– Не жадничай, – оборвал меня Михаил, – подумай о раскрутке. Вас зовут на тусовку в «Треп».
– Хорошо, – согласился я, – по рукам, куда ехать?
Ровно в шесть вечера мы высадились около кинотеатра с названием «Небо»[17] и пошлепали к черному, так называемому актерскому входу.
– Эй, стоять! – заорал шкафообразный секьюрити. – Куда прете?
– На концерт, – ответил я.
– Фамилия?
– Подуш… Задуйветер, – быстро поправился я.
– Такого в списке нет, вали отсюда!
– Посмотрите на Морелли, – ожил Энди.
– Не фига! Топайте отсюда.
Акробаты уставились на меня, я растерялся, и тут из черноты коридора вырулила женщина, одетая в красно-синюю клетчатую юбку, черную майку и парчовые сапоги на платформе. Я невольно раскрыл рот. Дама смотрелась как… увы, подобрать эпитет не могу. Очень сильное впечатление производила картинка на ее майке: два ежа занимаются самовоспроизводством, а вокруг вышитые розы, щедро украшенные стразами.
– Чего стоим? Кого ждем? – спросила мадам знакомым голосом.
– Вы распорядитель концерта? – обрадовался я. – Нас нет в списках. Цирк Морелли прибыл на выступление, а пройти за кулисы не может!
– Вовка, привет! – Баба помахала мне рукой. – Алина уже тут. Опаздываете! Эй, там, на воротах, пропустите! Прибыла подтанцовка великой певицы Брин. Чего глаза вылупили? Я ее пресс-секретарь Михаил Горчаков.
Моя челюсть уехала вправо. Возможно ли, чтобы женщину звали Михаил Горчаков? Впрочем, существует имя Мишель, у «Битлз», кстати, есть песня «Мишел, май белл…». Но тогда она Горчакова! Но почему он-она в юбке и высоких матерчатых сапогах до колен? Бриллиантовые серьги в ушах меня не смущают, нынче драгоценности в мочках смело носят представители обоих полов, но обувь?!
– Да хоть ты у дьявола служи, без пропуска не пущу, – рявкнул секьюрити, – их нет здеся! Не напечатана фамилия.
– Дай сюда бумагу, – взвизгнул Михаил, – идиот! Вот же написано: Горелли! Ослеп?
– Они сказали «Морелли», – справедливо уперся охранник.
– Перепутали, – топнул ногой Михаил, – немедленно впускай! Где беджик? Шевелись!
Парень в черной форме вытащил из картонной коробки кучу карточек, вверху каждой имелось отверстие, через которое были продернуты тесемки.
– Нажрутся, нанюхаются и не помнят, как их зовут, – с презрением заметил охранник.
– Ну, нате!
Мара, Антонио, Энди, Жозефина, Мими и я без проблем миновали контроль, сложности возникли с Тихоном.
– Этта кто? – с легким удивлением осведомился охранник, разглядывая апатичного косолапого.
– Медведь, – ответил дрессировщик Костя.
– Не пущу!
– С какой стати? – занервничал Михаил. – Он часть программы!
– На него беджа нет, – отрезал секьюрити.
Я покосился на Мими, хорошо, что макака, как все особи женского пола, обожает наряжаться, сейчас на ней миленькое красное платье в белый горошек и черная шляпка, вот служба безопасности и пропустила человекообразное без проблем, небось приняла ее за вокалистку. Правда, Мими без обуви, но эта деталь не смутила охранника. А вот Тихон явился во всей своей медвежьей красе и теперь останется за воротами.
– Пусть уходит, – велел парень у двери.
– У вас полно беджей, – указал я на коробку, – дайте один Тихону.
– Который? – скривился охранник. – Артист? Так он не человек. «Организатор»? Или, может, ему подойдет «Пресса»? На медведей пропусков нету!
– А ну посторонись! – заорали с улицы.
Дверь распахнулась, пахнуло крепким ароматом дорогого парфюма, в узкое пространство перед охранником втиснулось огромное количество народу. Впереди вышагивал молодой мужчина с длинными, почти белыми волосами. Одет он был в ярко-фиолетовый балахон, расшитый пайетками, из v-образного выреза торчала крепкая шея, на которой болталось штук десять цепочек с медальонами, подвесками и амулетами.
– Привет, – любезно сказал он охранникам.
Секьюрити ахнули.
– Здрассти!
Мужчина в шлафроке абсолютно беспрепятственно, не взяв беджа, прошел в глубь кинотеатра. За ним понеслась толпа с чемоданами, портпледами, корзинками и пакетами.
– Здрассти, здрассти, здрассти, – ошалело кланялся парень в форме.
– Это кто? – тихо спросил я у Мары.
– Суперстар Марсель, – почти шепотом ответил акробат, – из телика не вылазит!
Мими дернула Тихона за лапу и поволокла вперед. Макака оказалась самой умной из нас, она сообразила, что в группе сопровождающих Марселя людей косолапый беспрепятственно просочится за кулисы.
– Вот уроды, – громко возмущался Михаил, когда мы, миновав все препоны, шли по узкому коридору. – Где гримерки? Здесь!
Горчаков рванул на себя дверь, открылась комната, до отказа набитая полуголыми девицами.
Мара, Энди, Антонио и Жозефина преспокойно вошли внутрь, раздетые девушки, к моему удивлению, не стали ни визжать, ни возражать, более того, они проявили редкостное благодушие.
– Хай! – весело сказала одна.
– Мальчики, вам колготки не помешают? – спросила другая.
– Там диван пустой, – сообщила третья, натягивая корсет.
– Супер, – сказал Энди и принялся расстегивать рубашку.
Я ощутил дискомфорт. Ну и порядки тут! Они что, переодеваются в одном помещении? Все вместе? Мужчины вперемешку с дамами? Впрочем, вероятно, Морелли знакомы с красавицами.
Я поманил пальцем Мару, успевшего стянуть брюки.
– Чего тебе? – спросил акробат.
– Кто это?
– Где?
– Девушки в комнате.
– Понятия не имею.
– Вы не встречались раньше?
– Не-а, – равнодушно протянул Мара, – а че?
– Так просто, – оторопело ответил я, наблюдая, как одна из красавиц, легко задрав правую ногу выше головы, поправляет парик.
Мара вытащил из чемодана трико.
– И зачем она так стоит? – вырвалось у меня.
– Как? – удивился акробат.
– Ну, подняв конечность.
– Растяжку бодрит, – улыбнулся Мара, – она, подлая, сразу исчезает, если слабину дать.
Дверь распахнулась, в комнату вплыл Марсель, облаченный в махровый белый халат.
– Девочки, – ласково сказал он, – давайте живенько отработаем и забудем об этом позоре. Катюха, ты где задницу измазала?
Высокая белокурая танцовщица изогнулась змеей.
– Где? Вау! Во что я села?
– Не дергайся, – успокоил балерину Марсель, – времени полно! Мы, как всегда, хедлайнеры! Снимай костюм, Ленка застирает!
– За фигом мы сюда к началу приперлись, – вздохнула брюнеточка, продолжая стоять в вертикальном шпагате, – лучше б дома отдохнули.
– Ну уж нет, – нахмурился Марсель, – нам после этой байды в Киев надо улететь! Еще опоздает кто! Катька, вылазь из грязи! Лена, Лена, Лена! Где эта дрянь! Куда подевалась, падла!
Очевидно, балет привык к воплям певца, танцовщицы спокойно продолжали заниматься своим делом. Мара, Энди и Антонио тоже не нервничали, Мими вскарабкалась на диван, свернулась клубочком, надвинула шляпу на морду и вроде заснула.
– Ленка! Сволочь! – надрывался Марсель. – Урою!
– Она заболела, – равнодушно ответила брюнеточка и поменяла ноги, теперь вместо правой она задрала левую. – Костюмов нет, одели кто че нашел. Катька трико снять не может, там молния полетела, мы ей спину намертво зашили! Раздирать нельзя, ниток больше нет!
– Ага, – грустно подтвердила Катя, – теперь не пописать!
– Она же не может с красными пятнами на жопе работать! – взвился Марсель. – Че народ подумает? Кисы, это газета «Треп»! Мигом дерьма нальют! Мы не в Мухосранске лабаем! Ну почему я должен сам обо всем думать? Плачу бабки куче дармоедов! Чего стоишь?
Палец певца, украшенный огромным перстнем, уткнулся в меня.
– Эй, – продолжал Марсель, – как тебя зовут?
– Ив… Владимир, – поклонился я, – рад знакомству!
Танцовщицы засмеялись, певец закатил глаза.
– Надоели! Шутнички фиговы! Бери Катьку! Пошли!
– Куда? – капризно протянула девушка.
– Туда, – заорал Марсель, – где здесь сортир?
– Направо, – ответила рыжеволосая девица, – но у них там бээээ!
– Как всегда, – вздохнула Катя и поежилась.
– Топаем, – приказал Марсель, – эй, Виктор, чего стоишь.
– Меня зовут Владимир, – поправил я.
– Шагай вперед, – не смутился певец.
Не знаю, по какой причине, но я повиновался и двинулся за парочкой.
– Ужасно, – причитал Марсель, летя по коридору, – тьма нахлебников! И все я должен делать сам! За что дармоедам плачу? Как работать, так никого! Стоять! Это тут.
Глава 22
Певец пинком распахнул дверь, я чуть не задохнулся.
– Жесть, – заныла Катя.
– Молчать, – приказал суперстар, – видишь раковину? Садись в нее и мой костюм. Если он не снимается, на себе постираешь, потом высохнешь!
– И как я, по-твоему, туда залезу? – захныкала танцовщица. – Ну ваще!
– Спокуха! – гаркнул Марсель. – Я придумал. Видишь табуретку? В углу стоит?
