указал Георгу на единственную скамейку на площади, значительно подкоптившуюся, но зато целую. Георг сначала провёл по доскам пальцем, удостоверился, что ничего, кроме пыли и песка на них нет, смахнул пыль и песок, а потом прислонил рядом трость и, наконец, сел. Роланд же уселся рядом без каких-либо проверок. Сразу видно, кто одевается в лучших салонах, а кто как придётся.
— Странные штуки, — произнёс Георг вслед колонне Сестёр Битвы.
— Мне тоже не нравятся, но ничего лучше ни на Нагаре, ни на Дитрите нет. Сильно сомневаюсь, что орки сделали что-то совершеннее, и смело присуждаю техническую победу. "Парагон" — лучшая броня в системе.
— Блин, голова же всё равно открыта! Снайперу так даже удобнее. В бегущего пехотинца попасть сложнее, чем в это здоровенное нечто.
— Поэтому, в первую очередь, я и советую девочкам двигаться постоянно, чтобы не угодить на прицел такого вот снайпера. "Парагон" развивает неплохую скорость, — пехотинец так точно не сможет.
— А сам пробовал?
— Ну… — Роланд вздохнул, — не рыцарские доспехи, конечно, но сойдёт. Это куда лучше, чем торчать где-нибудь в церковной канцелярии.
— Так ты что? Чинушей работал?
— Сария устроила. Великая женщина. Надеюсь, ты уже подал прошение об аудиенции?
— Ага, — Георг кивнул, — Всем важным персонам системы.
— Сария, возможно, всё ещё на тебя злится.
Георг приглушённо прорычал, а потом отозвался:
— Если бы я приходил в каждую семью погибшего солдата, то давным-давно истоптал бы все ноги. На Мордвиге не только Каролус погиб. Мне… мне жаль, что Каролус погиб. Я его нет-нет, но поминаю добрым словом.
— Вот что-то такое и следовало бы сказать пару лет назад.
— Ладно, сдаюсь! Я покаюсь и отобью поклон, если придётся.
Георг нахмурился. Мужчины посидели некоторое время молча, глядя на движущуюся к горизонту звёзду, что превращала воду в кровь, а потом Георг спросил:
— Из тебя что? Всю воду выжимают? Болеешь?
Роланд закончил набивать трубку, поднёс спичку, сделал пару затяжек, а потом соизволил ответить:
— Да аппетита как не было, так и нет. В общем… я и не напрягаюсь, так что зачем? — Роланд снова вернул трубку в рот, сделал затяжку и ответил Георгу той же монетой: — А ты что с тростью мучаешься? Заменил бы уже давно.
— Не, каждый кусочек мой, — ответил Георг. — Хрен кому позволю хотя бы ещё палец отхватить. Если только гангрена.
Мужчины ещё помолчали. Разговор не ладился. Георг тоже закурил, но только не трубку, а сигарету в мундштуке. Так они и досидели до заката. За несколько минут и небо, и вода цвета крови изменили несколько оттенков. Небеса и чёрные тучи где-то там вдали словно бы вытягивали жизнь из моря. Ярко-красный, бордовый, фиолетовый и, наконец, почти кромешная тьма с бликами молний на горизонте. Однако и кровожадное небо недолго сохраняло внутри живительную влагу. Уход звезды превратил всех в тени и тьму.
Георг указал на море мундштуком и произнёс:
— Даже несмотря на говны у побережья, всё равно очень даже красиво. Стоило того, чтобы сюда приехать.
— Довольствуйся малым, — проговорил Роланд.
— Это не про меня.
— Знаю. — Роланд помолчал пару мгновений, а потом добавил: — И ещё я знаю, зачем ты сюда приехал. Мой ответ — нет.
— Уверен? — Георг пригляделся к собеседнику. — Может быть, не сейчас, но Децимос обещал воссоздать "Песнь Войны". Кое-какие запасные части уже есть, и главная проблема, — сотворение Духа. Но кому, как не Децимосу, это под силу?
— Нет. Я не вернусь.
Георг не стал больше тратить время. Он поднялся, отряхнул одежду, сказал "прощай" и отправился прочь с полигона.
Роланд сидел без движения и звука ещё почти целый час. Потом он смахнул слёзы, достал из нагрудного кармана маленькую металлическую фляжку, открутил колпачок и залпом выпил содержимое. Так и уснул на скамейке, чтобы на следующий день его разбудили ученицы.
8
Георг хлопнул в ладони и проговорил:
— Итак… рабочее название нашей новой авантюры — "Торговая компания "Хокберг и партнёры". Над названием всё ещё думаю. — Георг подождал реакции, реакции не было.
— Не берите в голову, — отмахнулся Георг. — Остаётся "Classis Libera".
Над голостолом появилось соответствующее словосочетание, мерцающее голубым и вращающееся во все стороны. Смеха, бурных оваций и аплодисментов не последовало, но слушатели хотя бы не шумели. Офицеры капитанского мостика тоже затихли за панелями управления. И не мудрено, — решалась судьба компании.
— Для начала, — сказал Георг, — я хочу вызвать к столу Ласа Руиза, чтобы он коротко рассказал собравшимся о положении в секторе.
— Спасибо, Георг, — отозвался Лас.
Лас пробежал пальцами по клавиатуре голостола и вывел над ним объёмное изображение сектора Сецессио. Вереницу солнечных систем можно было сравнить со спутанной гирляндой, в которой люмены светились с разной силой. Так Лас передал заселённость того или иного места: от совсем безлюдного до дома миллиардов и триллионов людей.
— Убери сразу системы без колонизированных планет, — посоветовал Георг.
— Да-да, сейчас.
— Разорённые и уничтоженные тоже!
— Нет, Георг. Оставлю. Нужно для понимания.
— Ну ладно.
Лас погасил несколько систем, но и без них карта получилась внушительной, больше сотни огоньков, связанных между собой паутиной кратчайших или хотя бы безопасных маршрутов.
— Короче, — начал Лас.
На карте ярко засверкал, а потом резко погас самый яркий огонёк из всех.
— Что произошло с Мордвигой-Прайм и с тамошней звездой все и без меня знают. С тех пор ребята из Администратума так и не определились — и неудивительно — какая теперь система станет столичной: Реджина, Лусканиата или Фендлад.
На карте попеременно вспыхнули три звёздных системы. Однако свечение немного уменьшилось, потом погасло и превратилось в знаки вопроса.
— И всё бы ничего, но с ними тоже пропала связь, — объяснил Лас, колдуя над клавиатурой. — На Лусканиату в начале тысячелетия напал флот-улей чуть ли не крупнее, чем тот, с которым мы сражались. Реджина парализована непрекращающимися атаками друкари, а в Фендлад сейчас орудует какая-то крупная банда еретиков. Они называют себя Железными Воинами.
Авраам хмыкнул и ухмыльнулся, но ничего не сказал.
Лас тем временем поменял знаки вопроса на символы той или иной стороны. Теперь Лусканиату можно было найти на карте сектора по изображению зазубренного серпа, Реджину — по кругу кинжалов, а Фендлад, — по одному-единственному шлему, выполненному в форме черепа.
— Как видите, господа, — произнёс Лас, — дела плохи даже в
