Магда утвердительно качнула головой и смущенно улыбнулась.
— Слышала однажды о таком артефакте, который позволяет оперировать без боли. Человек просто засыпает, а потом просыпается, когда все закончится. Никакого опаивания травами для обезболивания. Такой правда есть?
— Есть, — Дерек сделал еще глоток и продолжал: — Но иногда, после неких трагических событий, дар, подобный вашему, начинает гнить… ну то есть я определяю этот процесс как гниение. Вот тогда и появляется ведьма.
Некоторое время они молчали, а потом Дерек спросил:
— Сколько лет вы практикуете в Фиссене?
На щеках Магды проступил румянец.
— Восемь.
Достаточно для того, чтобы добиться уважения у местных. Когда приходит зима и поют белые ветры, а город отрезает метелями от остального мира, то тебе наплевать, кто именно сварит лекарства — лишь бы они были и помогали.
— Когда в Фиссен приехал доктор Граймс?
Глаза Магды расширились от удивления.
— Полгода назад, но… При чем здесь доктор Граймс?
Дерек улыбнулся.
— Расскажите о ваших отношениях. Подробно, ничего не скрывая.
Магда нахмурилась и задумчиво дотронулась до щеки — на мизинце сверкнуло колечко, простенькое, без узоров.
— Я очень обрадовалась, когда он приехал. Это ведь настоящий врач! Я пришла к нему, рассказала, кто я, и попросила взять меня в помощницы. Мы бы столько смогли сделать вдвоем! Но он отказался, да еще и с таким видом, словно я обидела его. Сказал, что… — Магда сделала паузу, словно ей неприятно было вспоминать. — Что не нуждается в помощи всякой дряни. А если я еще раз подойду к нему, то он напишет в инквизицию.
Дерек рассмеялся. Протянув руку к рюкзаку, он вынул папку с делом Магды и вынул из нее рисунок, выполненный цветными карандашами — красно-черная змейка с двумя золотыми пятнами на шее смотрела свирепо и холодно.
— Этот рисунок прислали в столицу из Фиссена. Узнаете, кто это?
Магда неопределенно пожала плечами.
— Это змея, но я такой никогда не видела.
— Неудивительно, в этом регионе они и не живут, — Дерек убрал рисунок в папку и продолжал: — Это хорнский дурбаган, в Южноуделье их хоть отбавляй, и знаете, что? Там их держат в качестве питомцев. Барышни носят таких змеек на запястьях, словно браслеты. Как хорнский дурбаган сюда попал?
Магда, кажется, дышать перестала.
— Как же? А хотя… — она запнулась, и ее лицо сделалось похожим на трагическую маску. — Понятно. Доктор Граймс раньше практиковал в Южноуделье.
— И заказал этих змеек, когда решил избавиться от вас. Ему не нужны конкуренты.
Магда нахмурилась. Ее лицо вдруг сделалось растерянным и несчастным, словно она никак не могла взять в толк, что такого плохого сделала доктору Граймсу, чтобы обвинять ее в колдовстве.
— Вспоминайте, зачем к вам приходили те женщины, в которых потом обнаружили змей, — приказал Дерек. Магда подняла глаза к потолку и принялась считать, загибая пальцы:
— Марглета была с опухолью яичника, там уже никто бы не помог, слишком запущено. У Ханны было выпадение матки от тяжелой работы, но умерла она не от этого. Скоротечный жабс. Альга Шу жаловалась на сухость и зуд, но…
— От этого не умирают.
— Ну да. Она замерзла… поругалась с мужем, он выставил ее из дому ночью в одной сорочке.
Дерек вспомнил Никласа Шу — да, от человека с такой физиономией ничего хорошего ждать не приходится. Что хуже всего, с точки зрения закона он не сделал ничего предосудительного. Жена находится в полной власти мужа, он имеет полное право наказывать ее за все, что взбредет ему в голову, и отделается разве что штрафом. Поэтому и дочь ни словом не упомянула о том, что именно случилось: в таких местах никто не выносит сор из избы, а если есть ведьма, то на нее все и свалят.
Вряд ли Эвга хочет умереть так же, как ее мать.
— А четвертая?
— Керли? У нее были болезненные регулы, я собрала для нее травяную смесь. Но умерла она от порока сердца. Она с детства болела.
И доктор Граймс решил подсуетиться — поскольку он проводил вскрытие умерших, то вынуть змеек из их животов для него было парой пустяков. Почему бы и не убрать конкурентку, раз карта легла настолько хорошо? На его стороне общее невежество и ненависть к ведьмам. Люди охотно поверят в то, что он им покажет, и Магда Хонивер больше не будет мозолить ему глаза своими медицинскими талантами. Теперь все заболевшие пойдут к нему, а не к ней.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Почему вы открыли мне дверь? — с улыбкой спросил Дерек. Магда пожала плечами.
— Потому что я ничего не скрываю. Потому что я ни в чем не виновата.
— Вы же знаете, как про нас говорят. Что замучить ведьму нам в радость.
Магда нахмурилась. Посмотрела на Дерека, и он почувствовал осторожное прикосновение призрачных пальцев к лицу. Он замер, позволяя Магде изучить себя — должно быть, именно так она дотрагивалась до женщин, которые приходили к ней, и видела все, что с ними произошло.
Анна точно так же прикасалась к нему в ту метельную ночь — словно хотела дотронуться к чему-то, что Дерек скрывал в самой глубине души, тому, что прятал от самого себя. Он только сейчас вспомнил об Анне: она выступила из снежной тьмы неуловимым мгновением весны и исчезла.
— Ну вот, — негромко сказал он, когда Магда убрала пальцы. — Теперь вы сами видите, что я не такой.
— Вижу, — кивнула Магда, и на ее губах расцвела теперь уже живая улыбка, полная тепла и надежды. — Что же теперь будет?
— Собирайтесь, — бросил Дерек и, вынув из рюкзака записную книжку, вырвал страницу и принялся писать письмо. — Берите все, что сможете унести, сюда вы уже не вернетесь.
Магда почти выбежала из-за стола. В большой заплечный мешок, который она вытащила откуда-то из-за печки, полетели банки и склянки с зельями, книги, какое-то тряпье. Когда Дерек закончил писать и сложил свое послание, то Магда набросила на плечи потертый тулуп, подхватила свой мешок и с готовностью спросила:
— И куда теперь?
— В Проречье, — ответил Дерек и протянул ей записку. — Там сейчас эпидемия легочного жабса, так что любая помощь им очень пригодится. Пойдете к Герхарду Бруни, отдадите ему мое письмо, и он вас устроит. Выпишет документы на новое имя. Официально инквизиция закрывает дело об убитых в Фиссене… — он сделал паузу и добавил: — Потому что я убил ведьму и сжег ее логово.
Когда-то Дерек спас Герхарда от сердцегонки — смертоносного заклинания, брошенного в него одной из ведьм. Вот и пришло время вернуть услугу… Магда посмотрела на Дерека так, словно только сейчас окончательно поняла, что он в самом деле был способен на убийство.
Они вышли из избушки, и от морозного воздуха голова Дерека сделалась свежей и ясной. Сунув руку в карман, он извлек артефакт для перемещения, похожий на тяжелую серебряную монету — вещь была редкая и дорогая, Дерек приобрел ее буквально по случаю, но сейчас не вспомнил ни о редкости, ни о том, сколько заплатил за нее. Магда стояла рядом, сжав записку в руках; Дерек вручил ей артефакт и объяснил:
— Бросьте рядом с собой. А потом просто шагнёте в дым — и вы уже в Проречье.
Магда кивнула и ее улыбка сделалась мягкой и растерянной, как у ребенка. Стянув с мизинца кольцо, она протянула его Дереку на раскрытой ладони и сказала:
— Это все, что я могу вам дать за вашу доброту. Спасибо.
Дерек надел тонкий серебряный ободок рядом с кольцом, которое подарила ему Анна, и сердце сжалось от тоски. Он отвернулся, чтобы Магда не увидела его лица, и бросил через плечо:
— Идите, Магда, идите! Мне еще нужно сжечь эту избу.
* * *
— Ваш отец, дорогая Анна, создал поистине уникальное существо.
Принц Эвгар развалился в кресле с бокалом хорошего красного вина, которое привез с собой. Анна сидела напротив, как и полагается хозяйке дома, держала в руках такой же бокал и боролась с желанием выплеснуть вино в лицо его высочества.
— Я знаю, — ответила Анна. То, что Эвгар пришел к ней, означало только одно: с Джоном что-то не так. Он не выдает им информацию о документах, собранных отцом — значит, сведения нужно из него извлечь. И хорошо, что Эвгар приехал для разговора, а не позвал Дерека, который привел бы Анну и Джона в казематы инквизиции и взялся бы за привычную работу.
