на колени, а потом уткнулся лицом в пласталевую поверхность крепостной стены.
В своё время комиссаров убивали с особым рвением, — почти каждый такой политический офицер поддерживал железную дисциплину даже в мирное время, и им припомнили смертные приговоры. Однако не прошло и года, как Виктория сама вдруг стала комиссаром.
— Я застрелю любого, кто побежит! — рявкнула она.
Бойцы ополчения, отступившие от парапета, застыли на месте. Виктория дала очередь поверх голов, и солдаты вернулись в бой, поглядывая через плечо, когда же Виктория потеряет бдительность.
Им было чего бояться, потому что за парапетом рос вал чумных зомби. Ожившие мертвецы взбирались друг на друга, то тут, то там возникали настоящие горы из вопящих, бьющихся в агонии и движимых вечным голодом тел. Лазерные лучи и пули только злили чудовищ. Пламя огнемётов сжигало нечисть дотла, но на место одного поверженного уже карабкались двое, а то и трое новых. Только гранаты и взрывчатка хоть как-то мешали строительству неупокоенной насыпи, но и то, и другое закончилось за несколько минут ожесточённого сражения. На Форт-Дерике наступала целая армия, приливало море оживших мертвецов без конца и края.
И если бы только они.
Среди орды нет-нет, а попадались уродливые многорукие, многоногие и многоголовые твари — ночные кошмары, вырвавшиеся в настоящий мир, воплощённое безумие изверга и психопата. Они метали огромные валуны или плевались ядом, который даже в скалобетоне и пластали оставлял прожжённые отверстия. Те несчастные, кто не скрылся от подобного выстрела, кричали, дёргались в агонии, а потом превращались в дурнопахнущие лужицы розоватой жижи. Не проходило и нескольких секунд, как в луже формировалась новая порочная жизнь, при виде которой тряслись руки не только у новобранцев, а даже у старослужащих. Далеко не всякий может похвастаться тем, что видел демона. Ещё меньше тех, кто пережил встречу. И совсем горстка готова этим с кем-то поделиться.
Виктория похолодела настолько, что не чувствовала, как держит лазерное ружьё. Потом она всё-таки помотала головой, проорала нечто нечленораздельное и пинком сбросила склизкое нечто к подножию крепости.
Виктория едва успела пригнуться, как над стеной промчались плотоядные мухи, каждая размером с легковую машину. Они схватили нескольких бедолаг из ополчения и отправились в укромное место, чтобы полакомиться человеческой плотью.
В этот миг ожившие мертвецы, наконец, добрались до цели и начали переваливаться через парапет. Раздался восторженный утробный вой.
Вот и прямо перед Викторией возникла оскаленная пасть с полуоторванной челюстью. В глазах мертвеца ни одной искры мысли, — сплошное бельмо и подавляющая воля Тёмного Бога. Зомби потянулся к долгожданной добыче, но получил штыком прямо в левую глазницу. Виктория выстрелила и испарила черепную коробку чудовища, но такая потеря его не остановила.
Возможно, тогда и окончился бы путь Виктории Рёд, но просвистел ветер, загудели могучие двигатели, и прозвучал давно забытый боевой клич:
— Во имя Бога-Императора! В атаку!
На участке Виктории высадились космические десантники в доспехах, окрашенных не голубыми и зелёными цветами лжецов, а самой ночью и лунным светом. Тогда эти герои спасли Виктории жизнь.
Десятки следующих боёв она со всем возможным рвением возвращала долги, пока не попала в лапы тиранида, который нанёс девушке такие раны, что Виктория несколько месяцев находилась между жизнью и смертью.
После этого она поклялась извести под корень всех еретиков и предателей, обещающих светлое будущее, всех мерзких чужаков, угрожающих существованию человечества. Виктория принесла клятву, а потом занялась татуировкой, позорным клеймом того времени, когда она совершила роковую ошибку.
Виктория посмотрела на себя в зеркало: сухие ломкие пепельные волосы; измождённое лицо, будто бы состоящее только из острых углов и теней; грудь и живот покрыты рубцами так густо, словно карта горной местности хребтами; правая рука заменена грубым аугметическим протезом, а вот на левой… на левой и находилась её цель.
Виктория нанесла на кожу смесь песка и восстановительного геля, а потом тёрла камнем до жжения. Она стиснула зубы и, несмотря на боль, продолжала до тех пор, пока рана не закровоточила. Виктория вычистила её, обработала дезинфицирующим средством, забинтовала, а после постаралась забыть об этом ужасном периоде своей жизни.
Она стыдилась ходить в церковь, но не устроиться на службу в компанию Георга Хокберга.
— Имя, — произнёс худощавый мужчина с настолько впалыми щеками, словно бы его всего что-то втягивало внутрь.
Он выглядел, мягко говоря, усталым, а в мутных жёлтоватых глазах вербовщика Виктория видела скорую смерть от цирроза печени.
— Ну… — вербовщик развёл руками.
— Виктория Рёд.
— Виктория Рёд, — повторил вербовщик, скрипнув письменной ручкой по бумаге. — Возраст?
— Двадцать четыре.
— Двадцать четыре… Вы… я так понимаю, воевали вместе с нами на Мордвиге. Кому служили?
Виктория сглотнула слюну.
— Точно не капитану, — произнёс вербовщик и добавил: — Точно не в полку катачанцев. Какому-то пирату?
— Я служила Джорджу Злонравному на "Богохульнике".
Вербовщик усмехнулся, хотя и выражение его лица не изменилось.
— Немного вас осталось к концу.
— Это уж точно, — кивнула Виктория.
— Что умеешь?
Виктория повела плечами. Кажется, задумка сработала. А, значит, шанс начать новую жизнь всё-таки есть. Виктория собралась с мыслями и начала говорить.
2
Перенесёмся на год вперёд, когда Георг Хокберг вернулся из путешествия на Стирию, где собирался устроить революцию и получить то, от чего отказался многие десятилетия назад. Пусть революция не удалась, но Георг и не думал опускать руки.
Пока власть имущие звёздной системы Отарио раздумывали, принимать Георга у себя или нет, или как же выкроить время на встречу с далеко не самым честным деловым человеком, стоит ли это делать вообще, капитан посетил ещё несколько старых подчинённых и друзей.
Вторым в его списке после Роланда был добрейший души человек, которого звали Баярд Вешатель. Некогда пилот "Оруженосца", ныне Баярд руководил Культом Святого Роберта Свежевателя, крохотным ополчением, верным церкви.
"Валькирия" компании зависла над посадочной площадкой. Внизу её уже дожидались культисты, облачённые в белые мантии и капироты. Остроконечные головные уборы приходилось придерживать, иначе потоки нагнетаемого воздуха могли с лёгкостью сорвать их и бросить наземь.
Наконец челнок выдвинул шасси, приземлился и опустил рампу, по которой тут же прошагал предводитель Classis Libera.
Навстречу вышел самый высокий культист из встречающих. Никак иначе его не опишешь, — капирот закрывал лицо.
— Капитан Георг Хокберг? — спросил культист.
— Да, здравствуйте! — Георг сотворил знамение аквилы и даже слегка поклонился.
— Апостол ждёт вас.
