчивым человеком. За компанию вытирала мокрые глаза и баба Тоня. Михаил улыбался грустной улыбкой. И с чего мы взяли, что он ехидный человек? Еще раз обняв бабу Тоню и Ксюшу, мы сели в машину и потихоньку тронулись в обратный путь.
У Будово мы увидели милицейский УАЗик, свернувший на дорогу в Реченскую. Были все основания предположить, что он едет туда нам на смену. Хотя мы можем и ошибаться. Просто люди отправились навестить родственников или знакомых, а заодно сходить по грибы. Да и что рассчитывают там найти доблестные органы внутренних дел?
Торжок миновали на одном дыхании, ни разу не заблудившись, просто потому, что пристроились в хвост КамАЗу с московскими номерами. Удивительно, каким уютным и красивым оказался этот город. У моста через Тверцу не выдержали и остановились. Из-за туч проглянуло солнце, и город засверкал церковными куполами. Сказочное, я вам скажу, зрелище. Неожиданно объявился добровольный гид. Пожилой, интеллигентного вида старичок с большой сумкой стеклотары перешел с противоположной стороны улицы к нам и немного шепелявя сказал:
– Любуетесь? Ну-ну. Здесь есть чем полюбоваться. Тридцать три церкви! Правда, многие на реставрации. А вон ту видите? – и дождавшись от нас положительного ответа, продолжил: – Без единого гвоздя построили! Вот ведь умельцы были. И народ-то как в Бога верил! – Старичок вынул из нагрудного кармана старенького пиджака аккуратно сложенный платочек и промокнул слезящиеся глаза. – Сейчас все… без царя в голове. Вон, тащу прибавку к пенсии, – он кивнул на сумку с пустыми бутылками. – Сынок, значит, глушит, а я отвожу! – Он невесело рассмеялся.
– Может, вас подвезти, дедуля? – участливо спросила я.
– Мы в Москву едем, может, вам по дороге? – подключилась подруга.
– Что вы, дамы, – шутливо испугался старичок. – Мне так далеко не надо. А если через мост перевезете, благодарен буду. Там пункт приема стеклотары.
Старичка с сумкой усадили вперед.
– Название города, знаете, от чего произошло? Торжком или торжищем в старину называли место торговли. Словом, Торжок был крупным торговым центром – большим базаром в нынешнем понимании… Ну вот здесь и остановите… Спасибо вам, счастливого пути, – доброжелательно раскланялся он, прижимая к груди «прибавку к пенсии».
Я пересела вперед к Наталье, заметив, что днем по Торжку ходят исключительно интеллигентные, трезвые люди. И очередной раз была не права. Притормозив у светофора, мы терпеливо ждали зеленого сигнала, когда с моей стороны окна показалась озабоченная пьяная морда цвета светлого бордо и заикаясь прорыгала:
– Шеф! П-кинь на Влдарсво.
Запах перегара моментально вытеснил все остальные, и я почувствовала приступ тошноты.
– Да что ж к тебе вся пьянь липнет, а? Закрой окно! – со злостью крикнула Наташка.
Но только я попыталась это сделать, как грязные сарделькообразные пальцы с траурной каемкой обломанных ногтей легли сверху на стекло.
– Не балуй! – укоризненно выговорил поклонник Бахуса и попытался открыть дверь, но я ее уже зафиксировала кнопкой. Мужик перевел мутные, неопределенного цвета глазки на заднее сиденье, где с интересом ждала развязки Денька, и заорал: – Люська! Шал-лава! Влзай!
Наташка рванула с места на желтый сигнал светофора и пьяный придурок, крутанувшись на месте, шлепнулся на пятую точку опоры.
На выезде из Торжка, перед эстакадой, решили заправиться. Внимательно осмотрелись и, не обнаружив поблизости организмов, измученных алкоголем, уверенно подрулили к заправке. Но тут я поняла, что куда-то засунула кошелек. Пришлось отъехать. Наши разборки, очевидно, привлекли внимание какого-то очень нового русского, подъехавшего на сверкающем серебристом БМВ. Заправив машину, он тронулся с места, но неожиданно притормозил у нашей «Ставриды» и соизволил выйти из машины. Небрежным, но точным движением, он швырнул Наталье на колени какую-то бумажку и лениво произнес: «Вы обе раздражаете меня своим визгом».
Наташка ойкнула и панически стряхнула бумажку. Я подавилась словом «сама…» и умолкла. Владелец серебристого БМВ, не оглянувшись, сел в машину и уехал. С минуту мы молча сидели, потом подруга открыла дверь и вылезла из машины. Я внимательно следила за ее действиями. Она нагнулась и подняла что-то с пола, а когда разогнулась, лицо ее было растерянным и красным. В руках она держала тысячную купюру…
– Может, продолжим базарить? – предложила я. Глядишь, и на новую тачку тебе наберем. Если, конечно, ты не возражаешь. Кстати, я вспомнила, где кошелек. Подо мной. Когда стала ремень безопасности пристегивать, кошелек под себя положила, чтобы не уронить.
– Нормальному человеку это в голову бы не пришло, – спокойно рассудила Наталья, усаживаясь за руль. – Нормальный человек положил бы кошелек в бардачок.
– Так то ж нормальный… Кстати, нормальным и не швыряют на колени тысячные денежки…
– Ну, положим, нормальные и не швыряются такими деньгами…
– Приятно сознавать, что мы не одиноки в этом мире, – вздохнув, завершила я диалог.
Заправка машины заняла несколько минут и, успокоенные, мы двинулись дальше. Шестьдесят километров до Твери пролетели незаметно. Слишком уж мы увлеклись воспоминаниями об оставленной далеко позади деревеньке Реченская. И чем дальше мы отъезжали, тем неспокойнее становилось на душе. Через неделю вернутся дети и что я им скажу?
– Надо позвонить Лешику. – Голос подруги звучал озабоченно. – Хотя нет, сэкономлю. Остановимся в Сосенках, пошлю сообщение о своем прибытии. – Стали накрапывать редкие дождинки. – Рановато, – укоризненно покачала она головой, еще нет трех. Впрочем, в деревне дождь, возможно, как раз в три и начнется.
Остановились мы только в Завидове. Очевидно, Наталье было мало одной сковородки. Я даже не вылезала из машины, тогда как подруга вихрем носилась среди продавцов. Вернулась она с рамочкой для фотографий. Я демонстративно фыркнула, но ничего не сказала. Проехав еще пару километров, подруга съехала с трассы, велела мне прогулять Деньку и принялась возиться с рамочкой. Когда я вернулась, она продолжала свое занятие. Дался ей этот прямоугольник!
– Может быть, все-таки поедем? С рамочкой и дома поиграешь.
– Сейчас, сейчас… Все! – радостно сказала она и показала свое творение. Я невольно прыснула. Наташкины оч. умелые ручки поместили в рамочку тысячерублевую купюру. – Наверняка фальшивая. Эх, надо бы еще фломастером на ней написать: «Образец». Чистейшей прелести фальшивый образец!
…До Москвы ехали без остановок. Даже хорошо запомнившееся Дурыкино не заставило нас притормозить. Наташка и бутерброды уплетала не отрываясь от руля. У меня было такое впечатление, что я отдыхала вдали от Москвы примерно с месяц. Но возвращение в столицу не радовало, было просто осознанной необходимостью.
Около пяти часов мы подъехали к моему, вернее, Димкиному дому. Захватив часть вещей, поднялись на седьмой этаж и остолбенели: дверь квартиры была опечатана! Не веря своим глазам, я попробовала оторвать злополучные бумажки с печатями, но Наталья, поставив ведро с грибами на пол, шлепнула меня по рукам:
– У тебя что, крыша съехала? Не смей. Вдруг там опять труп ночевал?
– Чей труп? – ошарашенно спросила я
– Чей, чей… Не знаю чей, главное не наш, не Лешкин и не Димона. Димочка вообще лучше всех устроился. Сидит под охраной, а тут…
